- Так вы что, всё это собираетесь с собой возить?

   - Зачем же? Трупы выбросим в пропасть, пускай падальщики не голодают, а головы здесь выставим и табличку вырежем, кто это сделал и почему.

   - Ты не переживай, Рэд, этот старый хитрец всё правильно делает, - к нам подошёл Лагос, - Теперь мы станем знамениты, о нас во всей империи знать будут.

   - Вот-вот, - сказал дед, - А скальпы с бород мы с собой возьмём и на обратном пути сдадим цезарху.

   К концу дня лагерь был приведен в порядок, личный состав помылся, постирался и переоделся в тёплую одежду. Арбы Лагос выставил по-зимнему: затянутой понизу парусиной одной из сторон против ветра. Таким образом, в степи можно спать под арбой, и задувать не будет.

   С наступлением сумерек Илана отправилась проведать пациентов, а оба старика подгадав, что я остался один, подошли ко мне и притащили большую деревянную доску, исписанную крупными корявыми буквами. Местный менталитет предусматривал строгое отношение к домашним женщинам и пренебрежительное ко всем прочим, но Илану почему-то они побаивались, в отличие от молодёжи.

   - Трофеи поделить надо, - сказал Лагос.

   - Давай поделим, - пожал плечами, но объяснять, что не знаю ни принципов, ни порядка дележа, не стал, - Говори-говори, а мы потом всё обсудим и решим.

   - Значит так, после двух боёв мы имеем сорок четыре разных доспеха, один из них очень хороший, полностью набран из металлических пластин. Есть ещё двадцать два пехотных меча, один боевой топор, двадцать четыре сабли, пятнадцать копий, четыреста десять дротиков, полсотни разных ножей и десять хороших луков со стрелами. Снаряжение и оружие двух воительниц здесь не учитывали, - он посмотрел на меня вопросительно.

   - Правильно, - утвердительно кивнул головой.

   - Мы с Котяем прикинули, что если всё это сдать нашим оружейникам, то можно выручить пятьсот семь зеолов. Только может, чего-нибудь из оружия или снаряжения себе оставим, например, тот красивый доспех, всё же тридцать зеолов стоит?

   - Одно, что красивый, а на самом деле дерьмо обыкновенное, даже по сравнению с твоим. Нет, мои воины должны быть снаряжены лучше всех, а эту ерунду - на продажу.

   - Как скажешь, - согласился он, - Теперь по взятому товару. Есть четыре целых арбы с тягловой скотиной, четырнадцать бочек с вином и пятнадцать с мукой, три сотни железных ножей и копейных наконечников, восемь бронзовых казанов и два десятка рулонов хлопковой ткани. Если всё это посчитать по ценам, по которым брали и мы, то получается двести семьдесят зеолов. Но это не всё, в одной седельной сумке нашли две тысячи полусолдовых серебряных монет, в переводе на золото, это сто двадцать пять зеолов.

   - Неплохо.

   - И это ещё не всё! - махнул рукой довольный Лагос, - В заплечных мешках каторжан нашли сто тридцать два слитка серебра, весом по одному тану (восемьсот пятьдесят семь грамм). По ценам казначейства получим две тысячи двести шестьдесят два солда, а если в пересчете на золото, то будет двести восемьдесят два зеола.

   - Что-то маловато, - сказал я, - получается, что стоимость удельного веса серебряной монеты в два раза ниже стоимости такого же веса самого серебра.

   - Не знаю, что такое 'удельный', но в империи так принимают и рудное серебро, и золото, - пожал плечами Лагос, - это потом уже его цена становиться правильной, а если ещё продадим дикарям, то будет о-го-го.

   - Никаких о-го-го! - отрицательно мотнул головой, - Откуда каторжане сбежали, все знают, и что они утащили с собой, тоже знают те, кому положено. Конечно, можно притвориться ничего не понимающим, но зачем терять лицо?

   - Кхе-кхе, - закашлялся дед, - Вы столь молоды, господин, но столь рассудительны.

   - М-да, - Лагос почесал только что побритый подбородок, - В душе я знал, что вы с Иланой никакие не торговцы и не рыбаки, а из семьи обедневших аристократов, сейчас в этом убедился ещё раз.

   - Ладно, незачем жадничать, сумма и так внушительная, - улыбнулся ему, - Говори, что там получается в итоге, и как вы всё это разделили?

   - Сумма и правда внушительная, кивнул Лагос, - одна тысяча сто восемьдесят четыре монеты золотом. А разделили по тем правилам, по каким положено: ездовым по одной доле, воинам по две, нам двоим с Котяем по четыре, а хозяину десять. Ну, и тому, без кого удачи нам бы не видать - пять долей, а это видящая. На круг выходит сорок две доли по двадцать восемь зеолов, одному солду и двадцати россо каждая. А так же по возвращению наша законная пятая часть со всех продаж. Правильно?

   - Не правильно, - тут же ответил я, - Мне - пять долей, Илане - три, вам двоим по две, воинам по одной и ездовым тоже по одной. Они, между прочим, в бою участвовали наравне со всеми, и на стоянках работают не меньше других, если не больше. В общем, у нас совсем не те дядьки-ездовые, которые ездили с вами раньше.

   Старики между собой переглянулись и удовлетворённо кивнули, ещё бы, хозяин отметил их детей. Но дед неожиданно толкнул Лагоса:

   - Ты про лошадей забыл.

   - Не забыл, - ответил тот, - Двадцать одна трофейная лошадь, воинам и ездовым - по одной, нам с тобой по две, а оставшиеся шесть лучших - хозяину и хозяйке.

   - А почему вознаграждение за каторжников не учтено и не посчитано? - вдруг вспомнил снятые скальпы.

   - А чего его считать? Кто, кого и сколько завалил, каждый и так знает. Вы вдвоём восьмерых, а наши - девять.

   - Э нет, мы не в цирке выступаем, а работаем командой, так что сто семьдесят золотых добавляй и раскидывай на всех.

   - Ну, хорошо, тогда получается, - Лагос довольно потёр руки и задумчиво приступил к повторным подсчетам, - Тогда получается...

   - Одна тысяча триста пятьдесят четыре зеола на двадцать три доли. На круг получается пятьдесят восемь зеолов и семь солдов каждая, - перебил его, такие расчеты я делаю элементарно и в уме.

   Лагос с удивлением записал мои цифры, затем минут десять с грифелем в руках всё пересчитывал и, наконец, почесал в затылке и ошарашено поднял на меня глаза.

   - Точно, сумасшедшие деньги, - пробормотал он.

   - Это если мы определимся по ездовым и весь товар доставим на место, тогда деньги будут действительно, неслабые.

   - Зачем определяться, вон в хозяйской палатке спят, - удивился он, - Они в твоей власти, и деваться-то им некуда.

   - Все же они чужие, в свете наших будущих разборок лишние свидетели, и с этим нужно что-то делать, - с сомнением сказал я, но убивать спасённых или торговать свободными не хотелось ужасно.

   - Какие же они чужие? - Лагос выпятил губу и пожал плечом, - Они тебе жизнью обязаны, а если выделишь долю малую и расскажешь правду, то своими станут сразу и навек. Знаешь, сколько отсюда людей не вернулось, а ведь Хондар к этому руку тоже приложил. Так стерве и стервочке, если выживет, всадить стрелу в такого вояку будет только за счастье.

   - А чего ты так нехорошо воительниц обзываешь? - вдруг вспомнился наш корабельный бестолковый и недоразвитый ИскИн.

   - Да потому, что они такие и есть! Они же мужчин за людей не считают, общаются только с нанимателем. Ходят слухи, что они друг с дружкой спят, и ложится такая змеюка подколодная только под того, от кого хочет забеременеть, а когда почувствовала в себе плод, то забирается и уплывает на родной остров.

   - А в бою они как?

   - Ну, в бою это да-а-а, - Лагос значимо покивал головой, - И с мечом могут, и в рукопашную без оружия, а как лучницы, то нет им равных, со ста пятидесяти шангов бегущему противнику в глаз попадёт.

   - Что ж, будем считать, что команда пополнится как минимум одной хорошей лучницей, а любят они нас или не любят, на то нам наплевать.

   - Правильно, правильно, - загудели они.

   - Вот и разобрались с одним делом, - сказал я, - теперь давайте поговорим о Хондаре и его караване. Что будем делать, где, как и когда?

   - А что? Валить его надо обязательно, с этим я согласен, - сказал Лагос, - И то, что у нас всё получится, теперь тоже не сомневаюсь. Засаду можно организовать прямо на этом месте, а после боя наводим порядок, цепляем по две арбы в сцепку и вперёд! Тем более, что управлять ими будет кому, четыре ездовых у нас добавится, как раз хватит.