Вообще время 1629–1640 годов ознаменовалось многочисленными казнями и тяжелыми наказаниями для всех тех, кто осмеливался восставать против политики Страффорда и Лода. Гарантии личной свободы, еще недавно подтвержденные Петицией о правах, на каждом шагу нарушались; налоги стали взиматься без парламентского разрешения. Казалось, что английской свободе приходит конец. Но уже скоро стало выясняться что у короля не было ни средств, ни людей для управления без парламента. В этот момент английской истории во всей силе обнаружилось различие в положении английского и французского королей. Последний имел в подчиненных ему чиновниках послушные орудия своей власти; даже суд находился в руках короля, так как любое дело король мог изъять из общей подсудности и передать правительственной канцелярии. В Англии же вполне укрепившееся местное управление и независимый суд присяжных заседателей явились несокрушимой преградой для королевского самовластия. Всюду король наталкивался на независимых должностных лиц, избиравшихся самим населением, и на судей, не желавших считаться в приговорах с видами правительства.

Беспарламентскому правлению положило конец восстание шотландцев. Его вызвал жестокий образ действий Лода, открывшего гонение на пресвитерианизм (уже прочно там укрепившийся) и стремившегося водворить на его место англиканскую церковь. Восставшие шотландцы стали одерживать победы над королевскими войсками. Вместе с тем королевская казна стала быстро пустеть, и тогда король был принужден созвать парламент (1640).

Парламент, собравшийся в ноябре 1640 года, получил название Долгого. С его созывом для Англии начались годы величайшего национального возбуждения. В парламенте сразу обнаружилась очень сильная оппозиция против королевской власти. Вождем ее стал Пим, проводивший две идеи: во-первых, что парламенту принадлежит большее значение, чем королю, и во-вторых, что в самом парламенте руководящая роль должна принадлежать нижней палате. Лишенный всякой опоры у населения, король пошел на все уступки. Он согласился на судебное преследование Страффорда, который был вскоре приговорен к смертной казни и казнен. Король без возражения смотрел на освобождение парламентом заключенных из тюрем и признал статут, объявлявший незаконными все сборы с населения, производимые без согласия парламента. Положение Долгого парламента было укреплено принятием закона, по которому он не мог быть распущен без собственного его на то согласия. Возможность дальнейшего ограничения королевской власти испугала даже многих из членов самого парламента, и уже в 1641 году единодушный дотоле парламент распался на две партии: «круглоголовых», желавших подчинить короля парламенту, и «кавалеров», стоявших на стороне королевской власти.

Король, опираясь на поддержку партии «кавалеров», решился на борьбу с парламентом. Но так как у парламента нашлись свои войска, то разлад между ним и королем должен был принять характер гражданской войны. В этой войне (начавшейся в 1642 году) столкнулись две Англии — старая и новая, резко отличавшиеся одна от другой. В религиозном отношении парламентская Англия была пресвитерианской и отчасти индепендентской, а королевская — католической и англиканской.

Вся страна разделилась на феодальную аристократию, ставшую на сторону короля и опиравшуюся главным образом на верхнюю палату, и торгово-промышленную буржуазию и мелких землевладельцев (йоменов); это были классы, давшие особенную силу нижней палате. Сторонники короля имели перевес на северо-западе Шотландии, где население было малочисленно и где строй жизни сохранил феодальный характер, а сторонники парламента — на юго-востоке, где население было зажиточное и где преобладали буржуазные элементы общества. Состав «круглоголовых» был слишком разнороден, чтобы между ними долго могло сохраниться единение. Пресвитериане и индепенденты скоро разошлись друг с другом. На стороне первых стояли главным образом богатые купцы и крупные землевладельцы, не хотевшие идти далее конституционной монархии и боявшиеся установления полной веротерпимости. Из заимствованного из Шотландии пресвитерианизма они хотели сделать государственную церковь и стали истреблять не только папизм и англиканство, но и все формы сектантства. «Терпимость сделала бы из этого королевства хаос, Вавилон, второй Содом и Египет», — писали пресвитериане в одном из посланий парламенту. Они имели внушительное преобладание в нем и боролись с королем, опираясь на парламент. Индепенденты стремились к установлению республики. Они вербовали своих сторонников главным образом среди крестьян, хотя вождями их были отчасти и радикальные деятели из числа средней буржуазии и дворян. Они не хотели знать никакой государственной религии и опирались главным образом на армию, состоявшую из демократических общественных слоев.

С расколом оппозиции на две партии английская революция приняла новый характер. Борьба парламента с королем заменилась враждой между пресвитерианским парламентом и индепендентской армией, между тем как король потерял всякое значение. Демократическую армию охватило патриотическое настроение: солдаты сознавали себя не наемным войском, а «свободными членами английского народа», собравшимися и оставшимися под оружием с сознанием необходимости защищать свои права и вольности всего народа.

В армии выработалось глубокое демократическое устройство. Солдаты часто собирались на военные собрания и выбирали своих уполномоченных (агитаторов), образовывавших как бы солдатский комитет, ведший переговоры с парламентом и генералами армии.

Громадным влиянием в армии пользовался один небогатый помещик Оливер Кромвель, имевший под своим началом отряды так называемых железнобоких, состоявших из пуритан. Главным образом под его влиянием армия и приобрела свой демократический характер.

Напуганные демократическими требованиями армии, пресвитериане перешли на сторону Карла, но индепендентской армии, еще ранее побеждавшей короля, было нетрудно справиться с врагом.

Битва при Несби положила начало многим победам революционной армии. Король был арестован. Через некоторое время он бежал из-под надзора и вступил в союз с шотландскими феодалами, но это не спасло его. Королевское войско было разбито, а сам он вновь арестован. Армия Кромвеля вступила в Лондон.

Завладев зданием парламента, революционные войска заперли входы в палату, исключили по списку многих ее членов, а некоторых арестовали на квартирах. Те письменно просили нижнюю палату об освобождении. На этот раз пресвитериане были окончательно сокрушены. Таким образом, изгнав сто сорок три депутата, из которых большинство не были арестованы, республиканцы и армия наконец увидели себя во главе власти, как в парламенте, так и в королевстве. Все уступило, все смолкло после этого; никто не оказал сопротивления; никто не подал голоса против республиканцев. Они одни повелевали и действовали в королевстве и могли уверять себя, что все покорилось им, что все одного мнения с ними. Фанатический энтузиазм их достиг высшей степени.

— Подобно Моисею, — говорил Гуг Пегер, читая проповедь перед скудными остатками обеих палат, — вы предназначены освободить народ от египетского рабства. Как может исполниться это предназначение — об этом я еще не имел откровения.

Он закрыл лицо руками, припал к подушке аналоя, лежавшей перед ним, и, внезапно поднявшись, продолжал:

— Вот оно откровение, я сообщу вам его: эта армия искоренит монархию не только здесь, но и в других державах, окружающих нас, и таким образом выведет вас из Египта. Говорят, что мы вступаем в путь, по которому еще никто не ходил. Но припомните Божию Матерь: разве до Нея были примеры беспорочного зачатия? Мы живем в такую эпоху, которая сама послужит примером грядущим временам.

И республиканцы с восторгом предавались этой мистической гордости. Среди этих восторгов, в тот самый день, когда последние остатки пресвитериан были удалены из палаты (7 декабря 1648 года), Кромвель снова занял свое место в палате.