– Нет, – он держал глаза закрытими. – Не думаю. Я начал работать там после того, как потерял связь с ними.

Хмм. Что-то другое послужило причиной разрыва. Интересно.

-Эдвард… – мне нравилось произносить его имя. Я хотела, чтобы ончувствовал себя уютно в разговоре со мной. – Из-за чего ты пересталобщаться с семьёй?

– Можно я буду задавать тебе… некоторые вопросы…после того, как отвечу на твои? – он посмотрел на меня, и его глаза…могла ли я сказать «нет», когда он чего-то хочет?

Это профессионально? Пациенты не должны задавать докторам личные вопросы.

– Пожалуйста? – добавил он.

-

Я остановила запись, возвращаясь к реальности, без него, слёзы стекали по моему лицу. Вот, где я пересекла линию, линию между тем, чтобы наблюдать за ним и быть его другом, любить его… впуская его внутрь… стараясь забраться к нему. Это было не правильно с профессиональной точки зрения. Но даже сейчас, я не могу жалеть об этом. Теперь он другой. Но лучше ли это для него? Он в темнице прямо сейчас, испытывает на себе ужасные вещи! Что я наделала? Я отпустила его!

И почему мой отец не может перезвонить мне?! Что если с ним что-то случилось?

– Моя очередь, – улыбнулся он, осматривая меня с ног до головы.

– Хорошо, – я усмехнулась, довольная, что он выглядел теперь более расслабленно.

– Ты когда-нибудь испытывала оргазм? – произнес он так просто, будто спрашивал, какой у меня размер ноги.

– Господи! – я густо покраснела, и я знала это. Он улыбался мне, ему нравилось моё смущение.

– Что? – спросил он невинно. – Я думал, это ‘да-нет’ вопрос. Я думал, это просто.

-

Просто. Да, наблюдая, как он возвращается в свой мир, теперь мне было ясно, что однажды эти сложные вопросы были простыми и легкими, по сравнению с историей Карлайла и Эсме, его дочери, его жены, Виктории.

Джеймс прошел мимо меня и положил передо мной листок бумаги, затем двинулся дальше, раздавая их всем. Я посмотрела вниз – он возвращал нам наши тесты с прошлой недели, до того как я взяла пару выходных.

Мне не хотелось смотреть. Я бы лучше слушала, как веселился Эдвард, его легкое подшучивание, то, как я играла роль строго терапевта для сексуального, развязного парня. Но я вздохнула и снова выключила диктофон, мне было интересно, как я справилась.

В верхнем правом углу красными чернилами было написано ‘отлично’, и ниже была небольшая записка.

Нам нужно поговорить. Приходи в 10 вечера в Moe’s Pizza.

Я нахмурилась, но не посмотрела на него. Я вспомнила, как он появился у моей двери, держа кофе в руках. Если это какая-то попытка пригласить меня на свидание, я размажу пепперони по его яйцам. Но может он хочет поговорить о занятиях. Этому место в колледже, а не в пиццерии. Я сложила листок пополам, запихнула его в папку, и нажала play, снова возвращаясь к голосу Эдварда.

EPOV

Я застонал, когда мои ноги снова свело судорогой, из глаз снова потекли слёзы, а я продолжал идти, хотя я шагал уже несколько часов. Моя губа кровоточила, и мне нравился вкус крови. Это лучше, чем кляп.

Чуть раньше мои ноги не могли больше держать меня, и я упал. Мои лодыжки касались пола, пока я висел в таком положении, цепи врезались в мою кожу, резали уголки моих губ, и я кричал, глядя вверх, весь мой вес держался на единственной цепи, которая смеялась своим звоном над моей болью.

Мне пришлось поднять себя, я схватился руками за цепь, резко подтянулся и снова встал на свои уставшие ноги. Какое-то время я просто стоял, забыв о ёбаной ходьбе взад и вперед… взад и вперед… Я стоял, чувствуя дрожь в ногах, чувствуя, как моё тело сопротивляется, хочет отдохнуть… хочет спать… хочет лечь… хоть на секунду.

И до сих пор никто не пришел.

Я был так слаб, я чувствовал, что могу упасть в обморок. Я голоден. Мне нужна вода. И я хочу выплюнуть это грёбаный мячик из своего рта!! Слюна продолжала течь, и теперь я даже не пытался вытереть её. Теперь мне похуй. Мне хотелось позвать Эммета, наплевать на гордость. Но я не мог. Он попытается забраться сюда, если подумает, что мне больно, и всё это закончится тем, что он будет мучаться здесь вместе со мной.

Я с отвращением услышал свой голос, простонавший, «Виктория».

Её имя прозвучало сдавленно, но я мог понять себя. И я чувствовал себя предателем, произнося её имя, желая, чтобы она пришла.

Прямо сейчас, когда я здесь, она – Бог. Она – вода. Она – еда. Она – отдых. Она – жизнь. Она правит. И я ненавижу это. Я ненавижу её. И снова… я хочу, чтобы она сдохла.

Сколько сейчас времени? Какой сегодня день? Я был здесь два дня… или три? А может только один?

Пожалуйста, Виктория, пожалуйста, дай мне немного воды!! Я буду умолять, если хочешь. Моё горло пересохло. Такое ощущение, что оно покрыто наждачной бумагой.

Прошла еще одна вечность.

Я снова хожу, мои веки еще более тяжелые… ноги еще более неуклюжие. Я начал обхватывать свою грудь руками, не знаю почему. Может мне нужно чувствовать это. Я скучаю по рукам Беллы. Кэтрин… Белла… Кэти… Таня… пожалуйста, Таня, ты можешь прийти сюда и спасти меня. Ты можешь. Пожалуйста, прости меня и забери отсюда.

Я услышал звон металла и щелчок. Я чуть не заплакал от счастья, что кто-то пришёл сюда. Мне плевать, кто это, главное, что дверь открывается! Спасибо, Боже! Спасибо!

Когда я увидел лицо Виктории, я застонал и задрожал, крепче обняв себя. Не знаю, что она увидела в моих глазах, но я даже не пытался скрыть свои чувства.

Истощение, облегчение, счастье… голод, ярость?

Она держала в руках бутылку с водой и маленький коричневый пакет, и я рванулся вперед, к этой бутылке. Я закричал, почувствовав цепь, которая сдерживала меня, и вздрогнул, бесстыдно задыхаясь, схватив цепи на моих щеках, и зарычал от боли.

«Это была хорошая идея, не так ли?» – улыбнулась она, словно оставила меня здесь всего на пять минут.

Я заорал громче, не скрывая своей злости, яростно мотая головой… и затем сдался и посмотрел на неё с ненавистью.

Она резко остановилась и ответила мне тем же взглядом.

«Так ты меня благодаришь за то, что я принесла тебе ужин и холодную воду?!» – прокричала она, нахмурившись.

«Тебе мало двенадцати часов в таком положении?» – спросила она.

Она оставила меня на двенадцать часов.. А казалось, прошло двенадцать лет.

Когда-то я думал, что она хоть немного беспокоится обо мне. Но нет. Я бы не поступил так с ней, или с кем бы то ни было, я бы не оставил её здесь и на два часа, а она заперла меня на двенадцать?!!!

Я пробормотал какие-то ругательства, продолжая хвататься за цепи на моих щеках. Мои скулы онемели, и даже не знаю, смогу ли я говорить, когда избавлюсь от кляпа.

«Прекрати!!» – закричала она, словно я был натренированным тигром, «Прекрати сейчас же, иначе я уйду еще на двенадцать часов!! Успокойся, Эдвард. Дыши».

Я задыхался и глотал воздух, снова наплевав на чувство собственного достоинства. Я смотрел на бутылку с водой, она была влажная, покрыта капельками от растаявшего льда, и запах из коричневого пакета был потрясающий.

Я уставился на него и моё дыхание начало успокаиваться. Я почувствовал, как еще одна слеза соскользнула вниз по моей щеке. Я притих и медленно убрал руки от цепей и опустил их, разжав кулаки и расслабив пальцы.

«Хороший мальчик», – она подождала еще немного перед тем, как довериться мне.

Не двигаясь с места, она поставила пакет и воду на пол и скрестила руки на груди, её приподнятая бровь показывала, что она всё еще была главной здесь, несмотря на мои вспышки гнева.

«Тебе всё это не нравится, не так ли, мальчик?» – она была довольна тем, как на меня повлияло её наказание.

У меня не было сил, чтобы лгать, я задрожал и медленно покачал головой, моля Бога о том, чтобы она дала мне поесть и попить.

«Вот почему это называется ‘наказание’» – пояснила она.

«Ммммммм», – ответил я, прикрыв глаза, чувствуя запах еды еще сильнее. Кажется, там что-то горячее.

«Ладно, Эдвард», – она поправила прическу, вздохнула и подошла ко мне, держа в руке маленький ключ.