Попутно познакомился с водителем «скорой» — тот по своей инициативе остановился, чтобы подбросить по длинному поселку, а когда разговорились, пообещал заехать утром за мной, ибо поедет как раз в Ярославичи, повезет медсестру делать школьникам прививки. Он же знал и местные предания о священном месте.
— Эго небольшая ниша, в ней рисунок, вроде иконы. Есть легенда, что там жил в пещере некий отшельник, пещера («нора») была под камнем, по рассказам, после войны туда запускали собаку, она очень долго лазала под землей, но потом здесь же вышла. Обнаружили это место вроде бы только после войны, а до того, как ни странно, не замечали, хотя по Ояти постоянно шел сплав. Бабки, прознав, стали туда ходить, принесли иконы и прочее… Был обычай приносить шерсть, платки, свечи.
Расспросил дорогу. Выяснилось, что идти предстоит три километра — мимо почти вымерших деревень Ледручья и Чурручья.
Возле Ледручья я увидел типичные вепссовские изгороди в виде косых решеток, а из крепкого дома вышел упитанный человек в плетеных из бересты лаптях-шлепанцах, представившийся Иваном Медведевым. Как нередко бывает в этих традиционно гостеприимных местах, с ходу пригласил отобедать, а о культовом месте рассказывал так:
— Его после войны обнаружили, и стали бабки ходить. Недавно часовню рядом построили — в Ояти мужик утонул, тело не могли найти, и родственники дали обет: построить часовню. И точно: только бревна привезли — труп всплыл. Но, я думаю, вот как этот камень появился — во время войны здесь наши бойцы линию обороны держали, стояли долго, времени у них было много… И был среди них один скульптор. Из его взвода к нему солдаты приставали: как, мол, ты работаешь? Он говорил: «Беру камень, убираю все лишнее, и остается скульптура». И показал им. Я здесь родился и коров раньше пас, но у камня в виде монаха, о котором ты говоришь, ни разу так и не был (все же, не в обиду собеседнику, прав был Пушкин — мы ленивы и нелюбопытны, расстояние от дома Медведева — менее 5 км! — А.П.).
Однажды искал пропавшую скотину, думаю, вдруг свалилась в Чурручей (там же берега обрывистые, сплошь скала), и, когда ее искал, нашел вырезанную из камня статую: по пояс фигура солдата с автоматом, ремень, все детали видны… Это ж песчаник, он мягкий, а времени у бойца было много. Я так думаю, надо этот овраг весь исследовать, там еще может что-то найтись. Но никого заинтересовать у меня не получилось.
На предложение продать лапти собеседник ответил отказом: сейчас у него только одна пара. Но вообще-то делает и на продажу, участвует в ярмарке этнографического фестиваля «Древо Мира».
Дойдя до ручья, сделал было попытку найти путь самостоятельно, она кончилась тем, что хорошо черпанул воды ботинком (рюкзак оставил у Медведева, не подумав, что могут понадобиться резиновые сапоги). Пришлось идти к единственному жилому дому Чурручья. Житель его, одинокий Геннадий Лукьянов, неподалеку ставил петли на зайцев, но охотно вызвался Проводить, по обычаю, напоив еще и чаем. По его словам, «экскурсий» к святому месту в последние годы бывает не так уж мало, и почти всех он провожает.
Оказалось, находится оно на орографически левом берегу Чурручья, так что пытаться переходить его, в принципе, не надо было. Почти на коренном берегу за его общую черту выступают, слегка нависая, две песчаниковые скалы. На одной из них имеется ниша, слегка антропоморфная, в виде профиля матрешки, высотой два метра, максимальной шириной 60 см и глубиной около 20. Это я специально замерил по просьбе Агапова — по его данным, никто до того таких измерений не проводил. В нижней части ниши устроена деревянная полочка, на которой стоят медный подсвечник, эмалированная кружка и простенькая иконка. Имеются также полотенца. По левой стороне ниши, в 5 сантиметрах от края, проходит глубокий паз, как будто ниша была прикрыта некоей дверцей или стеклом, а в пазу крепилась коробка (косяк). Никаких изображений на камне рассмотреть мне не удалось. Под навесом скалы стоят три деревянных дощатых щита, как бы прикрывая некий объем, в котором, однако, ничего не оказалось.
Провожатый сообщил, что, по деревенскому преданию, слышанному им, здесь в 1912 году жил отшельник. Он помнит и сам видел, на щитах были «картины», и прикрывали они некую дыру под скалой, откуда, по преданию, начинался подземный ход. В разговоре выяснился принципиально важный момент — точно на другом берегу оврага имеется пожня, издавна называемая Пещера. Почему, собеседник не знает, пещер вроде бы там нет.
Вернувшись в село, поспрашивал о достопримечательности еще нескольких коренных жителей — как водится, разнобой был изрядный. Все же большинство сходились на том, что существовал рельеф еще до войны, в середине же XX века просто была некая пауза в хождениях к Камню, вызванная внешними причинами (несложно догадаться), вот и кажется некоторым, что его недавно открыли.
Думаю, не будет слишком смелым предположить, что в районе Чурручья, а если точнее — в месте под названием Пещера существовал какой-то небольшой пещерный монастырь, возможно, и «левый», типа описанного во второй главе Араповского. Версию эту, думаю, следовало бы проверять и в архивах, и поисками на месте.
Закончив разведку и выйдя за поселок, быстро застопил лесовоз до Подпорожья, где меня уже знал заочно знакомый турист, увлекающийся и художественной фотографией, так что тем нашлось много и спать легли поздно…
В Карелию я въехал с перегонщиком, гнавшим из Польши бэушный микроавтобус вроде «скорой» с желтыми мигалками. Что имело свои следствия. У гаишников именно в это время в разгаре была операция «Спецсигнал» по изъятию таковых, незаконно установленных, так что придирались к водителю почти на каждом посту, никакие объяснения, что снять мигалки он просто не сумеет, ссылки на транзитные номера не помогали. В конце концов драйвер замотал маячки тряпками и залепил лейкопластырем…
Высадил он меня на повороте на Сортавалу. Наконец-то и сюда добралась оттепель, но лучше бы ее не было — с неба лил дождь, «превращаясь на глазах в лед», так что машины шли юзом (конечно, пескоразбрасыватели еще только ожидались в обозримом будущем). Зато в «едалище» на повороте, помимо интернациональных беляшей и пирожков, продавали и чисто карельские «калитки». Штучка эта похожа и на маленькую пиццу, и на ватрушку: овальной формы кусочек теста с радиальными насечками, а в центре — открытая начинка. В данном случае она представляла собой запеченную пшенную кашу. Необычно и довольно вкусно.
Вскоре остановилась «Нива». Молодой мужик ехал рыбалить в соседнюю, следующую за Ведлозером деревню, бывает там часто, но ничего по аномальным делам не знал. Село оказалось очень большим, так что самостоятельно искать информаторов не хотелось. На помощь пришел глава сельской администрации Ефремов Виктор Васильевич. С ходу он решил меня накормить, а в процессе поведал и про аномальные дела.
Выходило, НЛО и в самом деле над озером видят очень часто, а падение «чего-то» в озеро видел старожил и ветеран войны Федор Петрович Егоров, ныне покойный. От него все и пошло. Что касается «водяных», хозяевам были известны только стандартные былички (бытующие на всем Северо-Западе) о русалках, расчесывающих волосы гребнем. Правда, несколько лет назад житель деревни поймал на озере молодую нерпу и даже сфотографировался с ней. Однако что в этом странного — Ладога связана с Ведлозером через мелкие реки… Сам собеседник местный, с детства и постоянно рыбалит, никаких чудес, кроме НЛО, не видел, хотя знает блудные места.
О «жидкости, собранной в бутылки», впервые услышал от меня и очень удивился.
Супруга Ефремова, Людмила Викторовна, добавила:
— Когда училась в школе, ходили всем классом к Федору Петровичу, первый раз как к ветерану, а потом — слушать его рассказы, на которые он был мастер. Рассказ о падении «чего-то в озеро» помню очень хорошо.
Эта история, по словам Егорова, случилась до войны, в 1930-е годы, когда он, фактически подростком, с друзьями плыл на лодке проверять сети, увидел, как с неба в озеро упал некий светящийся объект (видимо, с хвостом, ибо мелькнуло слово «комета»), неподалеку от берега, где деревня Шукнаволок. Через несколько дней, проплывая на этом месте, они веслами нащупали какой-то объект, скорее, мель, которой раньше не было. Нырять побоялись. Вернувшись после войны, уже пробовали нырять, но ничего не нашли.
