В тот самый момент, когда оба русских аэрокосмических истребителя уже заканчивали межорбитальный маневр, их локаторы засекли вражеские объекты.

– Замечено четыре объекта, – бесстрастно доложил Игорь Савиных. – Идентифицированы как «чужой». Координаты: триста градусов по азимуту; сто шестьдесят градусов по вертикали.

Изображение на новом локаторе ближнего обзора, наведения и навигации синтезировалось на экране таким образом, что их корабль представлял центр сферы, ориентированной в плоскости эклиптики Солнечной системы. То есть – в плоскости вращения планет. А положение других объектов определялись совокупностью вертикальных и горизонтальных координат на воображаемой поверхности сферы.

– Приготовиться к бою, – отдал приказ майор Рахимов.

Его пальцы, затянутые в герметичную перчатку, легко касались сенсорных переключателей. А на вспомогательном дисплее зажигались зеленым значки того или иного комплекса вооружений.

Два электрокинетических орудия заряжены, уровень энергии – 100 %. Высокоманевренные ракеты класса «космос-космос» покоятся до поры до времени на ложементах электромагнитных стартовых катапульт. Роботизированные турели ближней обороны приведены в боевую готовность и функционируют в полуавтоматическом режиме.

– Командир, отметки целей разделились… Они ставят помехи нашим средствам обнаружения, – раздался в наушниках шлема Артема Рахимова голос штурмана-навигатора Игоря Савиных.

– Понял. Игорь, отстройся от помех.

– Выполняю.

– Командир! Командир! Они выпустили ракеты! – прозвучал в наушниках гермошлема тревожный доклад штурмана-оператора.

Тарас Убийвовк тут же запустил малогабаритные ракеты-перехватчики и включил на полную мощь собственные генераторы помех «Язона». Дорога была каждая секунда.

Законы космического боя не похожи на воздушную карусель в атмосфере. Здесь правят бал инерция и моменты сил. Космические корабли могут маневрировать «сразу и вдруг», как вздумается экипажу. Но тогда тот же самый экипаж будет расплющен перегрузками.

А беспилотным аппаратам здесь и вовсе раздолье: крутись – не хочу, ведь на борту нет нежной биомассы, чувствительной к резким скачкам ускорения и торможения.

– «Язон-2», это «Первый», прием. Расходимся. Атака ракетами, – приказал полковник Павел Волк.

– «Язон-2» вас понял. Выполняю.

Ракеты на борту двух «Язонов» с красными звездами на жаростойком покрытии фюзеляжа необычные. Да и ракетами их в прямом смысле слова назвать нельзя. Такое впечатление, что их проектировал Сальвадор Дали.

Представьте себе нагромождение сфер и цилиндров вокруг центрального сопла маршевого гелевого двигателя. Это – топливные баки и аппаратные модули.

Маршевый гелевый двигатель тоже далеко не прост. В безвоздушном пространстве ведь нет окислителя, чтобы поддерживать горение пороховых шашек. До недавнего времени в космосе использовали только ЖРД – жидкостные ракетные двигатели. В них топливо, керосин или гептил, смешивается с окислителем – жидким кислородом, например, или азотной кислотой. Так происходит горение в безвоздушной среде.

Гелевый ракетный двигатель, ГРД, являет собой гибрид твердотопливного и жидкостно-реактивного двигателей. Топливо и окислитель здесь находятся в камере в виде геля, заменяющего твердотопливные шашки. Для того, чтобы началась реакция горения и двигатель заработал оба компонента геля должны смешаться – как в бинарном химбоеприпасе. Для этого в гель вводится небольшое количество катализатора, а камера раскаляется небольшим стартовым ЖРД до необходимой температуры реакции.

Кроме всего прочего, гелевое топливо и окислитель обеспечивают более равномерное горение и полное сгорание всех его компонентов, обеспечивая большую тягу двигателя, а следовательно – и скорость ракеты.

По бокам с четырех сторон ракеты находятся «паучки» двигателей космической ориентации, которые могут свободно вертеться и задавать микроимпульсами маленьких дюз необходимое изменение траектории. Венчает конструкцию «зеркало» фазированной антенной решетки радиолокатора ракеты.

Бой в космосе определяет не только средства движения, но и обнаружения противника. В межзвездном пространстве, то, что излучает, само становится видимым. Это как если бы вы захотели ночью осветить автомобильными фарами другую машину, но незаметно. И ничего бы у вас не вышло, так как вспышки собственных фар вас бы выдали с головой. А в космосе и того сложнее: здесь неважно, чем «светить», будь то радиоволны, тепло или видимый свет. Все зависит только лишь от спектра, и все эти «сияния» прекрасно обнаруживаются. Вы только излучили локатором электромагнитный импульс, он пошел к цели, и, чтобы принести информацию вам, он должен от этой цели отразиться. А цель уже зарегистрировала вас и готова атаковать. Получается, что вы сами выдали космическому противнику и свои далеко не радужные намерения, и местоположение. «Ахтунг»! «Фойер»!

Поэтому ракеты «космос-космос» несли на себе полный комплект средств автономного обнаружения и наведения: ФАР-локатор, теплопеленгаторы, станции радиоэлектронной разведки, оптические сенсоры, магнитометры, гравитационные сканеры.

И сейчас они стартовали, разогнавшись по рельсам электромагнитных катапульт.

Чуть раньше ракет класса «космос-космос» стартовали более миниатюрные реактивные управляемые снаряды-перехватчики комплекса активной защиты. Они были тоже на гелеобразной смеси топлива и окислителя, но по конструкции несравненно более просты. Основу системы наведения составляла тепловая ГСН, дополненная оптической системой слежения. Противоракета реагировала на тепло и факел двигателя ракетного снаряда противника.

Они и среагировали. Несколько взрывов вспыхнули, на мгновение расцветив вечный мрак космической ночи. И это была своеобразная заря того могучего и страшного сияния, которое теперь еще долго не сойдет с орбиты Земли…

Большая часть китайских ракет «космос-космос» была перехвачена, от остальных русские авиакосмолеты уклонились маневрированием и отстрелом ложных целей-«ловушек». Это было нетрудно, так как они были «самоделкой на коленке». Чрезвычайно низкий технологический уровень китайской «машинерии» давно уже стал притчей во языцех. И даже помощь всесильных Соединенных Штатов не могла помочь.

В то же время русские ракеты аналогичного класса настигли свои цели. Лишь две из них ушли за китайскими «ловушками-хлопушками», как выразился штурман-оператор корабля Тарас Убийвовк.

А вот боевым орбитальным кораблям «Шэньчжоу-7» не поздоровилось. Головной «волшебный челн» разнесло прямым попаданием русской ракеты. Взрыв в открытом космосе страшен отсутствием влияния гравитации и трения об атмосферу. Просто брошенный рукой человека стальной шарик от шарикоподшипника пробивает космонавта в скафандре насквозь и на гигантском, по земным меркам, расстоянии.

Сбросив эти оковы матушки-Земли, стержневые и микрокумулятивные поражающие элементы показали, на что они способны.

Смертоносный рой карбидовольфрамовых стрел и микрокумулятивных зарядов буквально разорвал головной «Шэньчжоу-7» в клочья. Часть поражающих элементов продолжила свой полет, но недолго: пока не повстречалась с обшивкой еще одного китайского боевого космолета.

Два китайских космонавта, «тайкунавта», как они себя гордо именовали, погибли почти мгновенно. Почти – потому что второму пилоту, в отличие от командира, крупно не повезло.

Это майор Ли Ченьчжи счастливчик: сидит в пилотском ложементе, пришпиленный бронебойным стержнем из карбида вольфрама, и таращит мутно-стеклянные глаза на приборную панель, перемигивающуюся веселыми разноцветными огоньками. И только красные шарики крови порхают в невесомости возле лицевой пластины гермошлема. А на приборной панели среди всех прочих акселерометров[3] и курсовертикалей притаился самый главный сейчас прибор: барометр. И стрелка его неуклонно шла вниз, к нулю.

А вот шанг-вэй – капитан Ван И не успел загерметизировать свой скафандр и теперь слушал пронзительный свист уходящего за борт воздуха, что бил льдисто-игольными фонтанами сквозь поделанные в обшивке пробоины.