Заметив смущение Теслы, управляющий от души расхохотался.

– Ну конечно! Старая история. Заговор, стало быть? Такое частенько случается, если надо убрать неугодную фигуру. Но меня не проведешь! Так-то. А вообще вы очень симпатичный молодой человек. Вас ждет блестящее будущее, если вам, конечно, удастся уберечься от сифилиса. – Бодлер пренебрежительно махнул рукой и взял со стола перо, притворившись, что его чрезвычайно занимает процесс заполнения бланков.

Никола не собирался сдаваться:

– Видите ли, у меня что-то вроде маниакальной страсти изобретать новые приборы. Я, по крайней мере, предпочитаю называть это так, – добавил он доверительным тоном и улыбнулся.

Управляющий Бодлер уставился на Теслу с таким видом, будто меньше всего на свете ожидал услышать от него нечто подобное, глубоко вздохнул, потер мясистой ладонью лоб и объявил, перейдя на немецкий:

– Мы нанимаем рабочих из Германии. С ними вы тоже найдете общий язык?

Никола, не раздумывая, ответил по-немецки:

– Мой отец был священником; он хотел, чтобы я научился понимать людей, говорящих на разных языках.

Управляющий на мгновение опустил глаза, набрал в легкие воздуха и снова поднял голову.

– Угу. Попович, значит. Что же вы не пошли по стопам отца?

Никола помрачнел.

– Я собирался. Сначала. А знаете что, – добавил он, вновь расцветая улыбкой. – Нет, вы, конечно, не можете этого знать, но я вам сейчас расскажу. Отец отдавал мне свое дневное жалованье всякий раз, когда я начинал учить новый язык. Подумать только…

Бодлер перешел на скверный итальянский:

– И сколько раз вам доставалось папенькино дневное жалованье?

Никола говорил по-итальянски довольно бегло:

– Восемь, хотя, сказать по правде, заслуженно – шесть. Под конец эта игра отцу надоела.

Бодлер стукнул кулаком по столу и прорычал:

– И как в такую умную голову пришла мысль проситься на работу к нам? Динамо-машины Эдисона огромные. Грязные. И совершенно непредсказуемые. Вы хотите провести всю жизнь, путаясь в их кишках и заставляя эти бандуры работать?

Тут управляющий замолчал, поскольку заметил, что Тесла на что-то отвлекся и даже не смотрит в его сторону. Бодлер решил сделать паузу и посмотреть, что будет…

Через минуту Никола повернулся к управляющему и вежливо поинтересовался:

– Это вода капает? Где-то в подвале, верно?

Обескураженный столь вызывающей дерзостью Бодлер не сразу нашелся что ответить. Придя в себя, он неопределенно махнул рукой в сторону, откуда исходил звук, и пробормотал:

– Ага. Вода. Ага. К этому постепенно привыкаешь и вовсе перестаешь слышать.

– Прошу прощения, но не кажется ли вам, что это никудышное сочетание? Я имею в виду воду и электрический ток.

Управляющий вскочил из-за стола, отшвырнув стул. Казалось, еще немного, и он бросится на незадачливого посетителя:

– Так вы надо мной издеваетесь?! Явились проситься на работу и еще смеете надо мной глумиться?! Ввалились в мой кабинет, не слушаете, когда с вами разговаривают, и ко всему прочему попрекаете меня капающей водой?

Никола растерялся было, но тут же понимающе улыбнулся:

– Ах, нет! Что вы! Я пришел совсем не для того, чтобы просить работу.

– Нет?!

– Нет, уверяю вас! Вы меня не так поняли! Я пришел, чтобы приступить к работе.

– Вы… Вы пришли, чтобы приступить к работе?!

– Ну да. Об этом говорится в письме. Вот здесь.

– Ага, спасибо, разумеется, об этом есть в письме, вы не пришли наниматься на работу, потому что вас уже наняли. – Управляющий криво усмехнулся. – Так чего же вам стоило проявить ко мне хотя бы видимость почтения, а?

– Простите, но что вы имеете в виду?..

– Вы, наверное, из тех, кто полагает, что простой человек должен знать свое место? Что он – рабочая лошадка, и не более того. А вы у нас, разумеется, непризнанный гений и жертва интриганов? Жалких завистников, которые пойдут на все, чтобы вас свалить! Наглых выскочек! Невежественных плебеев! Тупоумных рабов, которым нельзя поручить ничего сложнее гаечного ключа! Так вот, мсье гений, я тоже, как вы могли заметить, знаю несколько языков! – Он сощурился. – Вы часом не собираетесь занять место управляющего Бодлера?

Никола заставил себя отвести взгляд от разъяренного управляющего, зажмурился и набрал в легкие столько воздуха, сколько было можно. Через мгновение он открыл глаза, выпрямил спину, улыбнулся и примирительно произнес:

– Не думаю, что меня назначат на ваше место. Насколько я понимаю, моя задача состоит в том, чтобы устранить неисправность в динамо-машине. Можно мне на нее посмотреть? – Никола выдержал паузу и добавил: – Об этом есть в письме.

Управляющий Бодлер всем своим видом выражал крайнюю степень неодобрения:

– Что это вы сейчас делали? Только что, когда отвернулись?

Никола честно ответил, глядя Бодлеру прямо в глаза:

– Ничего.

– Ничего? Вообще ничего?

– Именно так.

– Ничего? Ровным счетом ничего?

– Да.

– По-вашему, то, что вы сейчас проделали, называется «ничего»?

– Но я действительно ничего не делал.

Бодлер горестно вздохнул и принялся ожесточенно тереть кулаками тяжелые веки.

Никола деликатно кашлянул:

– Так что же с динамо-машиной?

Бодлер с грохотом уронил руки на стол. Казалось, он вспомнил нечто очень важное. Губы управляющего растянулись в жалкой улыбке:

– Ах, вот вы о чем! Меня же предупреждали. Ну конечно, вы совершенно правы. Как глупо с моей стороны!

Он перегнулся через стол и придвинулся к Николе так близко, что смог прошептать ему на ухо, сопроводив свои слова пронзительным смешком:

– Машина, мсье гений, поджидает вас на улице!

Подавив смех, Бодлер поднялся и жестом пригласил Теслу следовать за собой.

* * *

Мастерские компании Эдисона располагались в сумрачном складском помещении, столь просторном, что в него без труда можно было загнать локомотив. Вдоль стен были расставлены нуждавшиеся в ремонте машины, от приборов размером с хлебницу до гигантских аппаратов, выше рабочих, которые над ними трудились. Пространство между машинами занимали мотки электропроводов и ящики с запчастями.

Посреди мастерской высилась внушительных размеров динамо-машина из железа и меди. Прогоревшая почти насквозь, она имела весьма плачевный вид, будто в нее не единожды угодила молния. Управляющий Бодлер с дюжиной рабочих ждали у передней стенки, пока Никола осматривал машину сзади.

Бодлер хранил напряженное, выжидательное молчание с едва уловимым оттенком сарказма; уж он-то знал, что починить эту груду металлолома невозможно. Но еще он знал, что один вид искореженной железной громадины в два счета собьет спесь с любого выскочки.

Внезапно в тишине раздался задорный, звонкий смех Николы. Смех тут же прекратился, но его эхо гулко прокатилось по стенам мастерской.

Никто из рабочих не пошевелился. Управляющий искоса взглянул на своих людей и тут же отвернулся. У него не было ни малейшего желания обсуждать с ними происходящее.

Тесла вновь засмеялся. Управляющий принялся нервно раскачиваться на каблуках, но так и не произнес ни слова. Через минуту Никола, обогнув машину, предстал перед публикой.

Рабочие наблюдали, как он обходит раненую машину, исследуя ее сантиметр за сантиметром. Губы его беззвучно двигались.

Закончив осмотр, Тесла вытер платком руки, глубоко вдохнул и с шумом выдохнул. Потом немного отошел назад, чтобы еще раз окинуть взглядом динамо-машину.

И опять разразился смехом.

На этот раз приступ смеха был таким сильным, что вскоре перерос в лающий кашель, и Николе пришлось согнуться в три погибели, чтобы справиться с напастью. Прикрыв рот рукой, он с виноватым видом покосился на управляющего, но при виде его вытянутой физиономии не выдержал и вновь засмеялся. А для того чтобы остановиться, ему снова пришлось закашляться.

В мастерской стало тихо.

Никто из рабочих не двигался с места.