– Вы знаете историю про скорпиона и лягушку?
– Думаю, там все кончается плохо.
– В общем, да. Скорпион попросил лягушку перевезти его на другой берег реки, но лягушка отказалась: она боялась, что он ее ужалит. Тогда скорпион принялся уверять лягушку, что это не так, что, если он ее ужалит, утонут оба. Наконец лягушка согласилась. Скорпион взобрался ей на спину, но только они выплыли на середину реки, как скорпион вонзил в нее жало…
– Не-е-ет! – разочарованно тяну я. Грустные истории всегда трогают меня до слез.
– …и перед смертью лягушка спросила его, почему он это сделал, ведь сейчас он тоже утонет. И скорпион ответил, что он не хотел, но это оказалось сильнее его. Он был вынужден подчиниться своей натуре.
– Отсюда мораль, что, как бы там ни было, раньше или позже он все равно меня ужалит?
– Скажем так, в импульсивном человеке тенденция к рецидивам особенно сильна. Кьяра, скажите мне вот что, только не лукавьте, пожалуйста: вы хотели бы вернуться к нему?
– Нет! Абсолютно. И потом, я не хочу кончить так же плохо, как та лягушка.
– Это меня весьма радует. А как обстоят дела с вашим намерением говорить правду? Вы сказали Риккардо, что по-прежнему работаете в бюро у Андреа? И удалось ли вам прекратить переписку с Лоренцо?
– Конечно! История с Лоренцо закончена, с Риккардо у нас все хорошо. Он потрясающий парень, никогда не жалуется, всегда в хорошем настроении, всегда готов помочь…
– Кьяра…
– Хорошо. Нет, я ничего не сделала. Не сказала Риккардо, где я работаю, потому что это его ранит и он перестанет мне доверять. А в отношении Лоренцо у меня вырисовывается один план: я осторожно интересуюсь его личной жизнью, и, кажется, скоро он заговорит о Саре.
Во взгляде Фолли сквозит досада. Вот почему я не хотела ничего ему говорить. Теперь он меня накажет, отправит спать, не разрешит покататься на карусели.
– Кьяра, очень важно, чтобы вы выбрали то, что вас меньше пугает.
– Нет, ничего не буду выбирать.
– Смелее, шкатулка номер один или номер два?
– Номер три.
– Три – еще хуже: нужно сказать Андреа, что между вами все кончено.
Боже, чувствую себя какой-то школьницей с бантом и нарисованными авторучкой веснушками.
– Пожалуйста, не заставляйте меня говорить Риккардо, что я по-прежнему работаю в конторе Андреа… Он меня бросит!
– Но если это дойдет до него помимо вас, он все равно вас бросит. А если вы сами ему об этом скажете, возможно, он поймет вас. Стоит рискнуть, иначе ваши отношения будут строиться на обмане – тогда они обречены.
– Обещаю, что я сделаю это, только можно начать с чего-нибудь полегче? Лучше я скажу правду сестре.
– Уверены? Это вам было задано на прошлой неделе: сказать Саре, что Лоренцо ответил, но не так, как вы ожидали. И что вы хотели защитить ее, скрывая правду, то есть тот факт, что он не женится. Я не моралист и не ханжа, но, если вы не перестанете играть в эти опасные игры, в итоге кому-то будет плохо. Мне бы не хотелось, чтобы этим кем-то оказались вы.
– Доктор Фолли, можно попросить помощь зала?
Я поджала хвост. Ультиматум сейчас совсем некстати еще и потому, что Лоренцо, кажется, готов открыться Адзурре, и я уверена, что мне удастся узнать что-нибудь важное. Что касается признания Риккардо… ну, эту шкатулку я не выбирала.
Однако, придя домой, я при виде Риккардо не могу не чувствовать себя виноватой.
– Кьяра, нам нужно поговорить. – Он останавливает меня на пороге.
– Конечно. Что-то случилось?
– Пойдем в твою комнату, там спокойней.
Он закрывает за собой дверь, оставив Сару снаружи, усаживает меня на кровать, а сам остается стоять.
– Кьяра, я много думал о нас двоих и, по правде говоря, не знаю, что сказать. Мы уважаем и понимаем другу друга, нам вместе хорошо, весело, но у меня такое ощущение, что ты относишься ко мне как к брату. Правда?
Рано или поздно он должен был об этом заговорить. Не могу же я до бесконечности прикрываться усталостью, головной болью и смятением чувств! Понятно, что он хочет чего-то большего, нежели редких поцелуев и объятий.
Ну почему секс всегда все усложняет? Разве нельзя без него обойтись? Без секса многие вещи были бы проще… Маленький доктор Фолли в моей голове говорит, что сейчас у меня есть прекрасная возможность рассказать о том, что я чувствую, не боясь ранить другого.
– Мне с тобой правда очень хорошо, Риккардо…
– Я это знаю, вижу, мне тоже с тобой хорошо, но чего-то не хватает, тебе не кажется?
– Да-да, наверное, не хватает немного… Пространства, пространства нам не хватает, нам слишком тесно в этой квартире – у тебя даже нет своей комнаты.
– Нет, Кьяра, нам не хватает интимности. Не хватает поцелуев, прикосновений, ласки. Чтобы спать в одной постели и заниматься любовью. Вот что делают люди, если они вместе. А мы с тобой ведем себя как четырнадцатилетние подростки…
– Но…
– Не перебивай. Я знаю, что ты хочешь мне сказать: если я с тобой только из-за секса, то могу поискать себе другую… Да не проблема – я столько занимался коммуникативными методиками и невербальным общением, могу разговаривать хоть с диваном! Естественно, я с тобой не из-за секса, но я думаю, ты понимаешь, что это ненормально, особенно в начале отношений, – не хотеть узнать другого человека, пропитаться его запахом, почувствовать его кожу, замирать от восхищения, глядя, как он спит, и наслаждаться его наслаждением. Знаю, что сейчас скажу ужасную глупость, но первые дни мы с Элизой не могли оторваться друг от друга, постоянно целовались, поочередно возбуждаясь, мы были единым целым…
– Но…
– Подожди! Прежде чем ты мне скажешь, что ты не Элиза, я хочу тебе сказать, что мне не нужна Элиза, по крайней мере больше не нужна. Мне нужна ты, мне хорошо с тобой, и я готов идти тебе навстречу, но и ты должна пойти навстречу мне… Мне двадцать девять лет, а не шестнадцать. Не могу же я все время спасаться холодным душем. Кончится тем, что я заболею и умру.
Прекрасно, доктор Фолли, вы выиграли этот тур.
– Риккардо, сядь здесь, рядом со мной.
– Нет, не надо, лучше буду стоять, где стою.
– Хорошо, я должна тебе все объяснить, – пытаюсь привести в порядок мысли. – Ты знаешь про мою историю с Андреа. Про то, что случилось в Портофино, про его звонки, цветы и прочее… И сейчас он…
– Он все еще тебе нравится, да?
