- Здесь так хорошо, разве может быть что-то прекрасней..., - в глазах девушки бурлило восхищение.
Сайондзи глубоко вдохнул, и хотя ему было трудно что-либо предпринять, он все же решился: "Ты...".
Хикари застыла не в силах разобраться, будто её окатило ледяной волной, она прикусила губу, а затем резко замотала головой в стороны: "Н.. н... не надо...".
- Что? - его взгляд приобрел растерянный вид и забегал из стороны в сторону, дыхание стало прерывистым, парень скривился от потрясения, он снова открыл рот, но не смог ничего сказать, но собрав волю в кулак, продолжил, - Почему? Я не понимаю...
Теперь уже Хосокава находилась в возмущении, из ее груди вырвался нервный смешок.
- Я думал, что все разногласия позади, ты приняла мой подарок, к тому же я отличная партия, тебе не надо ни о чем волноваться, я могу дать тебе все, что захочешь.
- Какой еще подарок?! - не выдержав, она повысила голос.
- Серьги с бриллиантами.
- Так это ты?! - удивлению девушки не было предела, - я их не носила, можешь забрать.
- Нет, - твердо стоял на своем Сайондзи.
Хикари попыталась успокоиться: "Зачем тебе это?".
- Ты мне нравишься, настолько нравишься, что я уже схожу с ума!
- Кано, ты понимаешь, что для меня это значит? Я солгала, когда сказала, что не смогу простить, я уже простила, ведь ты меня практически спас... Но неужели ты думаешь, что после всех твоих выходок, которые ты вытворял, я смогу что-то к тебе почувствовать? Я не мазохистка. Просто забудь обо мне, ты не можешь любить меня, просто не можешь...
Хикари решила не продолжать, и резко повернувшись, быстрым шагом направилась в сторону группы.
Отвергнутый был опустошен напрочь, он тяжко вздохнул, сдерживая боль, он не плакал, но был готов разразиться воем как дикий волк.
- Конечно..., - подумал Кано, - разве монстр может любить...
Человек может измениться равно как в худшую сторону, так и в лучшую. Но все же, не надейтесь, что они сделают это ради вас... В лучшую сторону люди меняются не для других, а для самих себя. Сколько из нас считает, что для таких "особенных" как мы, любой, кто носит за собой грехи, сделает все... Не обольщайтесь, кто никогда никого не любил кроме себя - не полюбит вас, у кого всю жизнь были другие ценности - не поменяет их на ваши. Забудьте о том, что вы "не такие как все". Может, у кого-то действительно вышло достучаться до чужого сердца, но не потому что он самый лучший и потрясающий, просто так вышло... Само по себе...
Хосокава сидела в раздумьях за столиком в ресторане отеля, ковыряя вилкой уже давно остывшую креветку.
- Можно? - рядом оказался Гендзи, и, дождавшись кивка, уселся на соседнее место.
- Это какой же дурак столько денег на какой-то ужин потратил? - спросила она.
- Тот самый, который дарит подарки без имени отправителя...
Девушка перестала ковыряться и перевела взгляд на Ичиро: "Откуда узнал?".
- Своими глазами видел,- он сделал глоток вина,- Да... Просчитался дружище... Хотя я другого не ожидал.
- Как вы могли стать друзьями? - внезапно для самой себя спросила Хикари,- Ты, Кудзе -я понимаю, но Кано... Это смешно.
- Зря смеешься, - вполне серьезно заговорил Гендзи, - Твоя главная ошибка в том, что приписала образ дьявола только Сайондзи. Думаешь Кудзе такой добрый и святой... Заблуждаешься, он у нас повеса номер один, знаешь сколько на его счету обманутых сердец, кроме того, использовать, а потом выкидывать людей - это его конек...
- Но ведь ты...
- Для меня Мизуки значит многое. Ты видишь меня в таком свете только из-за нее. И если Кано бьет напрямую, то я уничтожаю медленно и точными ударами.
Он встал и собрался уходить, но затормозил: "Знаешь, один философ описал теорию стрелы: ты пускаешь стрелу из лука, она движется, ведь так? Движется - факт. Но если смотреть отдельные моменты, она будет неподвижна, и если взять сумму всех этих моментов, ты скажешь, что стрела не двигалась совсем. И ответь теперь, что правда, а что нет...".
Глава 14
Темнота царила в коридоре, и лишь небольшой кусочек света пробирался сквозь едва открытую дверь. Если раньше слуги предпочитали просто быть все время настороже, то сейчас никому не хотелось и на пушечный выстрел приближаться к комнате хозяина. Уже прошло несколько дней, как домой вернулась Хикари, и ей тоже стала известна причина напряженной атмосферы вокруг: за пару суток до ее приезда у Хосокава Каташи схватило сердце. До недавнего времени ему мог позавидовать любой сорокалетний мужчина, потому что тот скакал как сивый мерин и чувствовал себя превосходно для его-то лет. Но напряженный график и нервная работа в шестьдесят три года сделали свое дело. Войти в эту злополучную дверь не желал никто, вынужденный отдых в две недели взбесил Каташи до невозможности, и доселе капризный он стал просто невыносим. Уже через четыре дня его, так называемого отдыха, все без исключения желали его скорейшего возвращения к работе.
- Может, ты с ним поговоришь, ему отдыхать надо, а он тайком просматривает бумаги...
- Айхаро, если вам не удалось его убедить..., - медленно проговорила Хикари, - то, что уж говорить обо мне, той, кого он даже слушать не желает.
Мимо прошла служанка, в руках которой был поднос с едой, перед дверью она замялась и все никак не решалась войти. Неожиданно для себя самой Хикари пдошла к ней: "Давайте я...".
Перепуганная женщина замотала головой: "Вы что?! Хозяин будет в ярости, и вам, и мне достанется...".
- Все в порядке, правда...
Видимо спокойное выражение лица убедило служанку настолько, что ее нервная дрожь унялась сразу, а хватка ослабла. Хосокава взяла поднос и полная решимости вошла в комнату.
Старик сидел возле стола в своем излюбленном кресле, и копошился в бумагах, его очки в позолоченной оправе еле-еле держались на кончике носа, который он иногда кривил, чтобы они окончательно не слетели на пол. И если говорят, что горбатого могила исправит, то в этом случае даже после смерти черти об него себе все ноги переломают. Айхаро пожалуй был прав на все сто процентов, в конце концов, он был единственным, кто имел хоть какое-то влияние на Хосокава Каташи. И вот сейчас... Когда у него ничего не вышло... Хикари почему-то решила пойти ва-банк и приблизилась в раздумьях что сказать.
- Что надо? - первым спокойно заговорил он, все также не обращая на нее внимания.
Девушка поставила на кофейный столик еду, и подошла вплотную к креслу: "Вам надо поесть...".
- Зачем ты пришла сюда?
- Доктор сказал вам регулярно питаться, поэтому...
- Я не хочу есть!!!!, - начал злиться Каташи, - УБИРАЙСЯ!
- Хотите побыстрее Богу душу отдать?! - не выдержала она, - Кому сейчас вы делаете хуже?! Себе или прислуге, которая без слез отсюда не выходит?
- Что-то ты в последнее время себе сильно много позволяешь..., - наконец-то хозяин дома отвлекся от документов и перевел на нее взгляд.
- Делаете вид, что вам все нипочем и поэтому демонстративно не принимаете лекарства, игнорируете все рекомендации и отыгрываетесь на окружающих! Это смешно... Да вся ваша корпорация полетит крахом, потому что ее глава скоро сам себя угробит!
Каташи вскипел от гнева, еле сдерживая себя от необдуманного поступка, а затем злобно улыбнулся: "С чего бы такая забота? Разве ты не ненавидишь меня?".
- Ненавижу..., - в ее глазах отразилась боль, а голос задрожал, - Но... Не могу...
- Что? - вместо улыбки на его лице отразилось удивление.
- Они так вас любили... Брат... Он так был счастлив, когда мог видеться с вами. А папа? Как ему было больно..., - она прижала руку к груди, и по щекам покатились первые слезинки, - Самый родной человек на всем белом свете не хотел знаться с ним... Не скажете, каково это: из-за собственного эгоизма отречься от сына?
