Ей исполнилось четырнадцать лет. Это была очень худая девочка, наделенная неистовым эгоцентризмом, невероятной чувствительностью в сочетании с величайшей нервозностью, исполненная необыкновенной энергии, неспособная контролировать приступы ярости, граничившие с истерикой, и все еще, по ее собственному признанию, глубоко невежественная. Чтобы завершить ее воспитание, мать решила нанять гувернантку. Усатая старая дева мадемуазель де Брабанде была в свое время наставницей великой княгини при царском дворе России. Сара, покоренная ласковой твердостью этой женщины, решает наконец учиться, намереваясь вернуться в Граншан уже воспитательницей: это было единственное место, где ее хоть немного понимали и любили.
В ту пору на страницах «Моей двойной жизни» появляется еще одно лицо, заменяющее ей мать, речь идет о госпоже Герар, тридцатишестилетней соседке, жившей этажом выше, которую Сара сразу же окрестила «моей милочкой». Эта взрослая женщина обожала свою маленькую соседку, а та находила у нее любовь, в которой ей отказывала мать, целиком отдававшая ее младшей сестре Жанне. Дружба, связывавшая Сару с госпожой Герар, продлится вплоть до смерти последней в 1900 году. Она помогала ей сносить весьма фривольную атмосферу родительского дома. Мари Коломбье, одна из подруг Сары по Парижской консерватории[6], в 1883 году в своей нашумевшей книге рассказала о визитах к Саре Барнум — прозрачный псевдоним для любого сведущего читателя того времени; она говорила о двусмысленных взглядах и касаниях мужчин, приходивших к матери, но не пренебрегавших мимоходом дотронуться до ее дочерей.
В канун пятнадцатилетия Сары Жюли Бернар собирает «семейный совет», дабы решить судьбу дочери: грубо говоря, речь шла о том, чтобы избавиться от нее, а выражаясь более элегантно, чтобы позволить ей обеспечить свою независимость, выдав ее замуж или придумав ей профессию. Положение маленького семейства было весьма шатко: Юл располагала пожизненной рентой, которую не могла передать своим дочерям, даже если бы захотела; между тем отец Сары завещал дочери значительную сумму денег, но при условии, что она выйдет замуж. Этот серьезный момент в жизни любой девушки до крайности драматизирован в мемуарах Сары: слезы, отказ, упорное и героическое сопротивление, подтверждение своего религиозного призвания — все, казалось, было призвано создать из нее образ жертвы, чью судьбу решали взрослые. Те, впрочем, не лишали себя удовольствия сурово оценивать достоинства Сары в ее присутствии, находили ее «тощей, как ощипанная курица», а это, по их мнению, решительно препятствовало галантной карьере. Сара, однако, не сдается перед столь авторитетными особами и снова повторяет свое желание уйти в монастырь, тогда как все, похоже, находили такую идею смешной. Герцог де Морни, присутствовавший на этом семейном совете, прежде чем покинуть гостиную, где ему явно было скучно, посоветовал отправить Сару в Парижскую консерваторию.
А надо сказать, что стать актрисой в 1860 году означало безвозвратно утратить респектабельность. Актриса — это, по сути, публичная женщина, которую не принимают в обществе. Если ее приглашают в гостиные, то за плату, чтобы читать стихи. Ее финансовое положение весьма и весьма ненадежно и гонорары зачастую скудны. Из романа в роман первой половины столетия кочевал образ актрисы с благородным сердцем, жертвы грубого желания мужчин. Во второй половине столетия актриса предстает скорее как женщина опасная, носительница смуты, предмет страхов и фантазмов для буржуазии. Женщина, которая живет своим искусством, добивается определенной независимости и свободы как финансовой, так и сексуальной, угрожает установленному порядку и семейным ценностям. Учитывая, что мать Сары решительно не желает видеть ее монахиней, а сама она выражает непреодолимое отвращение к замужеству, ей остается лишь театральная карьера. А так как она ни разу не бывала на спектакле, мать тем же вечером ведет ее в «Комеди Франсез» смотреть «Британика» и «Амфитриона». Спектакль настолько потряс Сару, что она разразилась громкими рыданиями, рассердившими ее мать, но зато позабавившими Дюма, который тоже там присутствовал и сказал ей на прощание пророческое: «Всего хорошего, звездочка!» Итак, она будет актрисой.
Подготовка к вступительным экзаменам в консерваторию, о которой рассказала Сара в своих мемуарах, была совершенно невероятной, каждый из завсегдатаев гостиной ее матери давал ей советы относительно выбора текстов или упражнений по артикуляции и произношению, необходимых для смягчения дикции. Господин Мейдьё заявлял, что она чересчур сжимает челюсти, недостаточно открывает рот, когда произносит букву «о», и не раскатывает должным образом «р», он подготовил для нее маленькую тетрадь с упражнениями на манер медицинских предписаний, которые она приводит в книге «Моя двойная жизнь»:
«Каждое утро в течение часа на до, ре, ми делать упражнение: те, де, де — для того, чтобы добиться звучности.
Перед обедом сорок раз произносить: Карлу Клары украл кораллы… — чтобы очистить р.
Перед ужином сорок раз повторять: Сти — стэ, ста — сто, сту — сты; сти-тти, стэ-ттэ, ста-тта, сто-тто, сту-тту, сты-тты — чтобы научиться не свистеть с.
Вечером, перед сном двадцать раз сказать: ди, дэ, да, до, ду, ды; ди-ди-ди-ди-дитт, дэ-дэ-дэ-дэ-дэтт, да-да-да-да-датт; до-до-до-до-дотт, ду-ду-ду-ду-дутт, ды-ды-ды-ды-дытт — и двадцать раз: пи, пэ, па, по, пу, пы, пе, пя, пё, пю; пи-бби, пэ-ббэ, па-бба, по-ббо, пу-ббу, пы-ббы… Открывать пошире рот на д и складывать губы бантиком на п…»
Влиятельный Морни не уступает в любезности и, чтобы гарантировать Саре успех, устраивает ей накануне конкурса встречу с одним из своих друзей, Обером, бывшим тогда директором Парижской консерватории. В консерваторию она отправилась в сопровождении госпожи Герар, а не матери, которая, после того как будущее дочери было решено, похоже, полностью утратила интерес к осуществлению этого плана. Легко себе представить робость девушки перед величественным директором, описанным Банвилем:
«Это лицо, столь привлекательное своей мраморной бледностью, светлыми глазами, тонким носом, легкими белоснежными волосами, вытянутыми тонкими губами, контуры которых слегка сгладил возраст, все целиком окрашено светлыми тонами, той мужественной и твердой силой, которая ясно доказывает, что цвет — это отражение гармонии. В самом деле, у него есть все, чтобы утверждать жизнь и созидательную силу без малейшего повышения тона, лишь с помощью густых бесцветных бровей, глаз и губ, тоже бесцветных».
Но на вопрос директора, любит ли она театр, с каким безудержным пылом прозвучал ответ Сары: «О нет, сударь!» И тут призвание Сары забавнейшим образом излагается в ее мемуарах словами, которые она вкладывает в уста «своей милочки», пытавшейся оправдать твердый ответ Оберу: «Она в самом деле не любит театр, но не желает выходить замуж и потому остается без средств, так как отец оставил ей всего сто тысяч франков, которые она может получить только в день своего замужества».
Театр, стало быть, лишь крайнее средство, единственная допускаемая матерью увертка от замужества, которое претит Саре. Между тем в 1860 году консерватория считалась лучшим драматическим образовательным центром в мире, там преподавали самые знаменитые актеры «Французского Театра» — еще одно название «Комеди Франсез». Учебное заведение было создано в 1784 году, во времена правления Людовика XVI, для подготовки музыкантов и певцов для музыкальных дивертисментов. В 1806 году Наполеон I добавил к обучению драматическое искусство, организовал вступительный и выпускной конкурсы, ввел в дополнение к традиционному обучению актеров уроки манер и танцев. В 1812 году консерватория была прикреплена к «Комеди Франсез», оттуда в конце учебного года театр набирал лучших учеников.
И вот наступил день экзамена. Сара прибыла в консерваторию в сопровождении мадемуазель де Брабанде и госпожи Герар, чьим добрым заботам мать снова препоручила ее. К испытанию она была подготовлена чрезвычайно плохо, и, когда ее спросили, кто будет подавать ей реплики в сцене из «Школы жен», которую она в конечном счете решила представить, Сара испугалась, отказалась попросить одного из поступающих оказать ей подобную услугу, заявив, что будет читать басню Лафонтена «Два голубя». Услышав о таком выборе, члены жюри захихикали, что повергло ее в смятение, и с первых же строчек она сбилась, но, когда ее попросили начать сначала, взяла себя в руки и всех очаровала. Ее приняли незамедлительно, причем единогласно, в истории этого учреждения она стала первой кандидаткой, которую приняли благодаря басне! Наверняка повлияла рекомендация де Морни, хотя очарование ее звеневшего от страха волнующего голоса, безусловно, оправдало эту поддержку, ибо два преподавателя желали взять ее в ученицы. Вопреки всем правилам конкурса Обер сообщил ей об успехе сразу после экзамена.
