Одну из ёлок затащили в дом – чтобы пахло. Другую нарядили на лужайке с беседкой. Телеящика не было, зато была музыка. Развлекали себя приготовлением многочисленных блюд. Женщины командовали и делали тонкую работу, мужчины готовили плов и помогали женщинам. От Ганжи, конечно, толку было немного – он попивал пивко и балагурил.

- Я вот думаю, может, мне тут бассейн соорудить? С Шапиро договорюсь и бетоноросом быстренько всё залью, будет купель, - Сергей довольно улыбался своей бредовой затее – на его участке крохотном мангал-то не всегда удавалась пристроить.

- Ага, и будем от ворот к крыльцу на лодке прибывать, - Бобров почесал нос – лук под ножом начал давить слезу.

- Завидуй, завидуй, звезда наша доморощенная. Кстати, какие твои успехи индивидуальные?

- «Успех не личный, но командный», - процитировал кого-то, улыбаясь сквозь луковый слёзы, Юра.

- Юрка – много, где в лидерах, - не отвлекаясь от кухонных хлопот, вступила в разговор Лиля, - по голам, по передачам, по всяким там оценкам. Да ко мне, когда за интервью обращаются четыре пятых к нему. – Она выполняла в клубе роль пресс-секретаря.

- Да, честно, даже меня утомили журналюги, - Лера колдовала над липким черносливом. – Юр, может, всё же согласимся на фотосессию?

- Лерусь, ну ты опять? – Юра от расстройства забылся и почесал грязными пальцами нос, от чего стал сразу чихать. Это была уже старая Лерина подколка – к красивой паре давно приставали с просьбами фотографировать. Предлагая различные вознаграждения. Бобров каждый раз брезгливо морщился, а иногда и откровенно хамил таким просителям.

- Ладно, ладно, ребятки. Конечно, работа у нас популярная, отказать всем не можем, ибо держимся на болельщиках. А им разносолы подавай. Но и меру тоже можно знать. Вон, если глянуть на Паршина – главного холостяка Восточной Европы. Вот тот вообще в средствах не разбирается. Голым сфотографироваться – пожалуйста, загул в клубе самому пропиарить – нате, скандальное что-нибудь брякнуть в прямом эфире – всё к нему. Дёшево и совсем даже не сердито.

Лера улыбалась. Она как раз была довольна, как её муж отторгает популярность и как неприязненно относится к отрыжками славы.

Куранты слушать не стали – бокалами звякали под кукушку на старинных часах с гирьками. Наслаждались разносолами, пазлами разложившиеся на небольшом столике. Ганжа цедил водочку, Тимур с Лилей и Лерой дегустировали какое-то сухое красное из Грузии, а Юра по привычке дул газировку.

- Вот ведь травишь себя! А так любишь про здоровье поговорить, - Тимур в очередной раз предложил Боброву вина.

- Газировку пью редко и не так уж она вредна. А вот у вас яд откровенный.

- Красное вино полезно! Это кто хочешь, подтвердит, - назревал очередной спор про алкоголь.

- Тимур, ну чего ты опять? Полезно и полезно, я вам свои воззрения на алкоголь уже не раз выкладывал - что полезен сок виноградный, а не спирт. Он (спирт) может не вредить, если ферменты есть, расщепляющие его, а вот про полезность трудно найти доказательства. Вот если нравится вам – пожалуйста, пейте, только не агитируйте за полезность, а то нарвётесь на отпор, - Юра звонко стукнул своим бокалом о бокал Тимур и заглотил свои пузырьки.

- Вот за упрямство я тебя и ценю, - Ахметдинов отпил своего напитка. – Но зануден ты бываешь просто невыносимо.

- Так это и есть главное моё достоинство.

- Юрка, ты у меня такой дурачок, - Лера глянула на него влюблёнными глазами.

- Друзья мои, хочу поднять бокал с этим… эмм… ядом, - Тимур зыркнул на Боброва, - за наш общий успех. За попадание на Чемпионат!

После включили проектор и смотрели видовое кино. Вдруг Юра, задумчиво смотревший на экран, спросил:

- Тимур, а я чего-то вдруг понял, что не знаю, какой там регламент и что будет происходит в сезоне 2021-2022? Те же самые отборы будут проходить?

- А в том-то и дело, что толком никто не знает, как и чего. Но наверняка чемпионатов внутренних никаких уже не будут. Будут бесконечные споры, кто достоин, а кто нет. Конфликты, проекты календарей, образование более низших лиг. Инспекции и тому подобное. Я думаю, что будут какие-то самопальные турниры хаотические, чтобы поддерживать тонус и форму. Пока мы с другими клубами на эту тему помалкиваем. Да и вообще, все друг на друга волками глядят – конкуренция же.

- Девоньки, не надоели вам эти футболисты? Пойдёмте, я вам фейерверки запущу, - Ганже требовалось веселье. Женщины на его предложение с радостью откликнулись и поспешили надевать дачные валенки и тулупчики.

Окно тёплой террасы выходило как раз на лужайку, где скоро должны были варить плов – все были давно сыты, но ритуал приготовления пищи должен был соблюдён до конца. От лужайки по отсутствующим сугробам Ганжа поплёлся к забору, чтобы «дымить» подальше от дома. Вскорости, он подпалил шнурок и быстрыми скачками ринулся назад.

Шоу огненное не то, чтобы не получилось, скорее, оно получилось дымное и шумное. Лужайку заволокло удушливым туманом, и зрители спешно ретировались обратно в дом. Из прихожей послышался задорный смех – девушки были совершенно довольны именно таким исходом. Ганжа же завалился в некоторой растерянности, потирая лысину.

Бобров поймал себя на мысли, что ему хорошо и спокойно. Близкие люди рядом, нет забот и проблем. «Какое мне дело сейчас до всей этой движухи, чемпионатов и футболов? Не это ли вот – настоящее рядом? Любимая, друзья, дом и покой?». Но он знал, что это пристанище лишь на короткий срок даёт отдых душе и телу. Что в безделии и праздном времяпровождении долго не протянешь и завоешь от тоски. Но так же он и знал, что из всякой кутерьмы, из дальних концов света, ему будет хотеться вернуться к своим: корням, людям, земле. И всегда важно знать, что всё это у него есть.

Он потеплел взором, и ему захотелось всех обнять. На его лобзания, Ганжа заржал:

- О! Юрец, да ты накидался газировкой-то! Нужно закусывать, паря!

- Я ценю твою толстокожесть и именно поэтому не буду тебе отвечать, - улыбался по прежнему млеющий Бобров. – Лерусь, иди ты ко мне, милая. Ты меня всегда же поддержишь?

- Конечно, котёнок, - Лера юркнула к нему на колени, прижав его голову к груди.

- Ммм… какая удобная лежанка, - спошлил Юра, почувствовав колючую шерсть свитера упругие округлости, и гладящая его рука ущипнула за ухо.

Всю эту никудышнюю зиму «Московия» упиралась на грязных и, зачастую, кочковатых полях лишь ценой невероятных физических усилий. Бомбить её ажурный футбол в таких условиях было много легче, чем мощные, но бездушные команды и пытались пользоваться. Однако уже закалённые московиты успешно давали бой в игре и по таким правилам. Болельщиков меж тем у них только прибывало.

Ахметдинов в различных интервью не раз подчёркивал русскость команды, что, с одной стороны и способствовало росту популярности, с другой, на него ополчались ещё не до конца сгнившие и утратившие вес всякие там толерантно-правозащитные организации. Правда, их угасающего без спонсорства (у мировых воротил было множество других забот) пыла хватало лишь на гнусные пасквили в интернетах, да куцые митинги на Нагатинском острове. А вот неприязнь «некоренных» москвичей и клубов-грандов была куда опаснее.

Роль первых сводилась к постоянным угрозам лидерам клуба и самому президенту. Клуб обеспечился охраной. Причём свои услуги предложила одна из самых сильных частных охраноборческих организаций «Рысь». Более того, хозяин этой конторы на встрече с Тимуром излагал идеи, удивительно похожие на мысли самого Тимура. Был подписан не просто контракт о сотрудничестве. Намечалась реальная сила, неподконтролная властям или каким-либо организациям со стороны. Вокруг «Московии» формировался мощный патриотический кулак. А сам спортивный клуб пульсировал в центре событий.

Бобров, вспоминая историю с «Дикой дивизией», волновался за своих родителей и уговорил их переехать в коттеджный посёлок. Посёлок этот был выкуплен «Московией» (финансовые дела клубка крепли не только благодаря меценатству Ахметдинова – популярность приносила свои плоды и в денежном эквиваленте). Свежие домики находились, как водится, за забором, но сама территория была густо озеленена. Сам же Юра, как и Лера не пожелали съезжать со своей квартиры. Это и аукнулось Юре уже весной.