«Свечи» оказались неплохим средством передвижения — Граймс и Дин без проблем долетели до непонятной сферы. Надо сказать, Граймс чувствовал себя не в пример более уверенно. Правда, без рации в космосе было немного непривычно. Граймс порывался помочь телепату, но тот не мог его слышать. Наконец лейтенант выпустил ракету — точно в нужный момент и в нужную сторону — и элегантно приземлился. В ту же секунду Дин врезался в металлическую поверхность. Приложился он крепко. Звук в вакууме не передается, но Граймс всем телом ощутил толчок.

— С тобой все в порядке, Призрак? — спросил Граймс, когда лицевой щиток его шлема соприкоснулся со шлемом телепата.

— Слегка… запыхался, капитан.

Граймс опустился на четвереньки и пополз по металлу, а Дин следом за ним. Подушечки на ладонях, коленях, локтях и ступнях прилипали хорошо пожалуй, даже слишком хорошо. Но главное — удержаться на гладком металле. Шар был около ста футов в диаметре — и ни одного выступа. Какие-то надписи непонятные ни одному землянину и непонятно для чего нарисованные, возможно просто так. Граймсу показалось, что они похожи на интегральные схемы. Он остановился и прижался шлемом к поверхности. На вид монолит — ни швов, ни заклепок. Граймс прислушался. Да, внутри что-то тихонько жужжало. Машина?

Он жестом подозвал Дина и коснулся его шлема своим.

— Призрак, там, внутри этой штуки, что-то работает.

— Я знаю, капитан. И там есть что-то живое. Я полагаю, это механический разум. Он знает о нас.

— Сколько у нас времени?

Дин помолчал пару секунд. Он мысленно говорил со своей «собакой» на корабле.

— Два часа сорок пять минут.

— Прекрасно. Только бы нам попасть внутрь этого мяча-переростка…

Дин выпрямился и указал куда-то. Лейтенант проследил за его рукой. На залитой лучами прожектора поверхности шара появилось круглое отверстие. Оно расширялось на глазах. Шар повернулся, их нагнала тень. Граймс и Спуки Дин поползли к отверстию. Тень сменилась ослепительным светом, когда они добрались до его края и остановились, чтобы соприкоснуться шлемами.

— Мухе говорит паук: «Заходи ко мне, мой друг»… — прошептал Граймс.

— Я… чувствую, что это не опасно… — так же шепотом ответил Дин.

— Вот и славно. Продолжаем исследование. Подозреваю, это шлюз? Есть только один способ выяснить…

Это был не шлюз. Это была дверь в непроницаемую черноту. На мгновение прожектор выхватил неясные очертания чего-то огромного — и тут же все исчезло во тьме. На этом полушарии маленького искусственного мира наступила ночь. Перчатки соскользнули с гладкого края отверстия. Граймс не удержался на краю и полетел внутрь. Он падал. И тут что-то врезалось в него. Это оказался Дин — всего лишь Дин, но Граймс завопил так, будто его схватило настоящее привидение. Телепат крепко сжимал его в объятиях. Будь на месте Спуки особа противоположного пола, Граймс получил бы несомненное удовольствие.

— Убери лапы, Дин! — рявкнул лейтенант. Темнота воскресила в нем первобытный страх. Дверь, в которую они провалились, наверняка закрылась иначе сюда уже заглянул бы луч прожектора. Но кругом была лишь удушающая темнота. Граймс ощупал пояс в поисках ракеты. Взрыв в таком тесном пространстве может привести к самым скверным последствиям, но нужен свет! Граймс не был религиозен, иначе взмолился бы о свете.

…И стал свет.

Мягкое, рассеянное свечение, исходящее неизвестно откуда. Поначалу оно было совсем слабым. Внутренняя поверхность шара оказалась гладкой, но не металлической, а как будто стеклянной, и скорее просвечивающей, чем прозрачной. За ней громоздились неясные огромные силуэты — именно их видели Граймс и Дин, прежде чем провалились в люк. Некоторые двигались, другие нет. Ни одна даже отдаленно не напоминала ни машину, ни живое существо, когда-либо виденное людьми.

Шлемы соприкоснулись.

— Оно знает о нас. Знает, что нам нужен свет, — прошептал Дин.

— Кто — «оно»?

— Я… я не осмеливаюсь спросить. Оно слишком… большое.

Но даже Граймс, лишенный телепатических способностей, чувствовал это и испытывал… скорее трепет, нежели страх… Нет. Он признался себе, что смертельно напуган. Лишь однажды в жизни он чувствовал нечто подобное когда первый раз вышел в открытый космос. Когда впервые оказался вне хрупкого пузырька тепла и света — просто крошечный человечек в бескрайней межзвездной пустоте. Чтобы отогнать эти мысли, Граймс принялся разглядывать странные машины — если это были машины — за внутренней стеклянной оболочкой. Интересно, что это за механизмы и для чего они. Потом его взгляд сосредоточился на странном предмете, похожем на вращающееся колесо радужного сияния.

Это было ошибкой.

Он почувствовал, как его затягивает водоворот света, хотя понимал, что его тело остается на месте. Он попытался сопротивляться — бесполезно.

Затем перед глазами появилась картина — живая и несложная.

Неодетое человекообразное существо сидит на корточках в песчаной впадине среди скал. Человекообразное? Да это же он, Граймс, собственной персоной. Он сжимает почти плоский кусок дерева ороговевшими пятками. В руках у него палочка, которую он крутит, уперев в деревянный брусок. Острие палочки уже проделало в дереве углубление…

Граймс чувствовал эту палочку каждой клеточкой своих ладоней, чувствовал, как вибрирует брусок при каждом ее повороте…

Из углубления показалась струйка синеватого дыма, сначала почти невидимая, но затем все более густая. Появилась крошечная красная искорка. Она росла; Граймс поспешно отбросил палочку, нагреб охапку сухих листьев и прутиков и положил их сверху. Потом осторожно наклонился и принялся тихонько раздувать огонь. Сквозь листья уже пробивались жаркие кисточки, послышалось потрескивание — костер занялся. Потом пламя вспыхнуло — и Граймс отдернул голову, чтобы не обжечься.

Картина сменилась.

Ночь. Граймс и его семейство сгрудились вокруг костра. Весело трещит пламя. Какая-то часть его сознания, все еще неподвластная гипнозу, задала вопрос. Кто эта женщина рядом с ним. Черт возьми! Такие дамы — с большим животом и обвисшими грудями — вовсе не в его вкусе! И одновременно он знал, что эта женщина — его подруга, а обезьяноподобные детеныши — его дети.

Кругом царила ночь, и из темноты доносились рычание и рев ночных хищников. Но они боялись огня. Значит, и его тоже. Граймс поиграл с зарождающейся идеей. Он поднял обглоданную бедренную кость — сегодня ему посчастливилось найти не слишком протухшую тушу, которую почему-то не сожрал хищник и не успели найти падальщики, — и взвесил ее в руке. Как будто вросла в ладонь. Больше от любопытства Граймс крутанул костью в воздухе, концом попав по голове женщине. Послышался треск, женщина жалобно вскрикнула. Граймс не мог оформить мысль в слова, но понял, что более сильный удар убил бы ее на месте. Он смутно подумал, что хороший удар может убить тигра…

Он…

Он висел рядом со Спуки Дином на поверхности сферы. Прямо на них надвигалось чудовище, извергающее слепящий свет. Граймса охватил ужас.

…И он словно вывалился обратно, в здесь-и-сейчас. Он — Джон Граймс, лейтенант Федеральной Исследовательской и Контрольной службы, капитан курьера «Щитомордник». А перед ним его собственный корабль. Его дом. Он должен вернуться домой вместе с устройством Предтеч, чтобы провести исследования оценку, и составить план дальнейшего развития человеческой цивилизации.

Корабль перестал приближаться.

Граймс открепил от пояса «римскую свечу» и жестом приказал Дину делать то же самое, потом зажег ее, оттолкнулся и быстро полетел к кораблю. Даже не оглядываясь, он знал, что сфера следует за ними. Ослепленный прожектором, Граймс все же вылетел точно к шлюзу, Спуки Дин последовал за ним. Оба втиснулись в маленький отсек. Внешний люк закрылся, давление начало расти. Граймс снял с телепата шлем и подождал, пока тот окажет ему ответную любезность.

Лицо Дина было еще бледней, чем обычно. Оказывается, такое возможно.

— Капитан, — сказал он, — мы как раз вовремя. Воздуха в баллонах осталось на несколько минут.