Авиационные части 64 ИАК периодически обновлялись, причем изначально был выбран ошибочный путь: летчиков заменяли целыми дивизиями. Опытные летчики-истребители возвращались домой, а их место занимали необстрелянные новички, вынужденные самостоятельно набираться опыта в боях с американскими пилотами, вместо того, чтобы перенимать его у обстрелянных асов, если бы их постепенно вводили в боевой строй. Это приводило к значительным потерям в воздушных боях.

Появление в Корее советских летчиков не помешало американцам сохранить господство в воздухе, что стало одной из причин провала «коммунистического блицкрига»

Замаскированный под корейца советский МиГ-15 вернулся из боевого вылета

Один из командиров корпуса, генерал-лейтенант авиации Лобов, позже вспоминал, что «корпус в 1952 году насчитывал около 26 тысяч человек. Такая численность личного состава сохранялась до окончания войны в Корее. Как известно, боеспособность воинского контингента определяется не числом боевых единиц, а их составом. С этой точки зрения мы были далеки даже от нормативных требований. Только половина дивизий имела по три полка. Остальные — по два. По штату им полагалось всего по 32 летчика…

Пополнение корпуса осуществлялось путем полной замены отвоевавших дивизий. Наше военно-политическое руководство видимо считало, что такой порядок «освежения» значительно повысит боевые возможности 64 ИАК. Однако это приводило к тому, что вновь прибывшие части и соединения теряли необстрелянный состав. Пополнение имело смутное представление и о тактике действий, и о практике боевых полетов в Корее. К тому же все, что касалось участия советских ВВС в этой войне, было секретным. Опыт 64 ИАК не только не изучался и не осваивался в войсках, но и находился под строжайшим запретом».

Московским начальникам, как всегда, было проще отправлять на корейский фронт целые дивизии, чем заниматься подготовкой личного состава к будущим боям. В результате авиационные полки несли большие потери, особенно в первые месяцы своего пребывания в Корее.

Всего в корейской войне действующие лица с советской стороны менялись пять раз. Первыми в бой вступили: 28-я истребительная авиадивизия (67-й иап, 139-й гвардейский иап); 50-я истребительная авиадивизия (29-й гв. иап, 177-й иап); 151-я гвардейская истребительная авиационная Валдайская Краснознаменная дивизия (28-й гв. иап, 72-й гв. Иап). Эти три дивизии вели бои с ноября 1950 по март 1951 года.

Первой военной весной их сменили: 303-я истребительная авиационная Смоленская Краснознаменная дивизия (17-й иап, 18-й гв. иап, 533-й иап); 324-я истребительная авиационная Свирская Краснознаменная дивизия (176-й гв. иап, 196-й иап).

Следующая смена караула произошла в феврале 1952 года, когда в Корею прибыли 97-я истребительная авиационная дивизия (из 78-й ВИА Северо-Западного округа ПВО) — 16-й иап, 148-й гв. иап; 190-я истребительная авиационная Полоцкая Краснознаменная дивизия (256-й иап, 494-й иап, 821-й иап).

Это не лунный пейзаж, а корейский аэродром Ыйчжу после налета американских бомбардировщиков В-29. Дождавшись окончания строительства бетонной ВПП, американцы совершили массированный воздушный напет, после которого аэродром надолго вышел из строя.

Буквами на аэрофотоснимке обозначены: а — сгоревшие на земле самолеты; б — истребители МиГ-15 в капонирах; в — батареи зенитных орудий. Хорошо видна поврежденная ВПП

В июле 1952 года в корейском небе появились новые воздушные части: 32-я истребительная авиационная Краснознаменная дивизия (224-й иап, 535-й иап, 913-й иап); 133-я истребительная авиадивизия (147-й гв. иап, 415-й иап, 726-й иап, 578-й иап); 216-я истребительная авиационная Гомельская дивизия (из Бакинского округа ПВО) — 676-й иап, 878-й иап, 781-й иап.

Последними в Корею отправились: 37-я истребительная авиадивизия; 100-я истребительная авиационная дивизия (из Московского округа ПВО).

Своеобразной особенностью воздушной войны в Корее было то обстоятельство, что аэродромы обеих воюющих сторон практически не подвергались ударам с воздуха. Коммунисты физически не имели такой возможности из-за отсутствия бомбардировочной и штурмовой авиации. К тому же на протяжении всей войны советские летчики имели строжайший приказ — ни в коем случае не пересекать линию фронта и береговую черту, вести боевые действия только над территорией, занятой северокорейскими и китайскими войсками.

Советское командование пуще всего боялось, что сбитые летчики попадут в плен к американцам и весь мир узнает об участии советских ВВС в боях против войск ООН. Эту «страшную коммунистическую тайну» надо было сохранить любой ценой.

Командование многонациональных сил ООН в свою очередь запрещало летчикам пересекать границу с Китаем, который официально в войне не участвовал, и наносить удары по объектам на его территории, в том числе по аэродромам, с которых взлетали советские самолеты. Это позволяло авиаполкам 64-го корпуса действовать в комфортных условиях, не опасаясь ударов с воздуха. Вообще, в корейской войне было много абсурда.

Полковник Александр Сморчков, командовавший в Корее 18-м гвардейским истребительным авиаполком, так описывал свой первый боевой вылет:

«По команде с командного пункта три восьмерки поднялись в воздух. Летели в гробовом молчании — все работали на прием. Только ведущий группы мог коротко отвечать — «понял». Карманы пусты: ни документов, ни писем. На бортах — корейские опознавательные знаки, сами — в китайской форме.

Эта строжайшая секретность иной раз и смешила, и изводила. Летчики не могли понять, почему скрывается, что мы советские. Ответ: «Так надо» звучал как «молчать и не рассуждать». Но ведь до абсурда доходило. По-корейски или по-китайски мы были ни бум-бум, а в бою предписывалось выходить на связь на корейском языке. К правому колену перед вылетом мы крепили специальные планшетки со словарем — корейские слова в транскрипции. Вот и представьте, как в бою на реактивных скоростях нужно умудриться скосить глаз на колено, быстро отыскать нужное слово или фразу… Матерились. Летчики не вытерпели и эту нелепицу все-таки отменили. В Москве не стали спо рить, дали добро. Так что великий и могучий и здесь победил».

Понимая, что в случае войны аэродромы фронтовой авиации будут быстро уничтожены, конструкторы разработали специальную систему безаэродромного старта для истребителей МиГ-19. Самолеты успешно взлетали, но вот куда садиться?

А вот взгляд на ситуацию в Корее с другой стороны Американские пилоты тоже считали абсурдом приказ, запрещавший атаковать аэродромы противника:

«Это была трудная и жестокая воздушная война, все козыри которой были в руках противника. Легко понять чувства, вызывавшиеся невозможностью нанести удар противнику в его самое уязвимое место, располагая громад-ной воздушной мощью…

Представьте себе патрулирование вдоль реки Ялуцзян, наблюдая противника, находящегося всего в пяти километрах на своем аэродроме в Аньдуне. Аэродром забит само-летами, которые можно навсегда вывести из строя в результате одного хорошего налета. Базы снабжения и железнодорожные узлы, находящиеся в поле зрения, тоже можно было разрушить, и противник лишился бы способности продолжать войну».