Формирование экспедиционного корпуса для действий в нейтральной Персии началось в начале октября 1915 года. Этим делом занимались лично генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич и штаб Отдельной Кавказской армии.

Прибывший из Тегерана в Тифлис первый секретарь российской миссии доложил наместнику в присутствии начальника армейского штаба генерал-майора Л.М. Болховитинова о положении дел в Персии. Великий князь Романов приказал посланцу из персидской столицы передать посланнику фон Эттеру следующее:

«Уже собран отряд из отличнейших воинских частей, снабженный всем необходимым. Этим экспедиционным корпусом будет командовать генерал, недавно отличившийся на турецком фронте, хорошо знакомый с восточными народностями, умеющий с ними обходиться.

Войска немедленно начнут грузиться в Бакинском порту. Из Энзели они будут двинуты в Казвин, в 140 километрах от Тегерана, где и будет находиться ставка командира экспедиционного корпуса».

Собственно говоря, это были начальные действия отправляемого в Персию кавалерийского корпуса. Войска перебрасывались кратчайшим и скорейшим путем — морем, по Каспию. Энзелийский порт был способен одновременно принять немало транспортных (десантных) судов под разгрузку. Морским же путем можно было беспрепятственно и быстро осуществлять снабжение экспедиционных войск.

Вопрос о переброске войск по суше, по короткой железной дороге и походным порядком, не стоял, хотя и рассматривался.

Встал вопрос о командующем формирующегося экспедиционного корпуса. Успех предстоящей операции по ту сторону границы России с Персией во многом зависел от удачного, верного выбора кандидатуры такого человека в генеральских эполетах. Здесь великий князь Николай Николаевич-младший и Юденич были полностью солидарны во мнении, что «тут нужен генерал популярный и решительный, боевой и дипломат, знающий Восток и кавалерист».

То есть речь со всей вероятностью шла о военачальнике из состава Кавказских казачьих войск. После обсуждения ряда кандидатур во главе экспедиционного корпуса был поставлен генерал-лейтенант Николай Николаевич Баратов, начальник 1-й Кавказской казачьей дивизии, который лучше всего отвечал вышеизложенным требованиям.

Он вел свою родословную от грузинских князей Бараташвили, будучи сыном сотника-дворянина Терского казачьего войска. За его плечами была учеба во 2-м военном Константиновском и Николаевском инженерном училищах, Академии Генерального штаба, которую он закончил в 26 лет в 1891 году.

Баратов имел прекрасный боевой послужной список. Полковником участвовал в Русско-японской войне 1904–1905 годов, командуя 1-м Сунженско-Владикавказским полком Терского казачьего войска. На его счету были лихие конные рейды по неприятельским тылам в составе сводной группы генерала П.И. Мищенко. За боевые отличия получил производство в генерал-майоры Генерального штаба.

С 1907 года Н.Н. Баратов служил начальником штаба 2-го Кавказского армейского корпуса. В первую кампанию Великой войны, в 1914 году получил под свое командование первоочередную 1-ю Кавказскую казачью дивизию. Ее полки отличились в Сарыкамышской операции, в которой полному разгрому подверглась 3-я турецкая армия, во главе которой стоял султанский военный министр мушир Энвер-паша.

Новым отличием генерала-генштабиста стала Алашкертская операция лета 1915 года. Тогда Баратов возглавил сводный отряд, которому была поставлена задача ликвидировать угрозу прорыва турецкого 4-го армейского корпуса в тыл главной (Карской) группировке сил Отдельной Кавказской армии. Баратовский отряд не только восстановил, казалось бы, безнадежно утраченное положение на угрожаемом участке фронта, но и нанес неприятелю серьезный урон.

В Баратове как в военачальнике подкупали не только его решительность и расчетливость в действиях. Он был способным кавалерийским генералом, полагавшимся на скрытность маневра и внезапность удара. На войне был удачлив, заботился о подчиненных ему людях, был прост в общении с ними.

Это дало ему большую популярность в кавказских войсках, прежде всего в казачестве. Не случайно казаки Терека и Кубани полюбили новую фронтовую песню безвестного для них автора, в которой были и такие незамысловатые слова:

«Наги Баратов бодр и весел,

Всех к победе он ведет.

Что ж, казак, ты нос повесил?

Веселей гляди вперед!»

В выборе начальника «секретной Персидской экспедиции» современников поражала одна деталь. Считалось, что великий князь Николай Николаевич-младший должен был относиться к генералу Баратову не самым благожелательным образом из-за одного, известного многим случая. Он касался малозначительного, но весьма красноречивого эпизода общения двух людей, которые на протяжении трех военных кампаний будут «заниматься» Персией. Об этом подробно рассказал в своей берлинской книге А.Г. Емельянов.

Случай состоял в следующем. Прибыв в 1915 году на Кавказ, бывший Верховный главнокомандующий России первым делом объехал фронтовые войска, чтобы вникнуть в обстановку, показать себя и людей посмотреть. Встречали великого князя всюду радушно. И потому что был из Романовых, и потому что имел несомненные боевые заслуги перед Отечеством. В полках и дивизиях в таких случаях накрывалось походное угощение («дастархан») в лучших традициях кавказского (горского) гостеприимства.

«Дастархан» был накрыт для Николая Николаевича младшего и в штабе 1-й Кавказской казачьей дивизии. Обязанности тамады («тулумбаша») на столь ответственном застолье взял на себя сам Баратов, тонкий знаток кавказских обычаев и неистощимый в застольных речах собеседник.

Посреди застолья великий князь, то ли забыв кавказский обычай, по которому без разрешения тамады никто не может обратиться к присутствующим с тостом, то ли не пожелав с ним считаться в силу своего положения, вдруг встал и начал говорить.

«Извините, Ваше Величество, — вежливо перебил его Баратов, — Вы оштрафованы!»

На недоуменный вопрос великого князя, в глазах которого зажглись недобрые огоньки, командир казачьей дивизии спокойно ответил лаконичным, но достаточно емким пояснением суть этого кавказского обычая и предложил подвергнуться штрафу — осушить большой кубок вина.

Сказано было так, что член семьи Романовых без малейших возражений покорился…

Перед генералом-генштабистом Н.Н. Баратовым командованием Отдельной Кавказской армии была поставлена задача «до объявления войны Персией России поднять престиж русского имени, а с момента объявления войны занять Тегеран с целью закрепления политического положения России в Персии».

Начальником корпусного штаба был назначен Генерального штаба полковник Николай Францевич Эрн, начальник штаба 1-й Кавказской казачьей дивизии. Баратов хорошо знал этого человека, своего подчиненного по началу Великой войны на Кавказе.

Это был опытный офицер-кавказец, за плечами которого была учеба в Елисаветградском кавалерийском училище, Академии Генерального штаба и Офицерской кавалерийской школе. Служил в Нижегородском драгунском полку. Участвовал в Гражданской войне на юге России на стороне Белого движения. Умер на 93-м году жизни в чине генерал-лейтенанта парагвайской армии в столице Парагвая, городе Асуньсьоне.

Корпусные войска стали сосредотачиваться в Баку и его окрестностях. Большая часть сил перебрасывалась в Персию морем, для чего были мобилизованы Каспийская военная флотилия и гражданские суда, приписанные к портам Каспия: Астрахани, Баку, Красноводску и другим. Часть этих судов самого различного предназначения в мирное время ходила и по Волге.

Их оказалось вполне достаточно для переброски из Бакинского порта в иранский портовый город Энзели кратчайшим путем людей и лошадей, артиллерии и боеприпасов, различного военного имущества и провианта. Это была для России в Великую войну одна из самых больших десантных операций, проводившихся также на Балтике и в Черном море.

Отправка частей корпуса с Кавказа в Энзелийский порт проходила в сжатые сроки — с 23 по 30 октября 1915 года. В первых числах ноября генерал-лейтенант Н.Н. Баратов доложил в штаб Отдельной Кавказской армии, что корпус в полном составе находится на персидской территории и готов к выполнению поставленной ему задачи.