Ратцель воспринимал нации в виде естественного организма, который был тесно связан с территорией. По мере развития нации происходило и развитие территории. Поэтому жизнь государства должна была характеризоваться двумя процессами: развитием вширь (расширение) и вглубь. С одной стороны, нация посредством государства должна была приобретать новые территории, с другой стороны, государство посредством нации должно было закрепляться на этих территориях. Государство и нация, подобно растениям, должны были укореняться на пространстве, пускать корни, извлекая из земли (территорий) средства для своего существования, что должно было приводить к еще большему «укоренению». По мере того как развивается государство, оно должно было предъявлять новые требования к своим территориям. Поскольку предполагалось, что запросы нации должны были возрастать, то высказывалась мысль, что государство должно было осваивать новые территории, но ни в коем случае не отказываться от имевшихся ранее земель. В этой связи государство по мере своего развития должно было претерпевать процесс территориального роста. А потому связь между государством и пространством провозглашалась исторической закономерностью.
В представлениях Ратцеля государство было своеобразным выражением отношений между живым организмом (народом) и неподвижным пространством (территорией). Различные государства должны были быть разделены идеальными границами или вовсе пустующими территориями. Нации как естественные организмы жили бы своей внутренней жизнью, которая в некоторых случаях при этом приводила бы к внешнему движению, то есть осваиванию новых территорий или утрате ранее уже имевшихся. Развитие народа Ратцель представлял с географической точки зрения, то есть как организм, который, сокращаясь или расширяясь, занимал определенные территории. Непрерывное развитие национального организма было очень редким случаем. История почти не знала примеров того, чтобы нация, свободно расширяясь, занимала неограниченные территории. Обычным процессом являлись колебания (расширение — сокращение), которые приводили к распаду и возникновению новых государств. Возникновение нового государства в большинстве случаев сопровождалось духовным и экономическим подъемом нации, что автоматически вело к стремлению освоить новые территории, укорениться на новом пространстве. В итоге Ратцель провозглашал, что территориальное расширение государства являлось проблемой переноса границ на периферийные территории. Из всего этого делался вывод о том, что различные государства могли развиваться в борьбе с соседями, причем следствием этой борьбы должно было стать приобретение или утрата некоторых территорий. Ратцель предполагал, что двигателем этого процесса являлась не столько потребность в новых пространствах, сколько способность государства контролировать эти пространства. Он выводил нечто вроде жизненного закона: небольшое государство, соседствующее с крупным государством, неизменно стремится к своеобразному «равновесию», то есть желает иметь такую же территорию, что и большой сосед. Подобные различия устранялись за счет приобретения новых земель. В качестве примера подобной тенденции приводились территориальные пропорции Австро-Венгрии, Германии, Франции, Испании (Европа), Соединенных Штатов Америки и британских владений (Северная Америка). В результате продолжительная борьба между отдельными государствами провозглашалась итогом их внутреннего развития.
Насколько же с этими идеями соотносилось предложенное Карлом Хаусхофером понятие «жизненное пространство»? Сразу же надо оговориться, что сам Хаусхофер никогда не давал четкого определения этого понятия. Поэтому очень сложно установить, в какой степени идеи о расширении «немецкого жизненного пространства» воспринимались их создателем в качестве реальных и осуществимых. В большинстве случаев Хаусхофер говорил о среднесрочной и долгосрочной перспективе, но никогда не ставил на повестку дня территориальную экспансию Германии. Пролить свет на эти сложные вопросы помогут некоторые из сохранившихся сведений.
Впервые публично о «жизненном пространстве» Карл Хаусхофер заговорил 28 июня 1924 года. В тот день он выступал в цирке «Корона» на митинге, организованном «Немецким союзом борьбы против лжи об ответственности за войну» (ранее организация именовалась «Немецкий вынужденный союз против черного позора»). Выступление Хаусхофера вызвало бурные овации. Что же заявил Хаусхофер многотысячной толпе, захлебнувшейся от восторга? «Где письменно закреплено, что все великие народы Земли имеют право объединиться, чтобы изувечить наше жизненное пространство, чтобы лишить нас возможности вольно дышать? Они всегда должны помнить, что немецкий народ никогда не смирится с урезанным жизненным пространством, что он никогда не откажется от прав на свои территории». Далее Хаусхофер под крики одобрения продолжал: «Вы не имеете права рожать детей, если не намерены завоевать ради этих детей жизненное пространство».
Годом позже у Карла Хаусхофера вышла книга «Геополитика Тихого океана», в предисловии к которой он вновь обратился к теме «жизненного пространства». Он писал: «Беспрерывно изменяются соотношения сил на Земле, и это происходит как раз в настоящее время, связанное с безрадостными событиями и несчастьями. Поэтому мы больше не должны упускать из виду этот процесс, постоянно наблюдать за ним, выискивая возможность, чтобы формировать или провоцировать подобные изменения». Однако подобный подход требовал не столько слов, сколько действий. По этой причине в начале 1926 года Хаусхофер принял участие в работе научной недели, которая была организована объединением немецких университетов. Он рассказывал студентам и их преподавателям о дипломатии и внешней политике. Уже во время своего выступления Хаусхофер отталкивался от идеи «жизненного пространства», на котором возник «немецкий народный организм». Согласно его тезисам задача немецкой внешней политики состояла в том, чтобы расширять и укреплять «жизненное пространство». Хаусхофер полагал, что к середине 20-х годов оно стало слишком «тесным» для гармоничного развития немецкого народа. Он полагал, что Германия была слишком зависимой от внешних факторов, в том числе иностранной экономики. Геополитика должна была стать не просто ведущей идеей для немецкого народа, но и дисциплиной, которая бы позволила расширить и защитить «немецкое жизненное пространство».
Несмотря на то что в разное время Хаусхофер давал «жизненному пространству» различные трактовки, в них можно обнаружить некие схожие черты. Он отчасти использовал конструкции Ратцеля, полагая, что «жизненное пространство» являлось территорией, на которой в естественных или искусственных границах обеспечивалось сохранение жизни проживавшего там народа и различных форм жизни (животные, растения). В данном случае речь могла идти о существовании в целом («плотность дыхания»), о сугубом наличии живущих (плотность населения) и об обеспечении длительного проживания. Подобного рода построения неизбежно выводили на вопросы либо об автаркии, либо о полной вовлеченности в мировые хозяйственно-экономические процессы. Обладая не только территориями для проживания, но и «жизненным пространством», убедительной идеей и «народной личностью» (то есть характером народа), нация, по идее Хаусхофера, могла успешно и гармонично развиваться. Если же нация была лишена всего этого, то она была неизбежно обречена на гибель. При этом Хаусхофер делал ставку на самоопределение «свободной народной личности» в ее естественном ландшафте. Полной противоположностью этому процессу являлось определение судьбы народа внешними (иностранными) силами, которые в итоге должны были стремиться к захвату «жизненного пространства».
Идеи о расширении «жизненного пространства» Карл Хаусхофер высказывал и в многочисленных статьях, которые были написаны им в 1927 года. Однако он ограничивал возможности внешней политики в этом отношении, если подобное расширение представляло «жизненную угрозу для народного существования». В указанное время он предполагал в первую очередь устранение в Европе «этнической чересполосицы», которая была одним из результатов складывания Версальской системы. Он думал, что окончание Первой мировой войны отнюдь не положило юнец, а только стало началом геополитического преобразования континента. Германия должна была вернуть себе все утраченные территории. В 30-е годы он вновь повторил эти идеи, однако на этот раз они звучали более конкретно. Хаусхофер полагал, что сохранение «жизненного пространства» являлось для Германии важнейшей политической задачей, так как немцы были единственной крупной европейской культурной нацией, которой было отказано в свободе действий. Он считал, что немцы (подобно японцам и итальянцам) должны были заявить, что слишком тесное «жизненное пространство», отведенное Германии, могло стать причиной новых политических осложнений, которые в свою очередь могли привести к новым европейским потрясениям. Немцы должны были воссоединиться в естественных границах своего проживания. Хаусхофер полагал, что спасение Германии крылось в «народно-политическом мышлении»: «Однобокое государственно-политическое мышление сыграло роковую роль в прошлом Германской империи».
