Вероника. Вы оба с ума сошли!

Карадин. Я согласен быть добряком, но вовсе не желаю прослыть дураком!

Ролло. Маленькая поправка: ты уже прослыл дураком, но согласен быть и добряком.

Эдит. Леон!

Карадин. Слушай, старина, не зарывайся, – многие рохли от такого сдохли!

Вероника. Ноэль!

Ролло (в ярости). Еще одно слово, и я не продам тебе мой патент!

Карадин. Черта с два! Продашь как миленький!

Пауза.

Ролло (с акцентом). Я шючю!

Карадин (пересиливая себя). Я тоже.

Ролло. В глубине души я тебя очень люблю.

Карадин. Взаимно.

Вероника. Ну слава богу!

Эдит. Вы оба были ужасны!

Ролло. Что поделаешь! Вот так болтаешь, болтаешь и вдруг тебя занесет бог знает куда.

Карадин. Верно.

Ролло. Должен признать, я был просто несносен.

Эдит. Что да, то да!

Карадин. Ну и я тоже хорош.

Вероника. Дальше некуда.

Ролло. Ты же меня знаешь: ради красного словца продам родного отца. Какое счастье, что я сирота.

Карадин. Да, какое счастье!

Ролло. Я прекрасно понимаю, что ты меня не «общипываешь». Но так уж принято выражаться, когда торгуешься, – а вдруг удастся выжать из клиента побольше!

Карадин (с нарочитой грубостью). Сам знаешь, я вовсе не собирался прихлопнуть моего дорогого Рохлю.

Ролло (со смехом). Конечно, нет, это было бы и глупо и жестоко.

Вероника. Вы мне больше нравитесь в таком амплуа. А то за последние пять минут мы с твоей женой совсем обалдели, глядя на вас.

Эдит. Особенно я.

Карадин. Я всегда встаю по утрам с левой ноги.

Ролло. И я тоже. Хорошо, что утро бывает только раз в день. (Смеется.)

Лакей (входя). Мадемуазель Ролло!

Вероника. Впустите ее.

Карадин (горячо). И будьте любезны, Эжен, не заставляйте ее ждать!

Лакей уходит.

Ролло. Тем более, что она ждать не любит.

Вероника. О, вот как? Не любит ждать?

Ролло (с гордостью). Да, наша дочь – не кто-нибудь!

Эдит. Она не нуждается в твоих похвалах. Наши друзья сами увидят.

Входит Алекса. Эдит сказала правду: она очень красива, но выглядит немного старше своих восемнадцати лет. Диковата, воинственна и остроумна в духе Ролло. В течение всей сцены в ее веселости проскальзывают наигрыш и напряженность. Ее разговорчивость временами кажется неестественной. Эдит и Ролло млеют от восхищения перед ней, каждый на свой лад. Но она ведет себя довольно странно для девушки, впервые посетившей незнакомый дом.

Алекса. Извините меня, я немного опоздала!

Ролло (ободряющим тоном). О, к нашему милейшему Карадину прийти никогда не поздно.

Алекса. Здравствуйте, мадам! (Делает легкий реверанс в сторону Вероники.) Здравствуйте, мсье! (Затем подходит к Эдит и нежно целует ее.)

Ролло (одновременно с этим). А знаешь, что он думал, наш милейший Карадин?

Карадин (как-то неестественно смущенный). Не надо, прошу тебя!

Ролло. Он думал, что тебе только двенадцать лет!

Алекса (иронически). Мсье Карадин, как видно, не замечает, что время идет.

Ролло. Она хочет сказать, что ты, наш милейший Карадин, не замечаешь, как стареешь.

Вероника. Господи, ты опять?!

Алекса (к Ролло). Не трудись, я и сама могу перевести то, что сказала.

Карадин. Вы очень красивы, мадемуазель!

Алекса. Простите, не поняла?

Карадин (менее уверенно). Вы… очень красивы…

Алекса. Два предложения в неделю – вот мой средний показатель.

Вероника. Вы, я вижу, не страдаете комплексом неполноценности.

Алекса. О, я бы не отказалась пострадать, но разве это возможно, – при таких-то данных?!

Карадин. Два предложения в неделю?!

Алекса. Что в урожайный год, что в плохой!

Эдит (подтверждает). Она мне всегда все рассказывает, это правда.

Вероника. Когда же вы получили последнее?

Алекса. Вчера вечером.

Карадин. Вчера вечером?!

Вероника. И стоящее предложение?

Алекса. Не особенно. Оно выразилось в жестах.

Карадин. В жестах?!

Вероника (сухо). Не повторяй же за мадемуазель каждое ее слово, это действует на нервы.

Алекса. Я тоже ответила жестами. Моя рука дала исчерпывающее объяснение его щеке. Тогда он обозвал меня маленькой шлюхой.

Вероника. До чего же мужчины непоследовательны!

Алекса. На что я сочла себя вправе заявить: «Спасибо, что ты дошел до этого своим умом. Теперь я избавлена от необходимости тебе это доказывать».

Эдит. Молодая девушка не должна так отвечать, это неприлично!

Ролло. Кто это? Я ему морду разобью!

Карадин. Леон прав. Он заслуживает сурового урока.

Алекса. Дети мои, вы прямо как будто из средневековья!

Вероника. А вы, напротив, весьма и весьма современны.

Алекса. Ой, надеюсь, что нет! Нынче это совсем не модно – быть современной.

Вероника. Извините, не знала.

Алекса. Вы позволите мне присесть? Я слишком быстро утомляюсь для своего возраста. (Садится.)

Вероника. А ваша дочь с характером.

Эдит. О да!

Алекса (к Эдит). Ты не сердись, Диди, но я сегодня смылась с лекций.

Вероника. Вы учитесь?

Алекса. Если мне подвалит счастье, и экзамены не будут слишком трудными, и приятели вовремя подсунут шпаргалку, я через три года стану фармацевтом. Может быть, стану.

Эдит (с очаровательной неловкостью пользуясь Алексиным жаргоном). Смываться с лекций – это очень дурно, дорогая.

Алекса (кивнув на Ролло). Лео велел мне быть здесь между девятью и десятью утра.

Ролло (с добродушным упреком). А сейчас половина одиннадцатого.

Алекса. Знаю. Я очень надеялась, что вы уже ушли отсюда. Тогда я сказала бы лакею: «О, раз моих родителей здесь нет, не беспокойте, пожалуйста, мсье и мадам Карадин!»

Карадин. Как это нехорошо с вашей стороны, мадемуазель!

Алекса (безапелляционно). Ну отчего же! Я считаю, что Лео был неправ, притащив меня и маму сюда, чтобы мы помогали ему разжалобить вас.

Ролло. Помолчи, тебя не спрашивают!

Эдит. Я ведь тебе то же самое говорила.

Алекса. Надеюсь, вы не дали ему эти пятьсот тысяч?

Карадин. Дал.

Ролло. Алекса, если ты рехнулась, так прямо и скажи!

Алекса (непритворно рассерженная). Господи боже мой, это же проще простого – отказать в пятистах тысячах франков! Вас даже скрягой не назвали бы, – ну какой дурак возьмет и выложит за здорово живешь пятьсот тысяч?!

Ролло. Слушай, я тебя не для этого сюда звал!

Алекса. Вы думаете, что вы оказываете большие услуги папе? Напротив! Именно из-за вас он постоянно бездельничает.

Ролло. Я сейчас рассержусь!

Алекса. И не вздумайте меня уверять, будто клюнули на это знаменитое изобретение!

Карадин. Представьте себе, клюнул!

Ролло. Еще бы он не клюнул!

Алекса. Ну надо же быть таким дураком!… (Осекается.) Извините!

Карадин. Охотно извиняю, но не верю, что вы действительно сердитесь.

Алекса (с издевкой). «Судьба на дому»! Господи, какой кретинизм. «Судьба на дому»!

Карадин. Я с вами не согласен.

Ролло. Он собирается сделать на этом пятьдесят миллионов. Простенько и со вкусом.

Алекса. О! Вот оно что! Так вы еще и заработать на этом решили ко всему прочему?!

Вероника. К чему «прочему»?

Алекса (не отвечая ей). Я надеюсь, папа, ты выговорил проценты для Симоны?

Карадин (усмехнувшись). Он их выговорил.

Вероника (Эдит). Да, моя дорогая, ваша дочь мне решительно нравится.

Эдит. Я была в этом уверена.

Вероника. Вот только она немного резковата.

Эдит. Алекса, дорогая, мадам Карадин находит тебя очень симпатичной.

Алекса (неожиданно зло). И она сильно неправа!

Эдит. И еще она находит, что ты слегка резковата.

Алекса. Вот тут она права, я – грубиянка.