— Передайте поклон Грозе Каттегата! — кричит дед. — Он великий человек!

Они отплывают от фрегата.

Кольд машет им вслед.

— Когда кончится бой, — говорит старик внуку, — похороним и бабушку, и твоего отца.

Датско-норвежские корабли больше не обстреливаются с острова, но шведы вывели для защиты «Козерога» четыре галеры, и теперь пять судов палят изо всех пушек по «Белому Орлу». Командор приказал отвечать на огонь, однако не в полную силу. Он кое-что приберегает для сокрушительного удара. «Помощник» снова идет в кильватер фрегату. Миновав островок, оба судна медленно входят в просторную гавань Дюнекилена. Здесь стоят тяжелые транспорты со снаряжением, которое еще не выгружено на берег. Если этот день окончится так, как задумано Грозой Каттегата, до выгрузки дело вообще не дойдет.

На галерах люди падают замертво на весла, такелаж «Белого Орла» роняет на палубу реи. Турденшолд хочет подойти вплотную к шведским судам, все сокрушить одним мощным залпом и повести людей на абордаж. Сейчас он снова на борту фрегата. С радостью отмечает, что мушкетный огонь с берега довольно редок. Видно, некому твердой рукой направлять пехотинцев. Но еще больше посчастливилось ему в том, что транспорты, похоже, вообще не вооружены. Шведы понадеялись на то, что они будут надежно защищены военными кораблями.

Правда, у «Козерога» острые клыки. Команде «Белого Орла» выкатили бочку пива. Выстрел с «Козерога» разбивает бочку, Михаэлю Тёндеру пивом обдает лицо, он стоит, облизывая губы, и в глазах его читается досада человека, которого лишь подразнили выпивкой. Порывом ветра относит пороховой дым, и он читает названия четырех галер, пришедших на помощь «Козерогу». Это «Гнев», «Черная Ведьма», «Гектор» и «Кустер».

Тем временем «Помощник» развил излишне быстрый ход, Очутившись в тесном фарватере справа от «Белого Орла», канонерский лихтер заслоняет нос фрегата и мешает пушкарям. Каких-нибудь полкабельтова разделяют лихтер и фрегат. Ежели они столкнутся, будет мешанина досок и такелажа, горящих стеньг и раненых людей, будет отменная мишень для шведских пушек.

Между фрегатом и лихтером сидит на веслах в маленькой лодке Фабель. Ему велено передать на «Помощник» приказ командора Грибу. Кричать — не докричишься, сигналить флагами тоже не годится — шведы прочтут сигнал. Между тем суда сходятся все ближе, грозя раздавить лодку.

Фабель встает, предпочитая умереть стоя. Вдруг то ли местное течение поднялось со дна, то ли небо послало ветер сверху — ахтерштевень «Помощника» отворачивает в сторону, и тяжелый фрегат расходится с лихтером.

Сквозь пороховой дым пробивается солнечный луч, и Фабель, склонив голову, благодарит судьбу за то, что ему еще представляется возможность убить третьего в этой битве.

Внезапно «Гнев» взлетает на воздух вместе со всей командой.

Видно, случайный выстрел с «Белого Орла» угодил куда следует. Можно представить себе, как раскаленное ядро прокатилось мимо ноги раненого матроса, который корчился на палубе в собственной крови и видел, что сейчас будет, но ничего не мог поделать. Ядро запалило порох. И корабль взлетел на воздух.

Всякий, кому доводилось участвовать в морском бою, знает, что такие минуты решают исход баталии. Сумеет противник воспользоваться случаем — недалеко и до полной победы над вражеской эскадрой. Это было совершенно ясно Грозе Каттегата, Тёндеру, Грибу, Фабелю и всем остальным.

Еще на море сыплются горящие обломки и растерзанные тела и пороховой дым едким туманом ложится на воду и сушу, а гребцы на галере «София», не жалея сил, навалились на весла. «Помощник» набирает ход, его подхватывает течением, но оно относит лихтер в нужную сторону, и он сталкивается с галерами «Черная Ведьма» и «Гектор».

Утопленник Гриб ведет на абордаж своих людей, славящихся в двух северных королевствах умением кромсать ножами человеческую плоть. Раз-два — и готово. Они теснят врага и сбрасывают трупы в море, обрезают флаглинь и спускают шведский флаг под градом горящих рей.

«Черная Ведьма» горит, но Гриб велит своим людям тушить огонь. Пушки стоящего в двух-трех кабельтовых «Козерога» заняты обстрелом «Белого Орла», их нельзя развернуть в сторону «Помощника», и Гриб опасается лишь ответной шведской атаки с берега. Однако шведы не атакуют.

А вот и Михаэль Тёндер.

С «Белого Орла» он видел, как провел атаку Гриб, и не желает отставать. Набивает шлюпку людьми — она вмещает три десятка матросов, и только двое ранены, — гребцы наваливаются на весла, и в промежутке между залпами с «Козерога» шлюпка подходит к «Кустеру», но вроде бы оказывается в безнадежном положении, потому что она ниже галеры, которую Тёндер намеревается взять на абордаж.

А дальше происходит вот что.

Завидев приближение норвежцев, команда «Кустера» бежит, ища спасения на каменистом берегу. И когда шлюпка пристает к борту галеры, Тёндера встречает приветствием шведский офицер.

— Мой капитан лежит внизу мертвый. Я сдаю корабль!

Из трюма струится дымок, у Тёндера острое обоняние, он взбирается на палубу и хватает офицера за горло:

— Показывай фитиль, не то пришибу на месте!

Тащит офицера за собой. Не столько мертвая хватка Тёндера, сколько боязнь взлететь на воздух заставляет шведа указать на трюм, где стоят ведра со смолой. Четыре ведра. И горящий фитиль. Всего полфута остается до крюйт-камеры.

Тёндер гасит фитиль. Затем поворачивается к офицеру. На него накатило бешенство. В маленьких глазках шведа — серая муть, кровь ударяет в голову Тёндера, он рычит с пеной у рта. Делает то, чем так славен: отстегивает деревянную ногу, превращая ее в страшное оружие.

Замахивается и одним ударом раскраивает череп офицеру.

Поворачивается и скачет вверх по трапу на одной ноге. Хочет пристегнуть окровавленную деревяшку на место, видит, что она переломилась, и чуть не выбрасывает ее за борт от злости. Командует своим людям:

— Спустить шведский флаг!

Флаг уже спущен.

Он оставляет караульных, на случай если шведы задумают отбить судно. После чего отправляется на фрегат — ему понадобился лекарь.

Лекарь Арнфинн собрал раненых в своем уголке между грот-мачтой и трапом над каютой командора. Они лежат на кожах, под головой — свернутые подвесные койки. Он подносит им водки — единственное, чем располагает вдоволь, — и перетягивает конечности смолеными веревками, останавливая кровь. Слышатся громкие стоны. Один раненый ослеп, ему прямо в лицо взорвалась бадейка пороха. Правый глаз вытек, его следовало бы удалить, но лекарь уже знает, что для этого раненого надо связать, а пока длится бой, свободных людей нет.

Сам он в такие минуты всегда спокоен. Не сказать, чтобы они ему нравились, но его согревает мысль о том, что раненые могут положиться только на него. Он в гуще событий и никому не причиняет вреда. Правда, и помочь способен далеко не всем. Но он раскуривает трубку и подает раненым, чтобы каждый мог сделать по затяжке.

Является корабельный священник Каспар Брюн, снова в роли служителя божьего, кладет ладонь на лбы страждущих и читает молитвы. Обойдя всех, негромко говорит Арнфинну:

— Я только молиться способен, черт дери.

Арнфинну нужно, чтобы Каспар подержал раненого, пока он будет удалять вытекший глаз. Очень уж страшно кричит бедняга, а Арнфинн знает, что крики раненых легко могут вызвать общую панику на корабле.

— В крайнем случае размозжу ему голову, — говорит он.

Когда грохочут пушки, криков не слышно, и Арнфинн предпочел бы, чтобы они стреляли без перерыва. Но в промежутках между залпами звучат пронзительные, страшные, отчаянные вопли. На Арнфинне лица нет.

— Подержишь, Каспар?..

— Страшно! Боюсь я таких вещей. Да хоть и удалишь ты ему глаз, он все равно будет кричать.

Другой раненый, который лежит на боку, сжимая пальцами свое запястье, чтобы остановить кровотечение, молит Арнфинна:

— Заткни ты ему глотку! Невозможно терпеть!