– Вопрос не по адресу. Ну какой я советчик в делах сердечных? Одно могу сказать с уверенностью: нужна недюжинная смелость, чтобы начать все сначала. Когда у тебя есть работа, дом, любимый человек, кажется, что так будет всегда, но однажды начинаешь спрашивать себя, о такой ли жизни ты мечтал в восемнадцать лет?

– Извини, но если у всех через полтора года отношений наступает кризис, как тогда планировать жизнь, брать кредиты, рожать детей? Думаешь, мне не хочется бросить работу и открыть бар где-нибудь в Доминиканской Республике? Но вряд ли я это сделаю, потому что это не моя жизнь. Я буду очень скучать по Генуе, по родным и друзьям.

– А вот мой отец все бросил.

– Да, действительно… об этом я как-то не подумал… Вы с ним иногда видитесь?

– Последний раз я видела его три года назад, а сестра – пять лет.

– У него другая семья?

– По правде говоря, не знаю, он не создан для семьи, он способен делать детей, и все.

– У меня дядя такой же, у него шестеро детей от разных женщин. Они подали на него в суд за неуплату алиментов, но проиграли. Представляешь, адвокат доказал, что во всех случаях дядя был изнасилован!

– Наверное, это был адвокат из конторы Андреа.

– Ты скучаешь по отцу?

– Я скучала по нему, даже когда он жил с нами. Иногда я думаю, как здорово было бы иметь нормальную семью, обычную. Но знаешь, вообще-то, я уже плачу деньги одному психологу, поэтому давай сменим тему разговора.

– О чем хочешь поговорить?

– Об Андреа.

– Об этом мерзком шантажисте? Нет! Увижу его, так разукрашу! Такие, как он, опаснее эпидемии чумы.

– Да, но объясни, с какой стати он врал мне?

– Ни хрена себе! Разуй глаза, детка! Он при тебе трахает другую, а ты говоришь, что это мираж?!

– Нет, выходит, я не понимаю чего-то такого, что очевидно моим знакомым альфа-самцам?!

– Лучшая защита – это нападение, ты же в курсе, полагаю. Он разговаривал с тобой грубо и напористо, а ты не могла вставить ни слова – такие примитивные техники изучают на воскресных курсах маркетинга. У твоего Андреа рыльце в пуху, это же очевидно. Он ведь мог тебе все спокойно объяснить, посмеяться над тем, что случилось, но он повел себя по-другому. Неужели ты и вправду не догоняешь?

– Нет.

– Эта дура вошла в ванную, когда ты мылась, и принялась на тебя орать. Какое она имела право? Это ты должна была поднять тревогу, вызвать охрану. А он должен был бегом бежать за тобой, успокоить, сказать, что это всего-навсего ужасное недоразумение, или должен был приехать сюда и все тебе объяснить.

– Думаю, он даже не знает, где я живу…

– Ты у него работаешь! Спустись же на землю! У них есть все твои координаты!

– А если он подумал, что я его предала? Усомнилась в нем? Как раз в тот момент, когда все было хорошо. А? Представь себя на его месте…

– Эта девица – очередная любовница Андреа, готов поспорить. Слишком много случайностей, как ты не видишь? Горничная ошибается дверью, девица думает, что ты – любовница ее парня, тут же звонит ему по телефону, а они – надо же! – оказывается, соседи… Столько совпадений, будто смотришь очередную серию мыльной оперы.

– Ты хочешь сказать, что Андреа может до такого опуститься?

– Он адвокат, он за это деньги получает! И потом, тебе не кажется странным, что он всеми силами хочет возложить всю вину именно на тебя? К чему эти незаслуженные обвинения? Если бы он был чист как стеклышко, а ты бы его подозревала, максимум, что он мог бы сделать, – обидеться на полчасика. Понимаешь? А он бросил тебя ПО ТЕЛЕФОНУ!

– Хорошо, что не эсэмэской сообщил!

– Даже не захотел с тобой встретиться! Как я понимаю, отношения у вас продолжаются два года, неделю назад он подарил тебе кольцо, а теперь бросает тебя по телефону! Ты что, дура? Извини, конечно, но ты сама хочешь, чтобы тебе пудрили мозги.

– Что же мне делать? Как подумаю, что мне еще там работать…

– Еще одно отягчающее обстоятельство: тебе не кажется странным, что об этом он даже не упомянул? Я хорошо знаю мужчин, уверен, не сегодня завтра он возобновит игру: начнет посылать тебе сообщения, скажет, что почти готов закрыть глаза на все твои промахи. На что поспорим? – Риккардо протягивает мне руку.

– На пиццу «Маргарита». Этому не бывать.

– Знаю. Потому что я не допущу.

– Хочешь, пойдем со мной в бар. Мне не хочется одной встречаться с Барбарой.

– Кто такая Барбара?

– Не хочу ничего о ней говорить, все равно через пару часов ты в нее влюбишься, и мне придется снова собирать тебя по кусочкам.

– Исключено. Я решил: с женщинами покончено.

В коридоре встречаем Лоренцо, взгляд у него как у собаки, которая просится на улицу.

– Пойдешь с нами? – спрашивает Риккардо.

– Нет, лучше я останусь, Сара должна скоро вернуться. Если она придет, а меня нет, расстроится. Она не любит возвращаться в пустую квартиру. Лучше я что-нибудь приготовлю…

– Этот парень – святой, – говорит Риккардо, вызывая лифт, – и это подтверждает мое убеждение: чем ты добрее, тем охотнее женщина вьет из тебя веревки.

Внизу сталкиваемся с синьорой с четвертого этажа, той самой, у которой огромный слюнявый боксер.

– Какая прелестная у вас собачка, синьорина! – восклицает Риккардо, гладя пса по голове.

– Синьорина? – удивляется польщенная соседка.

– У меня тоже был боксер, только очень сильно слюни пускал, а ваш?

– Ну, так… – отвечает она, подозрительно косясь на меня.

– Я вчера видел синьору с третьего этажа. – Риккардо поворачивается ко мне. – Старенькая такая, помнишь? Она мыла всю лестничную площадку и лифт, стоя на коленях. Бедняжка, мне было ее жаль! Она сказала, что пусть ей не платят ни гроша, это дело чести, ведь она здесь живет, это ее дом и она сожалеет, что не все соседи так думают. Представляешь, если ее хватит удар, на такой-то жаре…

– Откуда ты взялся на мою голову? Вот дьявол! – говорю я ему, выходя из подъезда.

– Воскресный курс эффективного общения.

Садимся в автобус.

Я странно себя чувствую. Скучаю по Андреа, ужасно боюсь, что будет, когда увижу его, и продолжаю размышлять над словами Риккардо. Неужто Андреа еще даст о себе знать?