Даниэль посмотрел на атанор, и в уголках его рта возникли горькие складки. Алхимическая печь почти остыла. В нижней части не гудел огонь, над крышкой рефлектора не курились струйки пара, говорящие о непрерывном процессе превращения вещества. То, что много месяцев зрело внутри, укутанное золой, в герметичной стеклянной колбе, остыло и умерло. «Было убито, – поправил себя Даниэль, любивший точные формулировки. – Мной».

Высокий и худой, с грустными глазами и аскетичным лицом, которое казалось особенно бледным на фоне темных волос и просторной неряшливой черной мантии, он выглядел классическим ученым. Недавно Даниэль, к своему удивлению, был назначен придворным алхимиком и вошел в малый совет герцога, но почести его не слишком изменили – он и без того был высокого мнения о себе, своем уме и своих талантах.

А интересовала его только наука. По крайней мере, сам он до недавнего времени был в этом убежден. Но сейчас он стоял, опустив руки и ссутулив плечи, и горестно смотрел на остывающий атанор.

«В печи-то я могу погасить огонь, – думал он, – но кто погасит его у меня в голове?»

Черное устье горна смотрело на него укоризненно, как глаз мертвеца. Огненные крылья и крики гибнущих в пламени… Даниэль зажмурился до слез, прогоняя видение, которое мучило его с самого утра, как только пришли ужасные новости из Вишневой Лореты. Теперь в его душе останется еще один шрам – как черная дыра, с обожженными краями, как навсегда закрытая дверь. Со временем она перестанет болеть, но никогда не исчезнет. И когда бы он ни посмотрел в ту сторону, она будет ждать его там. Он знал это, потому что однажды, давно, пережил то же самое.

«Пережил тогда, должен пережить и теперь! – приказывал он себе. – Что толку горевать?» Но все вокруг повторяло – ее больше нет. Некого защищать, не за что бороться, все напрасно. Все сгорело, все…

Снизу, из-за двери, послышалось эхо шагов на лестнице. Даниэль быстро вытер глаза, выпрямился и повернулся к двери, невозмутимый, как положено придворному алхимику и ведущему специалисту Колледжиаты. На лице ученого застыло то самое выражение, которое Фьямма, принимая его на свой счет, называла «мерзким и ханжеским». Свояченица утверждала, что Даниэль презирает женщин, и это было правдой – со времени смерти жены другие женщины больше не существовали для него. Ради памяти о единственной он навсегда отказался от всех прочих…

Скрипнула дверь. В лабораторию, пригнувшись, вошел Вальтер.

– Адский змей, ну и дверь тут у вас, коллега! – пожаловался он. – Могу поклясться, эту башню строили кобольды, причем для других кобольдов! А уж лестница…

– Кто вы? – равнодушно спросил Даниэль.

Вальтер церемонно раскланялся.

– Мы не были представлены, но я друг вашей сестры. Вальтер из Сомбры, ваш коллега. Непросто было к вам попасть! Прошу извинить мое вторжение, но я хотел сообщить вам…

Вальтер вдруг оборвал себя на полуслове – его взгляд, быстро обежавший лабораторию, остановился на атаноре.

– Что стряслось? Почему не горит огонь?

– Я сам его погасил, – мертвым голосом проронил Даниэль.

– Вы что, остановили opus mаgnum?!

– Это уже не имеет ни… Что вы делаете?! – всполошился придворный алхимик, когда Вальтер кинулся к атанору, сорвал замки и распахнул крышку. Изнутри вырвалось облако густого пара, на пол хлынул конденсат. В воздухе сильно запахло горячей смолой. Вальтер на миг замер – внутренность атанора по самые края наполняла густая черная жижа. Она уже начинала застывать, покрываясь сморщенной пленкой. С краев пленка превратилась в корку, острую на изломе, – в чем Вальтер и убедился, разбив ее и сунув руку по плечо в черную жижу.

– Что вы…

Даниэль с вытаращенными глазами следил за тем, как незнакомый алхимик шарит в его атаноре. От изумления он даже забыл о своем горе.

– Безумец! Там же едкие… Вы же останетесь без руки!

Вальтер, не обращая на него внимания, не без труда выудил наружу драгоценную цель алхимического процесса – Камень Превращений. Субстанция уже приобрела форму массивного, скользкого яйца, а что происходило внутри него, оставалось только догадываться. Но Вальтер гадать был не намерен и с размаху шваркнул Камень Превращений об пол. Раздался громкий хлопок, яйцо раскололось, изнутри вырвалось ослепительное, обжигающее пламя. Даниэль успел только зажмуриться и ухватиться за каменную столешницу. На миг он ослеп и оглох, мелкие осколки скорлупы и брызги смолы роем ос обожгли его незащищенное лицо.

– Змеево молоко! – выругался чужак.

Даниэль заморгал, пытаясь избавиться от багровых вспышек перед глазами.

На полу, дымясь, растекалась черная лужа. В ней, среди обломков скорлупы, валялся маленький черный уродец, напоминающий зародыша, со свернутым в спираль хвостиком и зачатками крыльев. Даниэль кинулся к нему.

– Храни нас Змееборец! Это же детеныш дракона! У меня получилось… Почти получилось! И я убил его!!! Своими руками, после стольких лет напрасных попыток…

– Не убивайтесь так, мэтр, – хмыкнул Вальтер, разглядывая уродца. – Нельзя убить то, что и не жило. Это просто гомункул. У него не было живой души.

Он поднял драконьего зародыша за хвостик и бросил на стол перед Даниэлем.

– Держите свое смоляное чучелко, можете изучить его на досуге…

Но и того не вышло – вопреки законам природы, гомункул, остыв, утратил форму и расплылся в липкую черную кашу.

– У вас тут есть что-нибудь выпить? – Вальтер огляделся, принюхался и безошибочно достал с полки нужную склянку. – Вот, держите, – первым делом вам надо успокоиться. Мы оба разочарованы, мэтр Даниэль. Но сдаваться не следует! Присядьте, выпейте, и подумаем, что можно исправить. Чтобы повторить opus mаgnum, потребуется не меньше трех месяцев, а скорее полгода…

Даниэль оттолкнул склянку, снова помрачнев.

– Не нужно, оставьте… Все это пустая суета. Я сегодня получил известия, – голос ученого задрожал, – моя дочь…

– Аличе? – припомнил Вальтер. – Кстати да, я прошу прощения…

– Вы знаете, что случилось в Вишневой Лорете?

Лицо Вальтера на миг застыло, словно он быстро перебирал маски, выбирая подходящую.

– Гм… В некотором роде… Об этом я и хотел поговорить, но, вижу, вести меня опередили. Еще утром никаких новостей оттуда не приходило. Говорили о пожаре…

– Пожар был только следствием. Налет дракона – вот что это было!

– Вы уверены?

– Сегодня вернулись мои ассистенты. Город полностью уничтожен, от него осталась куча головешек. Искали выживших, но нашли их только на соседних фермах, жители которых говорили о том, что в городе творилось нечто чудовищное. В небо хлестали струи огня…

– Но дракона-то свидетели рассмотрели? – перебил его Вальтер. – Что это был за дракон, какого размера, какого цвета?

– Какая разница, какого цвета, что вы несете?! Вы что, не расслышали? Там погибла Аличе, моя дочь!

Даниэль не выдержал и отвернулся, вытирая глаза.

– Вот оно что, – в замешательстве произнес Вальтер. – Сочувствую вашему горю…

– Бедная Аличе! Ах, как я хотел уберечь ее от зла! И того, что убивает тело, и того, что разъедает душу… Еще когда сгорела Сомбра, я, грешный, обрадовался, что удачно выбрал самую северную лорету в Пяти Герцогствах! Пусть погибнет Каррена, пусть сгорит Равнина – но хоть она уцелеет! И вот Каррена стоит, Пять Герцогств живут и здравствуют, а моя девочка…

Даниэль затрясся от рыданий. Вальтер подошел и сочувственно потрепал его по плечу.

– Крепитесь, мэтр. Не хочу вас огорчать, но вы и сами знаете – дальше будет только хуже. А вы, вместо того чтобы найти утешение в усердной работе, погасили атанор!

Даниэль, не слушая, вскинул голову:

– Но зачем, зачем он напал на Вишневую Лорету?!

Вальтер развел руками.

– А зачем драконы нападают на другие города? Какая разница, мэтр? Если в вас угодила стрела, вы будете изучать, из какого дерева она сделана? Не надо изучать образ мыслей драконов – надо найти средство их убивать.

– А чем, по-вашему, я тут занимался последние десять лет?! – запальчиво воскликнул Даниэль. – В Зимнем Пророчестве четко сказано: единственное оружие против дракона – это другой дракон! И я был к этому так близок! Если бы Фьямма не предала меня и науку, если бы мы продолжали работать вместе и, как знать, могли бы уже достигнуть успеха! Но эта бесстыжая публично обозвала классических алхимиков неучами и призвала всех перейти на путь спагирии – трансформации живой материи! Представляете? Прямо с кафедры предложила ставить эксперименты на живых существах! Алхимики едва не растерзали злодейку прямо в Колледжиате, я едва успел ее оттуда утащить…