Дрожащими пальцами я вытерла пот со лба. Я понятия не имела, который час, но мне становилось все хуже, и я понимала, что спасения ждать неоткуда. Нужно было что-то делать. Мое тело поднялось само, машинально, словно давно зная, что ему нужно, и направилось к окну. Двинувшись к своей цели, оно стало послушным и гибким, и я не заметила, как по удобным веткам липы спустилась вниз, на землю, как была: в трикотажных шортах и футболке, босиком. Я покинула наш сад, перебралась через соседский огородик и двигалась дальше на свет невидимого маяка. Это отчасти было похоже на лунатизм, только я никогда не была лунатиком и находилась в сознании. Прилично затуманенном сознании, если честно. Моим телом управляли инстинкты, вернее, один прочно поселившийся в нем с недавних пор голод.

Я десятки раз была в историческом музее, этом грустном сером здании, стоящем  особняком на холме в сердце нашего города. Помнится, в детстве, мне нравились в нем только диорамы и скелет мамонта, ради которых я и просила бабушку сводить меня туда снова. Экспозиция начиналась с первого этажа и каменных орудий труда и заканчивалась на третьем. Мне никогда раньше не доводилось бывать в подвалах. А они оказались обширными, уходящими на несколько уровней вниз. Мои пальцы сами набирали нужные комбинации цифр на кодовых замках, и двери открывались беспрепятственно.

Наконец, я достигла своей цели. Как только моя рука коснулась последней двери, я поняла, что он - там. Жажда, казалось, достигла своего пика и сжигала меня изнутри.

- Андрей, - выдохнула я, прижимаясь щекой к холодному металлу, отделявшему меня от его убежища.

Он открыл. В его глазах плескалось потрясение вперемешку с обреченностью.

- Ты нашла меня, - проговорил он.

- Ты мне нужен, - сердце сильными мощными ударами разгоняло кровь.

- Знаю, - криво улыбнулся он, настороженно застыв в дверях, будто не зная, чего от меня ожидать. Затем, наконец, что-то решив, отошел в сторону: - Заходи.

Я вошла и осмотрелась по сторонам. Тут, под землей, у него оказалось ничем не примечательное холостяцкое жилище, с минимумом необходимых вещей. Я тихо присела на край его кровати, вдруг очнувшись и ощутив, какую глупость совершила, придя к нему не прошенной гостьей. Разыскав его каким-то невероятным маниакальным образом. Жажда не ушла, но, очевидно, проснулось мое затуманенное сознание, когда тело, наконец, достигло своей цели.

- Я не могла заснуть, - оправдываясь, произнесла я, а пальцы уже нервно сминали его простыню. Я посмотрела на него: мои глаза, казалось, намеревались прожечь в нем дыру.

Андрей ничего не ответил, только нервно прошелся по комнате.

- Это мое убежище, тебе не следовало сюда приходить, - наконец, произнес он. Его слова болью отозвались в моем сердце. Мне так хотелось избежать разговоров и просто прижаться к нему, разделить с ним постель и кровь.

- И это несколько меня пугает, - закончил он и внимательно посмотрел на меня, очевидно, ожидая какого-то понимания в ответ. Я же только знала, что его слова отделяют меня от его тела, и это меня расстраивало. А холод в его голосе не предвещал ничего хорошего в будущем.

- Тебе не следовало сюда приходить, - снова повторил он, и на этот раз я поняла, что совершила непоправимую ошибку. Я вдруг остро осознала, что он уйдет, и я больше никогда его не увижу. Что ровно в тот момент, как я появилась на пороге его комнаты, я его потеряла, раз и навсегда. И исправить уже ничего нельзя. Жажда с новой силой накрыла меня. В последний раз быть с ним рядом, чувствовать его, сгореть, забыться. Я подошла к Андрею и приникла к его губам. Он ответил, но на этот раз его движения были резкими, а ласки - жестокими. Через несколько секунд он повалил меня на свою кровать и, сдернув шорты, взял грубо и без прелюдий. Но я извивалась и стонала, потому что именно это мне и было нужно - неистовая ярость, способная затопить мое отчаяние и голод, а не медлительность и нежность долгих часов впереди.

Жажда не исчезла, но близость с ним позволила мне ее пережить. Мне не хотелось вставать, не хотелось покидать его постель никогда. Хотелось вечно заниматься с ним любовью так, словно это наш последний раз, засыпать от усталости и вновь просыпаться с ним рядом. Но, пока я витала в грезах, он уже успел встать и одеться. И теперь возвышался неумолимым судьей над кроватью.

- Нам пора, - произнес он, - одевайся.

- Скоро рассвет. Оставайся, я доберусь сама, - я поднялась и стала натягивать свою скромную одежду, запоздало испытывая неловкость. А в моем сердце появился неприятный холод дурного предчувствия, заставлявший пальцы запутываться в футболке, а руки - дрожать.

- Ты не поняла, - медленно проговорил он. - Я больше не могу оставаться здесь.

- Почему? Потому что я разоблачила твое убежище? - не выдержала я. - Ты же знаешь, я никогда никому не скажу. Если хочешь, я забуду о нем сразу же, как только выйду наружу.

- Не забудешь, - он покачал головой, и я поняла, что несу чушь. Конечно, я уже никогда не забуду ни этот подвал, ни дорогу к нему. Каждый поворот и код на дверях навечно отпечатался в моей памяти. Потому что был важен для меня, как и он сам.

- Андрей, - жалобно пробормотала я, боясь услышать то, что он скажет мне дальше.

- Нам лучше расстаться, - слова ударили меня так, что я едва осталась стоять на ногах.

- Нет, пожалуйста, не надо...

- Мне жаль, - но его голос на самом деле был холоден и пуст. Он принял решение еще до того, как мы занялись сексом, и теперь лишь озвучил его. Я чувствовала себя больной и униженной. Мне хотелось закрыть глаза, открыть и проснуться в другой реальности, в которой я не приходила к нему, не совершала так и неосознанной мною до конца непоправимой ошибки, вернуться на день раньше, когда все было замечательно. Когда он бережно обнимал меня, заботился и любил... Любил ли он меня хоть когда-нибудь? Или все это была лишь игра, которую он счел слишком опасной и потому решил прекратить?

- Тебе не жаль, - выдавила я, и не узнала свой голос.

- Да, ты права, - зло согласился он. - Ты говорила, что найдешь дорогу сама? - Андрей в приглашающем жесте раскрыл дверь.

- Да пошел ты, - я бросилась за порог и дальше, прочь, по коридорам, и только выбежав на улицу, позволила себе разрыдаться. Я сползла спиной вниз по каменному изваянию, стоявшему возле музея, и заплакала навзрыд. Как в детстве, когда разбивала коленку,  только коленки никогда не болели так сильно, как теперь болело сердце. Меня давила безысходность и чувство непоправимости произошедшего. Независимо от того, покинет Андрей свое убежище или нет, я знала, что теперь мне туда путь заказан. Мы больше не вместе, он ясно дал это понять. Едва начавшись, наш короткий роман, уже успел завершиться. Тело, помнившее Андрея, его запах делали разрыв еще более реальным и болезненным.

- Повторите, пжалста, - я едва не рухнула со стула, потянувшись за официанткой. Мой язык заплетался, но сердце безумным огненным шаром продолжало полыхать в груди и причинять нестерпимую боль - моей задачей было утопить его в алкоголе, утопить и забыть, пусть только на сегодняшний вечер, но завтра для меня все равно не существовало.