Не могло пройти незамеченным то, что женщина столь грубо вторглась в жизнь Леонардо, в его мир, в котором место находилось только для мужчин.

Если это была его мать (а похороны, устроенные ей Леонардо, позволяют с полным основанием полагать, что это была именно она), то сколько лет они не виделись? Во всяком случае, ее появление не оставило Леонардо безучастным, эмоции переполняли его, о чем неоспоримо свидетельствует единственное, но весьма симптоматичное доказательство — импульсивное повторение в его записных книжках этой судьбоносной даты: «В шестнадцатый день июля прибыла Катерина, 16 июля 1493 года».

Повторение дат и написание их прописью у Леонардо всегда свидетельствуют о сильном смятении. Так было и после смерти его отца. Не трудно представить себе, что Катерина после кончины мужа и гибели второго сына, павшего на войне, выдав замуж своих дочерей, которые теперь жили вдали от нее, осталась совсем одна, без какой-либо материальной поддержки, в нужде… Вероятно, у нее не было иного выбора, кроме как просить своего сына в Милане предоставить ей кров и стол. Леонардо, видимо, воспринимал присутствие матери как нечто совершенно обыденное, а она, по всей вероятности, легко, не внося раздора, интегрировалась в домашний мир и мастерскую своего сына, ставшего знаменитым художником, пользовавшимся большим уважением и несравненно более значительным влиянием, чем его отец, никогда не знавший ничего подобного.

Как уже говорилось, с момента появления Салаи Леонардо с удивительной регулярностью вел свои счета. Среди этих обыденных записей появилась и весьма примечательная заметка — перечень расходов «на погребение Катерины»…

Итак, бедная женщина прибыла к сыну лишь для того, чтобы провести у него свои последние месяцы. Она скончалась менее чем через два года после прибытия в Милан. Сумма расходов на ее погребение — весьма не маленькая — убеждает, что столько потратить Леонардо мог разве что ради своей матери. С подобного рода проявлением великодушия поразительным образом контрастирует кажущаяся сухость записей. Ни малейшего проявления эмоций. Искусство скрывать даже свои самые сильные чувства здесь доведено до совершенства. Слово «погребение» написано поверх вычеркнутого слова «смерть». При чтении этого бесстрастного документа создается впечатление, что Леонардо пытается отрешиться от столь драматического события, низвести его до уровня повседневного бухгалтерского учета. Словно речь идет о каких-то заурядных расходах. Немое свидетельство глубокой, тщательно скрываемой душевной боли, скорби, соразмерной утрате матери, тихо и незаметно ушедшей в мир иной. В свое время он был брошен ею и теперь словно стыдится этого…

Ради прославления своего альянса с императором Максимилианом Лодовико Моро потребовал от художников воспроизвести «оружие и конский доспех Его величества Римского короля» на декорациях, которые вдруг приобрели большое политическое значение. Работа исключительно срочная. Для Леонардо, который привык, никем не подгоняемый, работать не спеша в своей мастерской, эта срочность воспринимается почти как оскорбление. Это мучение усугубляется тем, что работать приходится в окружении декораторов-поденщиков! И это ему, привыкшему получать плату помесячно или даже погодно после выполнения большого заказа! Теперь вот он, точно начинающий художник, берется за поденную работу, за выполнение заказов, один срочнее другого. Правда, и в такой обстановке он, всегда жизнерадостный и остроумный, не теряет присутствия духа, позволяет себе пошутить, поместив на щите, предназначенном для турнира, зерцало добродетелей! Пусть поймет, кто сможет! Не раз уже бывало в его жизни так, что ради хлеба насущного и ради пропитания близких ему приходилось «охотиться за заказами», гнаться за гонораром. При этом он, получив заказ, парадоксальным образом зачастую забывал выполнить его. Перфекционист, вечно стремящийся к почти недостижимому совершенству, он готов взяться за любую работу, и, не закончив одно, беззаботно переходит к другому.

Предстоящее бракосочетание Бьянки Сфорца с Максимилианом служит для поэтов хорошим поводом вспомнить о «гениальном создателе Большого коня», так и не отлитого в бронзе, и тем самым, видимо, воздать хвалу Лодовико, его покровителю. Поэты, пользуясь возможностью, которую давали им приготовления к императорской свадьбе, воздавали должное Леонардо, все еще не теряя надежды увидеть когда-нибудь знаменитую статую отлитой в бронзе…

Однако результатом многолетних трудов над «Большим конем» так и осталась лишь модель из необожженной глины высотой 7 метров 20 сантиметров — невероятное огорчение, страшное разочарование для Леонардо.

Теперь он не питает ни малейшего доверия, ни малейшего уважения к сильным мира сего. И прежде всего к тому, от которого он зависит. Однажды предав его, Лодовико будет предавать его всегда.

Лодовико задумал преобразовать монастырь Санта-Мария делле Грацие в монументальный ансамбль для собственного прославления. Этот монастырь должен был стать местом вечного упокоения его самого и его супруги. И он поручает Леонардо создать самое великое из его произведений. (Снова самое великое!) Как знать, не для того ли, чтобы загладить нанесенную ему великую обиду, какой явился провал проекта конной статуи? Вероятнее же всего, Лодовико действовал по принципу, авторство которого приписывают Козимо Медичи: «Искусство должно служить престижу места и того, кто им правит».

Традиционно монастырская трапезная ассоциировалась с Тайной вечерей, служившей излюбленной темой тосканской живописи, и Леонардо рано или поздно должен был столкнуться с этим самым знаменитым сюжетом из истории христианства, написать огромную «Тайную вечерю» для новой постройки, сооруженной великим Браманте.

Получив заказ, Леонардо тут же принялся обдумывать композицию будущего произведения. Перед его глазами стояла фреска, созданная Гирландайо для трапезной монастыря Сан-Марко во Флоренции. Леонардо решил, что масштаб его будущего живописного изображения станет определяться размерами помещения: девять метров в ширину и пять в высоту. Чтобы решить столь грандиозную задачу, он решил использовать технику темперы, поскольку клеевая краска сохнет не так быстро, как фреска. Это позволит ему вносить дополнения, добиваясь совершенства стиля, ретушировать детали и производить всякого рода исправления.

Леонардо не подходила техника фрески, требующая быстрой работы по свеженанесенному слою штукатурки. Даже для настенной живописи он выбирает масло, сохнущее медленнее и потому позволяющее не спешить с выполнением заказа. Так он мог работать по настроению, оттягивая переход к окончательной отделке. Масло в большей мере отвечало его манере. Медлительность, с какой он работает, со временем войдет в поговорку. И на этот раз он долго, неторопливо трудится над подготовительными этюдами, так что на выполнение заказа у него уходит более трех лет.

В своей «Тайной вечере» Леонардо запечатлел тот момент, когда Христос объявляет своим ученикам: «Один из вас предаст меня». Апостолы, сидящие за длинным фронтальным столом, совершенно в тосканской манере, взволнованы, ошеломлены. В спонтанном порыве чувств они разбились на четыре группы по трое, а в центре выступает одинокая фигура Христа, удивительным образом оказавшегося в изоляции. Это ощущение изоляции усиливается сеткой ретроспектив, обращенных к нему. Сильное впечатление монументальности создается тем, что зритель, находящийся в центре трапезной, оказывается немного ниже точки действительного исхода перспективы. Это подобно театральной перспективе, в которой плоскости пола и потолка идут с уклоном, тогда как боковые плоскости, стены, представляются усеченными. Леонардо осуществляет переработку визуальной пирамиды, служившей основой теории Альберти, своего единственного наставника в области учения о перспективе. Помимо этого много и других новшеств: персонажи лишены нимбов, даже Христос, и впервые при разработке темы Тайной вечери предатель виден анфас, а не со спины. В тот момент он еще не совершил предательства, и потому нет оснований скрывать его лицо.