— Прекрасно, чем скорее, тем лучше, — обрадовалась Пернел, видя из окна, как к дому приближается безупречный «ягуар». Почему у нее сразу так резко поднялось настроение? Ах да, это из-за звонка электрика! Черные тучи, стоявшие на горизонте всю неделю, вдруг развеялись.

Свидание с Крисом Фармером прошло удачно, она отдохнула, но, когда к концу обеда он предложил отправиться в ночной клуб, Пернел отказалась. В Восточном Дарили, как ей известно, всего два заведения подобного рода и оба пользуются дурной репутацией.

— Ты не обидишься, если я попрошу проводить меня домой? — И поведала, что рано утром электрик начнет менять в доме проводку.

Крис, как всегда, послушен — не стал спорить, а отвез ее домой. Правда, когда машина подъехала к дому, Пернел слегка мучила совесть: электрик собирался быть у нее в субботу чуть ранее десяти. Произнося благодарность Крису, она старалась придать голосу самые теплые интонации.

— А меня ты в дом не приглашаешь? — забросил удочку Крис, положив руку на спинку сиденья у нее за спиной.

— Мистер Джонс будет возражать, — улыбнулась она и уже собралась открыть дверцу, когда ее ослепил свет машины, приближавшейся к дому с противоположной стороны.

Крис, воспользовавшись случаем, не замедлил приложиться губами к ее губам, более того — прижался к ней всем телом. Заслонил от слепящего света, вот рыцарь, однако чуть не свернул ей шею! Неизвестно еще, что предпочтительнее...

— Доброй ночи! — резко бросила она и, не дав поклоннику опомниться, выскочила из машины и проворно прикрыла за собой створку ворот.

Пернел мгновенно забыла о Крисе Фармере, с его любовными притязаниями, узнав подъехавшую машину: «ягуар»... Она повернулась и направилась по дорожке к дому. Сейчас уже, верно, половина двенадцатого, если не больше... Она отперла дверь и вошла к себе. По всей видимости, Тримейн провел где-то неплохой вечер, и уж конечно, не один, а с дамой. В постель Пернел улеглась в самом скверном настроении...

На следующее утро она поднялась очень рано, и правильно сделала: ровно в семь часов три минуты прибыл Эдди Джонс. Ничего удивительного, что предыдущую работу он закончил раньше срока, если приступает к делу так рано! Уже в семь одиннадцать он стал разбирать ее дом буквально на части. Пернел с ужасом прислушивалась к глухим ударам наверху: то ли он разбивает что-то тяжелым молотком, то ли бросает свой металлический ящик с инструментами на пол, — в семь пятнадцать раздался страшный грохот, до основания потрясший весь коттедж.

— О Боже! — пробормотала себе под нос Пернел, сидя в гостинрй.

Лучше бы ей убраться куда-нибудь подальше от дома, чем весь день терпеть такое! Заняться садом тоже нельзя: Тримейн у себя — всегда легок на помине. Телефон звонит! Она права — это как раз его крик:

— Эй! Что это у вас там творится?

— Я не виновата, что вы страдаете от похмелья, — нежно проворковала Пернел и тихонько положила трубку.

Ей стало так хорошо! Правда, чувство это быстро улетучилось: около одиннадцати у ворот как из воздуха возникла та самая красотка, приезжавшая к нему в прошлую субботу...

В течение всего дня Джонс уходил куда-то, вновь появлялся, приносил какие-то инструменты, материалы. Пернел беспрестанно поила его то чаем, то кофе: он потреблял эти напитки целыми галлонами. Электрик все еще трудился — уже тихо, она почти забыла о нем, — а гостья наконец покинула Миртл. Пернел смотрела, как та запускает двигатель, и даже вздрогнула, когда в гостиной за ее спиной раздался голос Джонса:

— Сейчас я ухожу, мисс. Работы осталось всего на несколько часов. Вам удобно, если завтра я приду в то же время?

— Вполне удобно, жду вас, — улыбнулась Пернел, испытывая удовлетворенно-мстительное чувство: то-то весело будет завтра поутру некоторым, кто любит в воскресенье поспать подольше.

Но она зря радовалась: на следующий день соседа вообще не было видно. С утра, видимо, приметил грузовик подъехавшего к дому Джонса и решил удрать от шума и грохота. На мгновение Пернел почувствовала себя виноватой: разве может нормальный человек, желающий отдохнуть в своем загородном доме в тишине и покое, выдержать этот ад! К счастью, это скоро кончится, и тогда... Господи, да о чем это она думает? Вчера у него в доме целый день пробыла женщина... правда, не так долго, как на прошлой неделе. Что ж, деятельность мистера Джонса всего лишь сопроводит малоприятным аккомпанементом «невинные» похождения Тримейна. С этими мыслями Пернел и уснула.

Рано утром в понедельник ее разбудили стук отворявшейся двери гаража и звук работающего двигателя... Уезжает... Ну и что, а ей не все ли равно? Она должна его увидеть, непременно! Не в силах сопротивляться этому непреодолимому желанию, она вылезла из постели, тихонько подкралась к окну и, стараясь быть незамеченной, стояла за шторой и смотрела, пока машина не отъехала. Только когда «ягуар» исчез из виду, немного успокоилась.

О, небеса, что с ней происходит?! Да ведь ей больше всего на свете хочется, чтобы он вообще никуда не уезжал!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В понедельник к ланчу Пернел почти убедила себя, что единственная причина, побудившая ее утром вскочить с постели и, схоронившись за занавесом, глазеть в окно, — желание определить, какая сегодня погода. Она смотрела на Тримейна, поскольку не увидит его до пятницы? Вот абсурд! Ей это совершенно безразлично! Настолько, что уже в полдень она приняла приглашение Джулиана пообедать с ним в среду. Более того, даже согласилась на свидание в субботу с Крисом Фармером, хотя у нее остались с прошлого раза серьезные сомнения, стоит ли ей дальше с ним встречаться.

А вечером, вернувшись в Примроуз, она вообще выкинула из головы их всех — и Тримейна, и Джулиана, и Криса Фармера, — потому что всю дорогу в Чамлей-Эдж думала о другом мужчине — о Майке Йоланде. Хозяин совсем впал в отчаяние; считает: если бы продержаться еще год, дела пойдут на поправку, он даже добьется успеха. Но вот именно сейчас остро нужны оборотные средства... А у нее самой теперь еще одна проблема — с электричеством: придется снова звонить Эдди Джонсу, уговаривать, чтобы поскорее.

— Завтра никак не смогу: работы по горло, — торопливо ответил Джонс; помолчал. — Знаете что? Пожалуй, если в среду поработаю в обеденный перерыв, смогу к вам зайти... так примерно в половине пятого. Вас устраивает?

— Да-да! Ключ оставлю под ящиком для мусора. — Из-за нее человеку придется работать без обеда! А он так нуждается в кофе и чае. — Вы, пожалуйста, пейте кофе, чай... сколько вам захочется. — И она снова принялась клеить обои.

К ее ужасу, первым, о ком она подумала, едва открыв глаза утром во вторник, снова оказался Тримейн! Это ее взбесило, и она — уже в который раз — окончательно постановила, что ненавидитэтого противного человека, именно ненавидит! Лелеяла в себе это чувство по пути на работу и даже позже — до такой степени, что, подняв около одиннадцати трубку зазвонившего телефона и услышав его голос, решила, что у нее галлюцинации; спросила резко:

— Кто говорит?

— Хантер Тримейн, — раздался сухой ответ.

Да, это действительно он, она узнала голос, хотя имя до сих пор было ей неизвестно.

— Ваш сосед, — добавил он, уничтожив все сомнения.

— Чего вы хотите? — закричала она воинственно и, не давая ему ответить, продолжала, все больше свирепея: — Послушайте, мне хватит того, что вы живете рядом со мной и постоянно на что-нибудь жалуетесь! А вы еще и на работу мне звоните! Думаю, лучше, если вы...

Тримейн внезапно перебил ее:

— Думаю, лучше, если вы, мисс Ричардс, прекратите кричать!

— Вы еще и угрожаете мне?!

— Черт побери, я поступаю так, как считаю нужным, а вам придется меня выслушать! — Он чуть-чуть помолчал, трубку бросить она не успела. — Конечно, если не хотите, чтобы я сообщил мистеру Йоланду о вашем поведении.

— Вы... вы... — Она задыхалась от ярости, но какое-то шестое чувство заставило ее несколько сбавить тон, далекий, впрочем, от секретарского: — А какое отношение имеет владелец фирмы к тому, что вы звоните мне на работу?