Взломщик хранил молчание, ожидая неизбежного взрыва.

Никола уселся на край кровати, чтобы снять ботинки и носки, отложил их в сторону и очень спокойно, даже мягко произнес, не глядя на человека из Вашингтона:

– Итак. Вы здесь по собственной инициативе или вас кто-то послал?

– Этого я вам не скажу.

– Уже сказали. – По-прежнему не глядя на пришельца, Тесла развязал галстук и начал расстегивать пуговицы на рубашке.

У человека из Вашингтона вырвался хрипловатый смешок. К такому его определенно не готовили. Он решил подождать, пока Никола заговорит снова.

– Надеюсь, вы не испортили мой сейф.

– Нет, что вы! Он в целости и сохранности…

– Ну, слава богу. Полагаю, с моей стороны было в корне неверно считать вас своим подчиненным. Вы что-нибудь украли?

– Я пришел не красть, а только… осмотреться.

– Ага. Осмотреться. – Тесла лег на кровать, как был, в брюках и рубашке, и укрылся пледом. – Если вы уже успели осмотреться, сделайте одолжение – ступайте вон. Мне нужно выспаться.

С этими словами он слегка взбил подушку, опустил на нее голову и закрыл глаза.

Человек из Вашингтона не верил своим глазам. За время работы в конторе он привык к экстравагантным выходкам своего начальника, но такое видел впервые. Недоверчиво покачав головой, шпион попятился к выходу. Тесла напутствовал его, не трудясь открыть глаза:

– Скажите тому, кто вас послал, что в сейфе не было ничего, кроме чертежей давно запатентованных устройств. Все остальное хранится в моей голове. – Он перевернулся на другой бок.

На губах лазутчика мелькнула полубезумная улыбка. Не дожидаясь продолжения, он распахнул дверь и выскочил в коридор. Он еще успел расслышать последнюю реплику Николы:

– Соблаговолите забрать свои вещи из моей лаборатории до того, как я туда приду.

Слабо вздохнув, шпион отпустил дверь, и она захлопнулась за его спиной.

Глава тридцать шестая Семь лет спустя Нью-Йорк

Маленькая лаборатория в доме сто шестьдесят пять на Северном Бродвее продержалась на плаву целых семь лет, в основном благодаря деловой хватке Джорджа Шерфа. Успехам Николы позавидовал бы любой изобретатель. Он сконструировал крошечный паровой генератор такой мощности, что его прозвали «электростанцией в шляпе», и разработал новую систему контроля для уже существовавших турбин, генераторов и трансформаторов.

Проданные Джорджу Вестингаузу технологии наводнили страну, но Тесла не получал за них ни цента. На словах Вестингауз по-прежнему восхищался изобретателем и горячо поддерживал все его начинания, однако даже вернув себе состояние, он ни разу не поделился со старым другом хотя бы малой частью по праву принадлежащих ему миллионных выплат.

Для любого другого изобретателя одержанная Теслой победа над обстоятельствами была бы величайшим триумфом, но в жизни самого Николы мало что изменилось. У его таланта по-прежнему находилось немало почитателей, хотя далеко не все открыто в том признавались. Подлинный смысл его работы способны были постичь лишь некоторые ученые и очень немногие предприниматели.

Тесла никому не говорил о сделке с Вестингаузом, и потому публика не подозревала о том, что он вновь живет в бедности, отдавая каждый лишний цент на нужды лаборатории. Те, кому случалось бывать в его конторе, дивились спартанской обстановке, гадая, где же великий изобретатель прячет свое баснословное состояние. Ходили слухи, что он тайком тратит его на то, чтобы облагодетельствовать человечество, а возможно, и на другие, куда менее благородные цели.

В интервью, о которых Теслу до сих пор изредка просили газеты и журналы, он продолжал рассказывать репортерам об удивительных изобретениях и фантастических приборах, в существование которых было невозможно поверить.

Среди циркулировавших по городу слухов один повторялся все чаще и навязчивей: мрачный гений разрабатывает новое смертоносное оружие. И грозится продать его неприятелю, если правительство Соединенных Штатов не пожелает раскошелиться.

Источник этих слухов остался неизвестным. Никто не знал, откуда они пошли или – что тоже было вполне вероятно – кто их запустил.

Никола почти перестал соприкасаться с реальным миром, лишь высылая вместо себя автомат туда, где можно было высказаться, рассчитывая, что тебя услышат. Помощью денежных мешков не следовало пренебрегать. А настоящий Тесла дни напролет просиживал в маленьком кресле-качалке, гоня от себя мысли о Карине и тайком оплакивая ее предательство.

Многие женщины смотрели на Николу с обожанием, многие мужчины искали его дружбы, но всех ждал неизменно учтивый отказ. Тесла окончательно превратился в схимника, только вместо веры у него была работа.

Едва ли не единственным исключением был писатель Марк Твен. В последние годы жизни Сэмюэл Клеменс часто навещал Николу, чтобы до глубокой ночи вести с ним философские споры или наблюдать за демонстрацией новых приборов. Сильнее всего Клеменса впечатлил аппарат для магнитной терапии. К несчастью, вибрации медных катушек не только привели литератора в состояние эйфории, но и спровоцировали скоротечную диарею. Впрочем, Клеменс легко простил Николе такой конфуз. Тесла, в свою очередь, не уставал выказывать признательность и дружеское расположение человеку, который помог ему лучше понять новую родину. Клеменс любил говорить, что, не будь он вечно на мели, он сам взялся бы финансировать мировую систему электроснабжения.

Глава тридцать седьмая 1912 Нью-Йорк

Никола, или, вернее сказать, его затянутый в смокинг автомат встретил 1912 год на званом обеде во французском посольстве. Его костюм был безупречен, но на изрезанном морщинами лице можно было прочесть горькую повесть о бедах и разочарованиях.

Большинство гостей Тесла видел впервые в жизни, но по правую руку от него с лукавой улыбкой на устах сидел Сэмюэл Клеменс. Тот факт, что великий писатель умер два года назад, никоим образом не повлиял на их отношения.

Во время обеда Никола по преимуществу хранил молчание, лишь изредка обращаясь к Марку Твену с каким-нибудь остроумным замечанием. Прочие гости, полагая, что изобретатель говорит с ними, кивали и улыбались в ответ.

Голоса в зале сливались в неясный гул. Тесла не обращал на него никакого внимания, пока за его столиком не зашел разговор о предстоящем вручении Нобелевской премии. Нобелевский комитет только что объявил, что в этом году в число номинантов попали Никола Тесла и Томас Эдисон.

Какой-то благообразный седовласый джентльмен, имени которого Никола по обыкновению не запомнил, обращался к нему, нетерпеливо перегнувшись через стол:

– Сэр, неужели вы и вправду намерены отказаться от премии? – Он даже стукнул по столу кулаком. – Никто не сделает ничего подобного! Никто!

Никола улыбнулся, возвращаясь к реальности:

– Что ж, тогда я, наверное, буду первым. Понимаете, Эдисон и его приспешники хотели навредить мне, а на деле обокрали все человечество. Я не собираюсь принимать незаслуженные почести.

– Ваши оппоненты обокрали человечество?

– Так и есть. Это по их вине в мире до сих пор есть нищие.

Никто из собеседников не стал ввязываться в спор, но их взгляды были более чем красноречивы. Люди, готовые при случае вонзить ближнему в спину кинжал и пару минут назад увлеченно перемывавшие друг другу кости, молча сплотились перед лицом чужака.

Томас Эдисон в бешенстве метался по кабинету в Менло-парке, размахивая свежим номером «Нью-Йорк таймс». Первый помощник, то ли Харпер, то ли Хокинс, стоял навытяжку с телеграммой в руках и терпеливо ждал, когда уляжется буря. Босс бушевал уже добрых три четверти часа.

– Их статья – полная чушь! Это не может быть правдой! Не! Может! Быть! Правдой! Или я должен поверить, что они – я имею в виду комитет – выдвинули нас с Теслой на Нобелевскую премию, а этот кретин хочет от нее отказаться?!

– Видите ли, сэр, в общем…