Литмир - Электронная Библиотека

Шатана выступает как мать и хозяйка — не только в узком кругу семьи, но для всего племени. Когда нартов постигает голод, Шатана открывает гостеприимные двери и из сделанных ею запасов угощает народ, от мала до велика. Выступающая здесь хозяйственная роль женщины как хранительницы запасов племени и их распределительницы в высшей степени интересна и важна для характеристики ранних общественных форм матриархального типа.

Все это дает право видеть в образе Шатаны и связанных с нею сюжетах и мотивах одно из самых своеобразных явлений не только в осетинской, но и в мировой народно-эпической традиции.

Богатством сюжетов и популярностью центрального героя выделяется цикл Сослана (Созруко). Имя Сослан, по-видимому, тюркского происхождения. Ср. ногайское суслан (принимать грозный вид), от суслы (хмурый, грозный, строгий) (суслы адем — «грозный человек»). Форма Созруко представляет «адыгизацию» имени Сослан. В староадыгском не было фонемы л, и имя Сослан должно было принять форму Сосран. Эта форма была затем снабжена излюбленным в личных именах элементом — ко (адыг. gwa «сын»). Полученное Сосрануко (сохранилось в абазинском) было затем упрощено в Сосруко и в этой форме было заимствовано из адыгского (кабардинского) обратно в осетинский. Такие «челночные» переходы слов и имен из одного языка в другой и обратно представляют нередкое явление.

На осетинской почве имя Сослан свидетельствуется с XIII века: осетинский вождь Давид Сослан был мужем знаменитой грузинской царицы Тамары.

В дигорских вариантах Созруко отсутствует. Они знают только Сослана.

В эпосе Сослан (Созруко) занимает виднейшее место, является одним из любимых героев не только в осетинских, но также кабардинских, балкарских, чеченских и других вариантах. В циклах Сослана и Батраза, больше чем в остальных, выступают мотивы героические, сверхчеловеческие, богатырские. Но в отличие от Батраза, героя необоримой силы и честного, прямого действия, Сослан в борьбе с сильнейшим врагом охотно прибегает к приемам хитрости и коварства, тогда как со слабейшим и побежденным он жесток и безжалостен. Особенно в неблаговидном свете рисуется он в эпизоде схватки с Тотрадзом, сыном Албега.

В дигорских вариантах обычным его эпитетом является нæрæмон «буйный, неукротимый».

О популярности и глубоко национальном характере этого героя свидетельствуют, помимо самих сказаний, множество местных преданий, связанных с его именем, особенно в Дигории. Многие древние могильники в Дигории слывут за могилы Сослана. Показывают также камни, на которых он сидел. Один из летних праздников звался «праздником Сослана» (см. ниже). Радуга зовется по-дигорски «Сослан æндурæ» — «лук Сослана», как в персидском «лук Рустема» (kaman — і Rustam). В одном сказании рекомендуется каждому позаботиться о том, чтобы его покойник получил на том свете более удобное место, чтобы наблюдать за последней схваткой Сослана с Тотрадзом, которая произойдет в загробном мире.

Образ Сослана послужил предметом специального мифологического этюда Ж. Дюмезиля, озаглавленного «Солнечные мифы»[10].

«Разумеется, — говорит Ж. Дюмезиль, — не каждая черта, не каждый подвиг Сослана носят солнечный характер. Как всякий бог, ставший со временем героем рассказа, он объединил вокруг своей личности много легенд различного происхождения. Но его цикл, единственный в кругу нартовских сказаний, дает целый ряд сюжетов — и притом сюжетов основных, в которых солнечный характер героя выступает еще вполне прозрачно».

Во-первых — рождение. Рождение из камня есть черта, охотно приписываемая солнечным богам. Из скалы родился прославленный малоазийский солнечный бог Митра. Его так и зовут «рожденный из камня».

На солнечную природу Сослана указывает также его женитьба на дочери Солнца.

В ряде сюжетов, повествующих о борьбе Сослана с врагами, говорится, что он одержал победу к полудню: опять черта солнечного божества; ибо полдень и есть апогей солнечной силы.

Сюжет борьбы с Мукарой, сыном Кара (Тара), в особенности некоторые его варианты, поразительно напоминают широко распространенные мифы о «похищении солнца».

Злое существо, скрытое подо льдом, — очевидный символ зимы и холода. Герой, борющийся с этим злым существом, — символ солнца, В нартовских сказаниях это — Мукара и Сослан.

Еще нагляднее и непосредственнее вводит нас в круг солнечных мифов «колесо Балсага». Оно находит свой конец в воде, в некоторых вариантах — в Черном море, то есть на западе. Есть варианты, где Балсагово колесо действует по наущению дочери Солнца, оскорбленной Сосланом.

В дигорских вариантах колесо, убившее Сослана, зовется «колесом Ойнона». Имя Ойнон — искаженное Иоанн, а святой Иоанн связан преемственно с солнечным культом и праздник его совпадает с летним солнцеворотом[11].

В Дигории, на месте предполагаемой могилы Сослана, возле селения Нар, справлялся ежегодно летом, близко ко дню Иоанна Крестителя («Фыд Иуане»), «праздник Сослана», закалывались бараны в честь героя и ему молились о ниспослании хорошей погоды[12]. Связь нашего героя с солнечным культом получает в этом празднике решающее подтверждение.

В эту концепцию прекрасно укладывается и дигорское название радуги: «Сослан æндурæ» — «лук Сослана».

То, что солнечный герой погибает в борьбе с колесом, символом солнца, не удивит никого, кто знает, какими извилистыми и неожиданными путями идет развитие сюжетов в народной поэзии и как часто здесь подтверждается диалектический закон единства противоположностей.

Подобных примеров можно было бы привести немало, ибо народное мифотворчество меньше всего боится противоречий. В сложном образе Сослана объединились черты разнообразные и зачастую, быть может, противоречивые. Но если в этом образе есть черты, имеющие ясный мифологический смысл, то это, несомненно, черты солнечного героя.

Сослан, старый «языческий» солнечный бог, борется с колесом Ойнона, то есть Иоанна, нового, христианизованного солнечного «бога», и погибает в этой борьбе[13].

Совершенно так же языческий грозовой бог Батраз борется с христианизованными грозовыми богами, Уациллами, и тоже погибает. В обоих случаях победа остается на стороне новых христианских божеств. И когда Сослан вынуждает колесо называть себя Сослановым, а не Ойноновым (или Балсаговым), мы видим сквозь эту прозрачную символику, что речь идет о богах двух разных эпох, которые борются за то, кому из них быть хозяином солнца.

К интереснейшим эпизодам сослановского цикла относится путешествие нашего героя в царство мертвых. Это, как известно, один из древнейших эпических сюжетов, какие вообще засвидетельствованы в памятниках мировой литературы.

Озирис в Египте, Гильгамеш в Вавилоне, Одиссей, Геракл и Орфей у греков, Вейнемейнен в Калевале. Кухулин в Ирландских сагах. Один в скандинавской мифологии — вот наиболее известные имена героев, посетивших, как нарт Сослан, царство теней.

Нартовское описание отличается большой конкретностью и живостью в изображении судьбы людей, совершивших при жизни те или иные, добрые или дурные деяния. При этом, как всегда бывает, сцены мук и лишении получились более разнообразными и яркими, чем сцены блаженства. Если в греческих мифах мы находим описание мук всего двух-трех грешников (Тантала, Сизифа Данаид), то здесь перед нами проходит целая вереница картин, рисующих воздаяние за добрые и, в особенности, за дурные дела. Проникающая в эти описания морализующая тенденция трогает своей наивностью. Мы видим здесь, какие добродетели считались особенно похвальными, а какие пороки осуждались. Щедрость, гостеприимство, справедливость, супружеская и родительская любовь — обеспечивают блаженство на том свете. Зато тяжкая участь ожидает скупых, сварливых, воров, прелюбодеев…

Описание загробного мира с его чудесами повторяется в таком же точно виде в обрядовой формуле посвящения коня покойнику (бæхфæлдисын)[14].

вернуться

10

Осетинский эпос и мифология. М., 1976, стр. 68–78.

вернуться

11

В. Миллер (Осетин, этюды II, 285) отмечает, что убившее Сослана колесо зовется также колесом Фыд Иуане, то есть Иоанна Крестителя.

вернуться

12

В. Миллер (Осетин, этюды II, 261, 285).

вернуться

13

Имя Балсæг получилось, возможно из чечено-ингушского Малх-саг, букв, солнце-человек. Если так, то и оно связано с более новыми, уже на Кавказе усвоенными элементами аланской мифологии и, следовательно, не противоречит нашей интерпретации борьбы Сослана с Балсаговым колесом как борьбы старых культов с новыми.

вернуться

14

См. стихотворение Коста Хетагурова «Уаслмэгрдты» («На кладбище»).

3
{"b":"196519","o":1}