— Мистер Граймс… — устало начал коммодор.
— Сэр? — бодро откликнулся Граймс.
— Мистер Граймс, второй раз повторяется то же самое.
— Я делал все, что мог, чтобы спасти мой корабль и моих людей, сэр, запальчиво возразил Граймс, и его оттопыренные уши запылали.
— Вы испортили чрезвычайно дорогостоящее оборудование О колониальной политике Федерации я просто молчу. Мое начальство — которое, как ни странно, является и вашим начальством — крайне, повторяю, крайне недовольно.
— Я спас свой корабль, — упрямо буркнул Граймс.
Коммодор взглянул на рапорт, лежащий перед ним на столе. Мрачная улыбка ничуть не смягчила жесткое костистое лицо.
— А здесь сказано, что ваш корабль спас вас.
— Это правда, — согласился Граймс. — Это было взаимное…
— И именно ваш корабль убил — если слово «убил» применимо к роботу мистера Адама… Гхм… Небольшое смягчающее обстоятельство. Тем не менее, Граймс: я не могу отрицать тот факт, что вы все же несколько лучше среднего лейтенанта. Иначе вы бы отправились к черту, к дьяволу… и на коленях вымаливали бы должность третьего помощника у Приграничников или еще каких-нибудь…
Коммодор сложил пальцы домиком и холодно воззрился на лейтенанта поверх получившегося костяного сооружения.
— Так что в интересах всех лиц я решил, что некоторое время ваш «Щитомордник» не будет использоваться для перевозки пассажиров — по крайней мере, пока им командуете вы. Только не ждите, что сможете сидеть на Базе и наслаждаться светской жизнью… Если это можно так сказать…
Граймс тяжело и громко вздохнул. Некая доктор Маргарет Лэзенби была старше по званию, но в отношениях с ней как раз начали наклевываться приятные перемены.
— Как только закончится ремонт и стандартный техосмотр, вы, мистер Граймс, уберетесь с планеты ко всем чертям.
— А мои офицеры, сэр? У мистера Билля задолженность по отпуску…
— У меня сердце просто кровью обливается.
— Мистер МакКлауд в больнице…
— Мичман Вителли, ваш новый инженер-механик, уже получил приказ явиться на борт так скоро, как только возможно, если не раньше. Работы по замене компьютера уже идут полным ходом, — Коммодор посмотрел на часы. — Сейчас четырнадцать тридцать пять. В восемнадцать часов вы стартуете.
— Мой приказ, сэр…
— Ах, да, Граймс. Ваш приказ. Дело, прямо скажем, не первой важности. Для меня главное — чтобы вы убрались с глаз моих долой. Но, наверное, я должен ввести вас в курс дела. Шаарцы сейчас проходят фазу доброжелательности по отношению к людям, и Федерация отвечает им взаимностью. Небольшой, но очень важный груз надо срочно доставить с Дроомоора на Брооум. По какой-то причине у наших членистоногих друзей нет в наличии достаточно быстрого корабля. Для курьера «серпент-класса» перелет от Линдисфарна до Дроомоора займет от силы неделю. Так что…
«А ведь „Гадюка“, „Аспид“ и „Кобра“ уже несколько недель стоят в порту, — с горечью подумал Граймс. — И все равно это дело поручили мне».
Похоже, в коммодоре время от времени просыпались телепатические способности. Он снова улыбнулся, на этот раз даже с долей симпатии:
— Я хочу, чтобы вы улетели с Базы, пока не поднялась шумиха из-за мистера Адама. Вы слишком честны. Я смогу изложить происшедшее лучше, чем вы.
— Спасибо, сэр, — искренне сказал Граймс.
— А теперь марш. И не забудьте вот это.
Граймс принял запечатанный конверт.
— И постарайтесь на этот раз не напортачить чего-нибудь.
— Постараюсь, сэр.
Граймс отсалютовал и строевым шагом покинул кабинет коммодора. Его «летающее веретено» еще не было поднято на стартовую платформу.
Мистер Бидль встретил капитана в шлюзе. Он редко улыбался — при виде конверта в руках Граймса расплылся в довольной ухмылке.
— Что-нибудь о моем отпуске, капитан? — осведомился он с подчеркнутой небрежностью.
— Да, Первый. Тебе его не дали, — ответил Граймс. В этот миг он почти проклинал себя за удовольствие, которое получал, сообщая плохие новости. Мы стартуем в восемнадцать часов. Новый инженер уже на борту?
Лицо Билля приняло обычное траурное выражение.
— Да, — кисло сказал он. — Но погрузка, капитан… ремонт… техосмотр…
— Идут полным ходом?
— Да, но…
— Тогда если мы не будем готовы к вылету, то не по своей вине.
Но Граймс знал — и потому имел все основания выглядеть таким же несчастным, как и его первый помощник: к назначенному времени корабль будет готов.
«Щитомордник» стартовал ровно в восемнадцать часов. Граймс, погруженный в тяжелую хандру, — он не успел повидать Мэгги Лэзенби — отказался от своей обычной техники «взлета на одном дыхании». Кнопки управления вспомогательными реактивными двигателями напрасно ждали прикосновения капитанского пальца. Корабль поднялся на одном инерционном, словно разделяя нежелание капитана улетать. Бидль мрачно нахохлился в своем кресле, фон Танненбаум, навигатор, взирал на свои приборы с подчеркнутым безразличием. Словотный, офицер электронной связи, огрызался всякий раз, когда приходилось говорить с диспетчером.
И все же когда корабль вышел за пределы атмосферы, Граймс почувствовал себя почти счастливым. «Бухти, но лети»… И он летел. Он снова был в своей стихии. Устанавливая курс на нужную звезду, он уже чувствовал себя почти счастливым и с удовольствием заметил, что фон Танненбаум помогает ему так же хорошо, как обычно. Затем, когда установили траекторию, запустили Движитель Манншенна, и маленький кораблик с фантастической скоростью понесся сквозь искривленный континуум. Очередная миссия.
Капитан произвел обычный ритуал разжигания трубки и сказал:
— Начинаются будни Глубокого космоса, Первый.
— Будни Глубокого космоса, сэр.
— Чья вахта?
— Мистера фон Танненбаума, капитан.
— Хорошо. Зайди ко мне, как освободишься.
К тому времени, когда Бидль постучал в дверь, Граймс уже вскрыл конверт с инструкциями. Кивнув в сторону свободного кресла, он сказал:
— Налей по стаканчику, Первый, а я пока просмотрю эту писанину…
Не отрываясь от чтения, он протянул руку, помощник вложил в нее стакан. Граймс отхлебнул джина с тоником и продолжил читать.
— Гхм. Ну, мы летим на Дроомоор, как ты уже знаешь…
— Само собой, — отозвался Бидль и пробурчал что-то насчет шмелей-коммунистов.
— Ладно-ладно, мистер Бидль. Шаарцы — наши храбрые союзники. И они не так уж плохи, когда познакомишься поближе.
— Я не хочу с ними знакомиться поближе. Если уж не дали отпуск, то могли хотя бы послать на планету с нормальными человеческими девушками…
— Мистер Бидль, вы меня поражаете. Эта ваша ксенофобия, эти приземленные интересы… В общем, мы летим на Дроомоор на максимальной, но не представляющей опасности скорости. Там мы забираем небольшой, но очень важный груз, за погрузкой которого будут пристально наблюдать местные власти. После этого, так быстро, как только сможем, вылетаем на Брооум на максимальной скорости и так далее, и так далее.
— Короче, опять в роли мальчиков на побегушках, — проворчал Бидль.
— Зато, — философски ответствовал Граймс, — хоть какое-то разнообразие — не все же быть таксистами. А уж после того, что случилось с несколькими нашими пассажирами, это даже приятно.
Дроомоор — планета земного типа, с обыкновенными морями, континентами, полярными шапками и всем прочим. Эволюция не породила здесь никаких форм жизни, которые бы кардинально отличались от привычных людям, и не зашла так далеко, чтобы произвести способных добывать огонь и пользоваться инструментами. Если бы первыми эту планету открыли земляне, она стала бы колонией Земли. Но первым был шаарский корабль. Другой мир, Брооум, был очень похож на Дроомоор, и дела там обстояли точно так же.
«Щитомордник» совершил посадку в порту Шерр. Граймс действовал с обычной уверенностью, шаарские диспетчеры обеспечили обычную поддержку.
На этом обычное закончилось. Спускаясь по трапу, Граймс и его офицеры с удивлением разглядывали местный воздушный транспорт. По большей части это были дирижабли, а не аппараты тяжелее воздуха. Вместо привычных угловатых конструкций из стекла и металла посадочную площадку космодрома окружали однообразные грязноватые купола. Бидль что-то проворчал насчет кучки дурацких ульев, но Граймс не обращал на него внимания. Как всякий бывалый капитан, он первым делом интересовался планировкой порта, стараясь составить представление о технических достижениях хозяев. Корабль — это прежде всего корабль, и не важно, кто его построил и управляет им… Однако но млекопитающие есть млекопитающие, а насекомые есть насекомые, и у них разные потребности.
