Граф Каниц, носивший к тому времени погоны генерала кайзеровской армии, при виде ворвавшихся в Керманшах казаков-пластунов, застрелился. Он понял, что ведомая им не один год в Персии крупная игра проиграна, а на его возможной карьере в отечестве «поставлен крест». Керманшах же с его «легкой руки» считался последним оплотом Центральных держав (Германии и Австро-Венгрии) в нейтральной Персии.

Когда полки Кавказской кавалерийской дивизии вступили в Керманшах, который открыл перед ними свои городские ворота, то их встретили местный губернатор и население. Оркестр играл «Боже, царя храни». 1-й Хоперский казачий полк и передовые драгунские эскадроны прошли город, не останавливаясь в нем.

Они повели неотступное преследование разбитого неприятеля, поспешно уходившего, рассыпаясь по пути, в окрестные горы, к границе с близкой Турцией. То там, то здесь вспыхивали перестрелки. На следующий день после занятия Керманшаха, 12 февраля, дивизион казаков-хоперцев занял город Корве.

Державшийся здесь под командованием немецких офицеров отряд персидской жандармерии (примерно 500 человек) и курдские всадники были отброшены к многолюдному (до 70 тысяч жителей) городу Сенне, который считался «столицей» курдов-суннитов. Суннизм являлся господствующей религией в Турции, почти неохраняемая граница с которой была совсем рядом.

Сенне имел заметное влияние на весь Иранский Курдистан. В одном из донесений оттуда в штаб экспедиционного корпуса говорилось о том, что этот город «является одним из мест, где немцы были приняты с радушием».

Разведкой было установлено, что в самом Сенне и его окрестностях скопились до 6 тысяч вооруженных людей, в своем большинстве всадников-курдов. Неприятель имел несколько артиллерийских орудий. Однако дела до большого, продолжительного боя за обладание Сенне не дошло.

Во взятии города курдов-суннитов участвовали 1-й Хоперский казачий полк полковника Николая Успенского и драгунский отряд из двух полков — Нижегородского и Северского, которым командовал полковник Александр Гревс, награжденный за боевые отличия в Русско-японской войне 1904–1905 годов Золотым оружием. После Персии, в декабре 1916 года Гревс будет назначен командующим лейб-гвардии Конно-Гренадерским полком.

Эти три полка Кавказской кавалерийской дивизии решили вопрос взятия Сенне. Неприятельские отряды под городом были рассеяны: курдская конница, не упорствуя в столкновениях, ушла в окрестные горы, где всадники разъехались до поры, до времени по своим селениям. Какая-то часть всадников поспешно бежала в сторону границы, уйдя на территорию Турецкой Месопотамии.

Горожане Сенне, равно как и Хамадана, Кума и Керманшаха, оказывать вооруженное сопротивление русским войскам не стали. К этому их не призывали ни местные губернаторы «от шаха», ни мусульманское духовенство. В 11 часов утра 17 февраля дивизион казаков-хоперцев, которым командовал войсковой старшина Григорий Ларионов, соблюдая предосторожность, вошел в Сенне, который открыл перед кубанцами городские ворота.

Керманшахская наступательная операция оказалась богата на боевые трофеи. К трофеям относилось то, что неприятель не смог унести на себе или увезти на себе, бросив на позициях и складах.

Согласно донесениям, которые легли на стол генерал-лейтенанта Н.Н. Баратова, корпусными войсками были захвачены, в боевых столкновениях у прогерманских и протурецких отрядов:

— 8 артиллерийских орудий (из них полевых — 5, горных — 3);

— 1700 артиллерийских снарядов разных калибров;

— 1,5 миллиона (!) патронов для ружей (винтовок, карабинов) различных калибров и стран-производителей;

— 100 пудов (!) малокалиберных патронов;

— значительное количество ручных бомб (гранат) и взрывчатых веществ;

— флаг-значок 7-го жандармского полка;

— большое число самого различного ручного огнестрельного и холодного оружия (брошенного при бегстве, снятого с убитых и пленных), военного снаряжения и имущества;

— немалое число коней, годных к строевой службе, и вьючных, обозных лошадей и верблюдов.

Одна показательная деталь: в донесениях русской разведки есть свидетельство о том, что в Керманшахском остане проводились «германские опыты с газовыми вьючными аппаратами». Эти опыты окончились неудачно. В противном случае русским экспедиционным войскам пришлось бы столкнуться с газовыми атаками немцев, которые в кровавой истории Первой мировой войны хорошо известны на Восточном (Русском) и особенно широко на Западном (Французском) фронтах.

Следствием быстрого взятия Керманшаха и Сенне стало занятие города Исфахана в самом центре Персидского государства. Эту операцию провел 1-й Запорожский полк Кубанского казачьего войска, с боем вступивший в этот большой город.

Неприятель бежал от Исфахана, его отряды и здесь «рассеивались». Сказывалось то, что большая часть германских и турецких офицеров после взятия Сенне и самоубийства графа Каница, «генератора сопротивления русским», в Керманшахе скрылась в турецкой Месопотамии.

«Малая война» в нейтральной Персии- против русских экспедиционных войск германским Генеральным штабом и султанским военным министром Энвер-пашой была к началу весны повсеместно проиграна. Этот факт были вынуждены признать и в Берлине, и в Вене, и в Стамбуле.

На силы, которые противодействовали вооруженной рукой (и не только вооруженной) России в Персии, особенно удручающе подействовало то, что все большие и малые победы давались отрядам Кавказского кавалерийского корпуса «малой кровью». Потери людей убитыми, ранеными и пропавшими без вести в каждом случае исчислялись единицами и реже — десятками. И потери в лошадях, что было совсем немаловажно, тоже оказались минимальными. Сказать же это о неприятеле было никак нельзя.

После поражения «германо-турецких сил» под Хамаданом и Кумом, Керманшахом и Сенне, русские войска (преимущественно казачья конница) занялись «зачисткой» местности, прилегавшей к важнейшим дорогам в тех останах, где прошли бои. То есть шли поиск вражеских отрядов и их незамедлительное «разбитие».

Важно было обезопасить караванные пути для движения обозов, тылов, летучей почты и, наконец, самих местных мирных жителей. Это было требование приказов главнокомандующего Отдельной Кавказской армии генерал-лейтенанту Н.Н. Баратову. И в корпусном штабе прекрасно понимали, сколь важна безопасность коммуникационных линий в чужой, неспокойной стране.

В первую очередь надо было обезопасить зону дороги Хамадан— Керманшах, которая дальше шла через государственную границу в горах Курдистана на Багдад. Здесь поисковые рейды, которые осуществлялись преимущественно маневренными и «быстроногими» казачьими сотнями, велись к югу и северу от дороги.

Очистка этой дороги, стратегически важной в той ситуации, от конных отрядов «курдов и враждебных племен» прошла в феврале и марте 1916 года. Но со всей очевидностью воинственные кочевые племена западного приграничья Персии лишь на время присмирели и «спрятали оружие», чтобы при удобном случае вновь взяться за него.

Война кормила кочевые племена персидских окраин веками, она давала им добычу, за участие в ней им (прежде всего племенным вождям) хорошо платили. Первая мировая война 1914–1918 годов исключением из этого исторического правила для Востока не стала.

Такая «зачистка» неспокойных останов, прежде всего в предгорьях Иранского Курдистана, порой приводила к боям, в которых со стороны неприятеля участвовали значительные конные «партии». Так, 15 марта казачьим сотням 1-го Хоперского полка во главе с полковником Успенским пришлось выдержать 4-часовой бой со значительными силами конных курдов. Это дело состоялось близ старинного укрепления (крепости) Карамалан-хан.

Курдская конница рассеялась лишь после того, как потеряла более 300 человек и, по всей вероятности, большое число коней. То есть продолжительный огневой бой (ружейную перестрелку) курды проиграли вчистую. Потери атаковавших казаков-хоперцев выразились всего в 6 раненых. Эти цифры были приведены в донесении полкового командира в корпусной штаб.