Эдит (в отчаянии). Ой, это же была единственная память о твоей матери!

Ролло (глядя в потолок). Прости меня, мама, я слишком счастлив!

Эдит (опустившись на колени, собирает осколки). Слава богу, она разбилась на крупные куски, может, еще удастся склеить.

Ролло. Зато уж мсье Карадина никому склеить не удастся!

Эдит (поднимаясь). Ты меня пугаешь. Ты будто с ума сошел!

Ролло. Да, я сошел с ума – от счастья!

Алекса. Но что же ты все-таки собираешься делать?

Ролло. Я? Ничего! Это Ноэлю придется слегка потрудиться. Из-за своих писем, своих чудненьких писем!

Алекса (возмущенно). Ты намерен воспользоваться его письмами?

Ролло. Когда Вероника узнает, что ее муженек встречается с девушкой, которой он «открыл ее тело» и которая «доказывает свою правоту, поднимая юбки», тогда, о, вот тогда-то и начнется свистопляска!

Алекса. Ты покажешь эти письма Веронике?!

Ролло. Боюсь, что придется.

Алекса (кричит, не помня себя). Ты не имеешь права! Это мои письма!

Эдит. Она верно говорит, ты действительно не имеешь права. И потом, Вероника просто умрет от этого.

Ролло. Ничего с ней не будет, она уже переболела менингитом. И вообще, она слишком долго была счастлива, пора и честь знать. Пусть-ка хлебнет горя вместе с нами. Сама виновата: держала бы своего Казанову возле своей юбки, чтобы меньше пакостил!

Эдит. Леон, дорогой мой, вспомни, ведь она любила тебя!

Ролло. Что ж, мне очень жаль огорчать ее. Но Карадин у меня в руках, и я не намерен щадить его.

Алекса. Ты просто отвратителен!

Ролло. Вот уж я полюбуюсь, как он станет ползать передо мной на коленях, этот мсье Карадин! Теперь его заставят ждать, как нищего, в передней! Теперь ему объявят, что о нем позабыли напрочь! Теперь я лягу в ванну, чтобы унизить его! А потом завалюсь в постель! А потом пошлю к нему лакея, чтобы тот наплевал ему в морду! (Срывает с себя воротничок.)

Эдит. Осторожно, ты сейчас упадешь!

Ролло. Нет, только не сейчас! После всего этого – пожалуйста, хоть сдохну! Но сперва он поваляется у меня в ногах, а я полюбуюсь, как он распластывается передо мной как последняя тварь!

Алекса. Ничего этого не будет.

Ролло. Ошибаешься, дочка, будет! Хватит с нас прозябать в тени, пришел и на нашу улицу праздник! (Смеется странным сумасшедшим смехом.)

Эдит (в панике). Успокойся, успокойся, это все скоро пройдет, мой дорогой!

Ролло. Что ты меня успокаиваешь, будто я псих?! Говорю тебе, я счастлив! Понимаешь? Счастлив!

Эдит. Пойду принесу тебе чего-нибудь попить.

Ролло. Вот это дело! Неси, надо спрыснуть мою победу. Теперь он у нас будет ходить в рохлях.

Эдит выходит, предварительно сделав знак Алексе.

Алекса. Посмотрел бы ты сейчас сам на себя!

Ролло. Он проклянет тот день, когда встретил тебя!

Алекса. Ты думаешь, мне приятно все это слушать?

Ролло. А мне безразлично, приятно тебе или нет.

Алекса (нежно). И я тоже тебе безразлична?

Ролло. Извини, но мне сейчас не до тебя.

Алекса. А ты подумал, что будет со мной после твоего разгрома?

Ролло. Ну, не вечно же мне тебя ублажать.

Алекса. Предположим, ты показываешь письма Веронике, она его выгоняет, он вновь становится бедным как церковная мышь, ты обретешь счастье. Ну, а я?

Ролло. Ты? Если ты его любишь – выйдешь за него. Если нет, и это была ошибка молодости – оставишь его подыхать на улице.

Алекса. Это не ошибка молодости.

Ролло. Значит, просто ошибка.

Алекса. Ты не хочешь дать мне хоть немного пожить счастливо?

Ролло. Жить счастливо можно и без денег.

Алекса. Да, но не с той, из-за которой ты их лишился.

Ролло. Не жалей о нем. Все равно никто и никогда не смог бы жить счастливо с этим подлецом.

Алекса. Лео, милый Лео!

Ролло. Ну-ну, умерь свои чары, напрасно стараешься! И не рассчитывай на мою доброту или глупость! (Кричит.) Хватит, конец моей доброте! И конец моей глупости! Отныне ничто не спасет Карадина!

Эдит (возвращается из кухни со стаканом в руке). Выпей! Это апельсиновая настойка. Она, говорят, прекрасно успокаивает.

Ролло (отталкивая стакан). Я и так спокоен.

Эдит. Ну прошу тебя.

Ролло. Я совсем спокоен!

Алекса (мрачно, угрожающим тоном). И я тоже. Слушай меня внимательно, папа. Либо ты отказываешься от этой бессмысленной мести, и я, как говорится, буду благословлять тебя до конца дней…

Ролло. Либо?

Алекса. Либо ты из упрямства погубишь Ноэля, но и меня вместе с ним.

Ролло. Ага, мы, кажется, перешли от чар к угрозам?

Эдит. Ты хочешь сказать, что уйдешь от нас? Ролло. Именно это она и хотела сказать.

Алекса (к Эдит). С тобой я, конечно, буду видеться где-нибудь на стороне. Эдит. А с отцом?

Алекса молчит.

Ролло. Да, как ты поступишь со своим отцом?

Алекса молчит.

Дорогая ты моя! То, что случилось, – ужасно. Ты причинила мне самую страшную боль в моей жизни… (Продолжает через силу.) Такую боль, что я даже заколебался. Честное слово! Я заколебался на целую секунду. Но только на секунду! Тем хуже для меня. Тем хуже для всех нас. Я должен, должен причинить ему зло!

Алекса (горячо). И это не потому, что я стала его любовницей, и не потому, что он приударял за мамой. Это все из-за тех историй в тысяча девятьсот тридцать первом году! А мы с мамой… мы только предлог!

Ролло (веско). Надеюсь, что нет.

Эдит. Она права! Скорее всего, это из-за Франсуазы Мишале.

Ролло. Ну, еще ты заговорила!

Эдит. Извини, дорогой.

Ролло. Ты-то хоть успокойся.

Эдит. Ты прав, дорогой. (Пьет апельсиновую настойку.)

Звонит телефон.

Ролло (взглянув на часы). Десять минут десятого. Мсье нервничает.

Алекса направляется к своей комнате.

(Громовым голосом). А ну стой! Иди сюда!

Алекса послушно возвращается.

Ты ему объяснишь, что место свидания переносится и что ты ждешь его здесь, дома.

Алекса (ледяным тоном). И ты полагаешь, я это сделаю?

Ролло. Да, потому что я требую.

Алекса. Ну так ты просчитался.

Ролло. Ты же знаешь, я от своего не отступлюсь.

Алекса. А я твоя дочь, папа.

Ролло. Ненадолго, если судить по твоим словам.

Эдит (умоляюще). Сделай так, как хочет отец!

Ролло. Да, сделай, я тебе очень и очень советую. Потому что я, видишь ли, тоже кое-чем могу припугнуть.

Алекса. Я ничего не боюсь.

Ролло. А за себя можешь и не бояться. Но если ты сейчас не сделаешь то, что я требую, я завтра же разыщу его в конторе, в ресторане, в административном совете, под юбкой у Вероники или где угодно – и прикончу, предварительно объяснив, за что. {Злорадно.) Я ведь оскорбленный отец, не забывай. И весьма мускулистый отец!

Алекса. Нет, не надо!

Ролло. Если же ты подчинишься мне, я его и пальцем не трону, обещаю тебе. В противном случае больница ему уж точно обеспечена.

Алекса (яростно). Подлец! Ах какой же ты подлец! (Снимает трубку.) Да, это я. Я очень устала. Приходи лучше ко мне. Они ушли в театр.

Ролло. Превосходно!

Алекса. Я оставлю ключ в двери, ты откроешь и войдешь… Да нет, все нормально… До скорого. (Вешает трубку.)

Ролло. Так-так! «Ключ в двери»!… Сразу видно, дорогу в дом он знает.

Алекса (зло). Ты обещал не трогать его!

Ролло. Я уже дал тебе слово.

Алекса. Поклянись маминой жизнью!

Ролло. Я что, совсем лишился доверия?

Эдит. Ты сумасшедший. А с сумасшедшими нужны меры предосторожности.

Ролло. Ну ладно, клянусь.

Эдит. Моей жизнью!

Ролло. Твоей жизнью.

Эдит (Алексе). Ты можешь быть спокойна.

Ролло. Ваше гнездышко, конечно, в двух шагах отсюда?

Алекса. На углу бульвара Сен-Жермен.