Ксения цеплялась за широкие плечи, мягкую ткань свитера и упивалась этой своей слабостью, чувствовала себя игрушкой в руках Андрея. Казалось, от всего остального мира ее отгородили стеной; сил уже ни на что не осталось, от жарких поцелуев ноги давно перестали слушаться. Она все сильнее прижималась к Андрею, надеясь, что он не разожмет рук, не отпустит. Это казалось очень важным - чтобы не отпустил.

   Оторваться друг от друга заставил звонок телефона.

   Ксения увернулась от губ Карпова, прижалась щекой к его плечу и попыталась сладить с дыханием. Прижиматься к Андрею было очень приятно. Такой большой, такой сильный, стоял, как скала, но к себе прижимал бережно, а ладони, которые гладили её по спине, были горячими и нежными.

   Карпов потёрся губами о её висок, что-то шепнул, а Ксюша попробовала освободиться от его рук.

   - Телефон...

   - Не надо, - запротестовал он.

   Но она всё-таки пошла, покачиваясь, словно пьяная, держась рукой за стену и в другой ситуации, наверное, возненавидела бы себя за то, что не может скрыть от него свою слабость. Но не сегодня.

   Андрей пошёл за ней, переступил через свою куртку, которая так и лежала на полу, и дела до этого никому не было. Остановился в дверях и наблюдал, как Ксения снимает телефонную трубку. А у самого от волнения во рту пересохло, и сердце колотилось где-то в горле неровными толчками. И совершенно не хотелось думать о том, что с ними происходит, правы они или нет. Видел, как Ксюша дрожит, словно в ознобе, как трясутся её губы и руки, и больше всего хотелось подойти к ней и снова прижать к себе, отогреть, и сжать в ладони дрожащие пальчики.

   Она поднесла трубку к уху и осторожно, словно ожидала подвоха, проговорила:

   - Я слушаю.

   Карпов невольно напрягся, не зная, чего ожидать от судьбы, да ещё Ксюша, выслушав собеседника, кинула на Андрея затравленный взгляд. Они встретились глазами, оба в сильнейшем волнении, а потом она сказала:

   - Нет, извините... Мы такси не заказывали.

   Если бы в этот момент гром грянул (и наплевать, что сейчас конец декабря), Андрей бы и то такого удивления не почувствовал. А Ксюша сама вдруг испугалась содеянного, посмотрела беспомощно и чуть ли не с ужасом во взгляде, и Карпов понял, что медлить больше нельзя, нужно действовать пока она окончательно себя не запугала. И постараться, чтобы она его страха не распознала, не почувствовала.

   Он подошёл, а она вдруг отвернулась. Ещё секунда - и она раскается и попросит его уйти. А Андрей понимал, что уйти сейчас хуже, чем остаться. Даже если завтра утром они не смогут посмотреть друг другу в глаза, но им будет за что себя винить, а если остановить это безумие, то оно никуда не уйдёт, так и будет висеть над ними. И всё испортит. Окончательно.

   Он протянул руку, это было самым трудным, просто руку протянуть и до Ксении дотронуться. Провёл пальцем по её щеке вниз, Ксюша вздрогнула.

   - Зря всё это...

   Он вдруг улыбнулся.

   - Хочешь, чтобы я ушёл?

   Секунду помедлила, потом кивнула. Он снова улыбнулся.

   - Честно? Клянусь и обещаю?

   Ксения сильно зажмурилась и повернулась к нему.

   - Ты специально всё это говоришь, - пожаловалась она.

   - Я специально всё это говорю, - признался он и обнял.

   Почему-то Ксюша всегда была уверена, что помнит те их памятные с Андреем ночи до мелочей. Столько раз вспоминала, как он её целовал, как прикасался, как сама доверчиво льнула к нему. Тогда ещё не было проблем, вообще ничего не было, только глубокое, ни с чем несравнимое чувство нежности и любви. Её любви к нему. А о его чувствах она старалась не думать ни тогда, ни после. Хотя, сейчас, спустя годы, можно было бы усомниться и в своих чувствах - а была ли это любовь? Та самая, которая прощает всё на свете, которая горит, не подогреваемая доказательствами со стороны любимого человека, которая стерпит и не умрёт... Выдержит что угодно, даже самое тяжёлое испытание - временем. Сейчас, пройдя через всё это, через годы, она могла сказать уверено - любит. Не смотря ни на что, она любит Андрея. Не вспоминая никаких обид, не оборачиваясь назад - любит сейчас. Когда он рядом, когда он ведёт себя ужасно, когда демонстрирует характер, когда придумывает ей подарки, когда складывает тяжёлый стол и вытирает тарелки... когда знакомит её со своими девушками и раздражается на её Юрасика. Когда целует вот как сейчас, когда прикасается так, как только он умеет, а у неё дрожь по всему телу, о которой она уже успела позабыть, решила для себя, что всё это в прошлом.

   И всё-таки она изменилась. Уже не та девочка, которая замирала от смущения, целовала его, а сама поражалась собственной смелости. Сейчас так не получалось. Повзрослела. Опыт появился. Не просто отдавала, но ещё и требовала.

   Жадничала, будто Карпов мог обделить её какой-нибудь лаской. Посмеяться бы над собой, но смешно совсем не было.

   Уже несколько минут лежали в тишине, Ксюша боялась пошевелиться. Так и лежала на Андрее, чувствовала, как колотится его сердце, никак не успокаивается. Щекой прижималась к его плечу, а мужское дыхание щекотало другую щёку. До сих пор не верилось, что что-то было.

   Такое могло случиться только в самом смелом, безумном сне. Но разгорячённое тело рядом и сбивчивое дыхание усомниться в реальности происходящего не позволяли.

   Ладонь Андрея легла на её поясницу, и через минуту стало горячо. Ксюша шевельнулась, а рука Карпова поползла вниз. Приостановилась на ягодицах, а ей вдруг стало не по себе. За душу что-то царапнуло, и она осторожно с Андрея сползла на постель. Он, кажется, усмехнулся, но спорить не стал. Повернулся на бок и натянул на них одеяло. Погладил её волосы, рассыпавшиеся по подушке, потом поцеловал Ксению, очень осторожно, словно боялся спугнуть.

   - С днём рождения, солнышко.

   Эти слова вызвали хоть слабую, но улыбку. А затем и обняла.

   Андрей довольно улыбнулся, снова поцеловал, правда, на этот раз в лоб, и прижал к себе.

   - Спи. Знаешь, как поздно?

   Она покачала головой. Карпов шепнул:

   - Очень.

   Ксения снова прижалась, дышала с некоторым надрывом, он чувствовал, но знал, что жалеть её сейчас нельзя. Даже вида подавать нельзя, иначе она расплачется, а Андрей был совсем не уверен, что эти слёзы предназначались для кого-то, кроме неё самой. Уткнулся носом в её волосы, натянул на Ксению одеяло и затих. Чутко прислушивался к её дыханию - оно сначала было осторожным, словно она каждый свой вдох продумывала заранее или рыдания из последних сил сдерживала, потом в какой-то момент стало надрывным, но затем она успокоилась и расслабилась. Карпов понял - уснула. Жалась к нему доверчиво, как когда-то, и ему требовалась очень большая выдержка, чтобы её больше не трогать, не обнимать, не гладить. А очень хотелось...

   Через некоторое время Ксюша перевернулась на другой бок, отвернувшись от него, а он сполз на подушке вниз, обнял девушку одной рукой и закрыл глаза. В конце концов, он этой ночью счастлив, значит, и уснуть должен спокойно. Счастливые люди всегда спят спокойным сном.

   Утром проснулся от того, что Ксения осторожно выбиралась из-под его руки. Попытался её удержать и, не открывая глаз, поинтересовался:

   - Ты куда?

   - В ванную. Спи.

   Её голос показался ему странным, какой-то хриплый, но тогда он не придал этому значения. Перевернулся на живот и тут же уснул. Как оказалось зря, безответственный поступок. Когда проснулся спустя час, Ксении в квартире не было. Андрей прошёлся по комнатам, остановился у кухонного окна, упёр руки в бока и в сердцах выругался.

   Какая же упрямица! Всегда и во всём поступает по-своему. А совета если спросит, то потом, когда уже поздно. С этим нужно что-то делать.

   Перевоспитывать, что ли?

   Он даже не искал её. Просто поехал к Ксениным родителям и, как оказалось, не ошибся. Да и куда ещё она могла поехать? Со всеми своими напастями она спешила к родителям под крылышко. Жаловалась на судьбу редко, Андрей это прекрасно знал, но отогреваться и раны зализывать ехала именно туда.