Мать не поступила бы так со мной... Ох, да кому я вру, кого обманываю?

  Однако в моем личном списке стало на одну претензию больше.

  - Она сказала что-либо о времени?

  Омаэль виновато кивнул:

  - Велела сделать это немедленно.

  Мысленно я пожелала ей наивозможных благ и немедленно.

  На деле же, отвернулась от помощника и наигранно весело хлопнула в ладоши:

  - Планы изменились, господа. Я согласна. С одним условием.

  Мужчины выжидательно замерли.

  - Полечу и пробуду в этом вашем доме два дня, если соль-терро даст слово не прикасаться ко мне.

  Дарсан сощурился.

  - Я ваш консорт, соль-арэо. Это мое право и вы не можете требовать обратного.

  Смущение удалось мне славу: склоненная голова, пальцы теребящие ткань платья.

  - Не могу, кроме одного исключения... - Омаэль побледнел, ему искушенному жизнью при дворе, моя каверза открылась раньше, чем безыскусному Аину и соль-терро, ровным счетом ничего не мыслящим в женщинах. - Видите ли, я беременна. Мое беспокойство вызвано желанием защитить ребенка от возможных травм и волнений, а целители твердят, что первые пять недель самые опасные.

  Выражение их лиц невозможно описать словами, существующие не передадут всех оттенков эмоций, а новых пока не придумали. Мне же тяжело был сдержать торжествующую улыбку.

  Первым опомнился Аин:

  - Прошу прощения, соль-арэо, я не представлял... Желаете ли вы, чтобы с вами отправились целители и охрана?

  Я покачала головой.

  - Это ненужно, если Дарсан даст Слово.

  А он даст. Ребенок в семье соль-арэо это высшее благословление, даже его дикий ум это сознает. Не даст мне Слова - Аин первым не подпустит его ни на шаг ко мне и будет кругом прав. Завершение ритуала требует ночи проведенной вместе - что ж мы и проведем ее вместе. В одном доме, под одной крышей - об одной постели речи и не идет. Что мне нравится в Древних Законах, так это их обтекаемые формулы. Мать их тоже нежно любит, а потому все откладывает на неизвестное "потом" необходимость их переписать.

  Дарсан выглядел, ни много, ни мало, ошалевшим.

  - Какое Слово вы хотите?

  - Да не соприкоснется наша кожа, да не навредишь ты словом или делом ни мне, ни ребенку моему, и не измыслишь подобного, - кротко улыбнулась.

  - Слово...

  - Подтверждаю, - кивнул Аин.

  - Подтверждаю, - деревянно поклонился Омаэль.

  Я перевела взгляд на ребят Аина и они один за другим нестройно подтвердили, что Слово соль-терро услышано и засвидетельствовано.

  - Спасибо. Теперь можем лететь.

  Дом оказался приличным. А может, это поднявшееся настроение не давало повода придираться к мелочам.

  Эти два дня прошли почти хорошо: мы немного гуляли по пологой части склона, сидели вечерами у камина и говорили о чем угодно. Вопреки первому впечатлению, Дарсан все же не был совсем уж диким. Заботился обо мне как умел, и эти его, иногда неловкие, порывы веселили нас обоих. Сначала я изображала благосклонность, потом, сама не заметила как, это стало ненужно.

  Андарран тянулся ко мне, но Дарсан его отгонял. И верно, такой большой дракон, такая маленькая соль-арэо, мало ли...

  И все бы хорошо, да я слишком расслабилась.

  До отлета оставалось буквально несколько часов. Мы сидели с соль-терро бок о бок на крыльце и мило беседовали, когда он, словно невзначай, спросил:

  - Кто же отец ребенка?

  Я дернула плечом, не желая выдумывать сказок.

  - Неважно.

  - Почему?

  - Это же мой ребенок.

  Андарран, лежащий неподалеку, вдруг вскинул голову и грозно зарычал. Дарсан повернулся к нему и застыл статуей.

  - Что такое? - забеспокоилась.

  Дарсан повернулся ко мне. Лицо его было белым.

  - Андаррана что-то беспокоит в ваших словах... Он ощущал это и тогда, когда вы просили о Слове, но... Серра каков срок?

  - Небольшой. А что?

  - Драконы обычно чувствуют зарождающуюся жизнь. Конкретно сколько?

  - Ну, месяц.

  Он побледнел еще больше, хотя казалось - некуда.

  - Послушайте, он не чувствует этой жизни. Вы хорошо себя чувствуете? Может, выкидыш? На раннем сроке это часто... Надо срочно...

  Бедняга так взметался, что мне стало его жалко.

  - Сядь Дарсан и успокойся. Нет никакого ребенка.

  - Что?

  Я поморщилась.

  - Ничего. Не было ребенка и нет, успокойся.

  Слишком поздно я поняла, почему не стоило этого говорить. Знала вседозволенность, уверенная в его Слове. И напрочь забыла, что слово это никак не касается дракона.

  Черная махина в мгновение ока оказалась рядом с нами, я только успела, что вскинуть глаза - и была отброшена прочь ударом когтистой лапы.

  - Назад! - заорал соль-терро.

  Я приподнялась на руках, наскоро осмотрела себя - одежда порвана, царапины глубокие, кости не задеты - такое впечатление, что он хотел просто напугать, и едва-едва не рассчитал расстояния, задел лишь кончиками когтей...

  Одного взгляда на застывшего дракона хватило, чтобы понять - так оно и есть. Симбионты ревностно защищают честь и гордость соль-терро, вот Андарран и решил припугнуть в отместку за грязную ложь...

  Я не в обиде. Наверное это пока шок - ведь и боли не чувствуется, но не будь я соль-арэо и он бы имел на такой поступок право.

  Но я - соль-арэо. Будущая правительница. Я могу лгать, могу предавать, плести интриги, и никто не смеет меня в том упрекнуть. И уж тем более никто не смеет мстить.

  Пальцы коснулись ментакристалла и я намеренно вслух, глядя на обоих противников, сказала:

  - Аин, ты мне нужен. На меня напал мой консорт.

   Он противоречил сам себе. Почти двое суток мучил меня и не давал вымолвить ни слова, не обращая внимания на слезы и стоны, наказывал укусом или поцелуем за любую попытку что-либо произнести. Я не пыталась исполнить его волю, я хотела только сказать, объяснить... Потом не хотела уже ничего.

   Часы иссушающего, исступленного секса не прошли для моего тела даром. Оно жаловалось, болело. Особенно голова и живот.

   Он только уснул. Устал, бедный. Сгреб меня под бок и уснул, не давая ни шанса улизнуть. Но я и не пыталась. Подумала, пусть его, это последнее что он получит от меня, и плевать чего это будет мне стоить. Все равно он меня потеряет, так лучше сейчас. Он еще не подозревает, что в последний раз мы с ним вместе, не понимает, что мои слезы отчасти поэтому. Когда истекут его девять восходов, я уйду. Откажусь от всего, если понадобится, даже встану над родом, но не допущу новой встречи.

   Я лежала и смотрела как на моей коже, когда-то невообразимо давно бывшей безупречной, один за одним расцветают уродливые синяки. Часть от его рук, но лишь малая. Остальные - всего-то и есть реакция на чрезмерное утомление и стресс, который испытало тело.

   Что он скажет, когда проснется? Придет в ужас? Безусловно. Извинится? Непременно, но мне уже ничего от него не нужно.

   Густой волной внезапно накатила дурнота. Я что есть сил пнула ногой Дарсана.

   - Куда ты? - не открывая глаз, сонно спросил он.

   - Пить.

   Руки убрались. Я кое-как встала, хватаясь за стену, дошла до лестницы, постояла, преодолевая тошноту. Мучительно медленно, еле волоча ноги, которые плохо ощущали ступени, спустилась вниз. Тут желудок меня подвел. Раза три меня вырвало едкой желчью прямо на пол, после чего я смогла продолжить этот бесконечный, изматывающий путь на кухню. Дрожащими руками приподняла кувшин с водой и принялась жадно глотать, половину пролив на грудь. Когда вода кончилась, я посмотрела вниз, прослеживая струйки, щекочущие голую кожу и тут заметила то, чему не поверила пока не провела рукой и не поднесла почти вплотную к глазам, пытаясь рассмотреть плывущим зрением - и обмирая от ужаса.

   Кровь. На внутренней стороне моих бедер была кровь.

   Кувшин выпал из рук с ужасающим грохотом, но не разбился, и я успела этому факту порадоваться, когда грохнулась с ним рядом, неловко, на спину. Перед глазами были только тени и цвета, в ушах грохотало. И сквозь этот грохот шаги: