Через месяц русскому отряду пришлось выдержать еще один сильный бой с племенным ополчением курдов. Их вожди Курдо-бек и Пиро-бек со своими конниками ограбили селения Шейбаны и Туляки, но в селении Мована кочевники встретили отпор со стороны христиан-айсоров, которые засели в церкви и стали отстреливаться от нападавших курдов.

Урмийский консул дал срочную телеграмму начальнику Азербайджанского отряда генерал-майору Н.Н. Воропанову. Тот сразу же выслал отряд, во главе походной колонны которого двинулся дивизион (две сотни) терского 1-го Горско-Моздокского полка. Когда терцы подошли к айсорскому Мовану, курды уже ушли из него в свои селения Бюлилан и Амби.

Узнав о приближении русских, беки отправили семьи и имущество в горы, к турецкой границе. Курды засели в каменных строениях и, когда терские казаки в конном строю подошли к Бюлилаиу, их обстреляли. После этого курды оставили селение и вновь начали огневой бой тогда, когда казаки прошли Бюлилан. В итоге столкновения курды бежали в горы. Казачий дивизион потерял несколько человек ранеными и убитым сотника Баева.

В конце того же июля месяца случился конфликт в «спорной Персидской зоне». Турецкий воинский отряд (около 60 солдат-аскеров) вошел в нее и занял там позицию. Начальник Азербайджанского отряда для разрешения конфликта на этот раз отправил туда стоявшую в Нагоде сотню шахских казаков.

При подходе сотни турки столь поспешно бежали на свою территорию, «что оставили на месте всю служебную переписку». Она, имевшая свою «доказательную ценность», была передана российскому консулу в Соуджбулаге полковнику Иясу.

В 20-х числах сентября курды, проживавшие к югу от Урмийского озера, начали «бунт», который закончился убийством в Соуч-Булахе консула полковника Ияса. Кочевники долго носили по городу его голову, надетую на пику. С получением известия о «злодействе» на место происшествия выступил отряд силой в пехотную роту, полусотню казаков при двух орудиях. Ему в поддержу из Тавриза спешно прибыл отряд в составе 1 — го Сунженско-Владикавказского казачьего полка, двух рот кавказских стрелков при двух орудиях под командованием полковника К.А. Толмачева.

Итогом этой карательной экспедиции стали арест и «наказание» зачинщиков «бунта». Курдское селение, жители которого совершили убийство российского консула, сровняли с землей, то есть разрушили.

…Такая ситуация, сложившаяся в Персии к началу 1914 года, которая по логике устремленности внешней политики России должна была быть дружественной своему северному соседу (или в крайнем случае, — нейтральной), в Санкт-Петербурге постоянно прогнозировалась. Равно как и оценивалась деятельность русских экспедиционных отрядов в этой восточной стране.

Этими вопросами лично занимался министр иностранных дел С.Д. Сазонов. В официальном документе (письме) российского МИДа главе Военного ведомства В.А. Сухомлинову от 18 декабря

1913 года говорилось:

«…Наступившее в последнее время известное успокоение в политической жизни в Персии дало мне повод пересмотреть основания командировки Казвинского отряда и пребывания его на персидской территории, причем при сношении с Наместником ЕИВ на Кавказе выяснилось, что мы могли бы сократить отряд до состава одного казачьего полка…

Изложенные соображения… (по сокращению российского военного присутствия на территории Персии в северной ее части. — А.Ш.) удостоились Высочайшего одобрения (то есть императора Николая II. — А.Ш.)

Уменьшение Казвинского отряда является тем более своевременным, что Шахское Правительство уведомило нас о своем решении удвоить численность Тавризского отдела Персидской казачьей бригады, доведя таковой до 1288 человек, с просьбой командировать в Персию 2 русских офицеров и 4 урядников для инструктирования…»

В этом письме речь велась о северо-западных и центральных областях Персии, то есть о ее турецком приграничье, ситуация в котором была для России в лице штаба Кавказского военного округа. И наместник граф И.И. Воронцов-Дашков, и начальник окружного штаба Н.Н. Юденич прекрасно понимали, что если в Европе вспыхнет давно ожидаемый военный конфликт, то Турция в стороне не останется. Та работа, которая проводилась германской военной миссией в султанской армии и на флоте, не давала никакого оптимизма на сей счет.

И в Тифлисе, и в Санкт-Петербурге, когда до начала Мировой, Великой, Отечественной войны оставались считаные месяцы, просчитали ситуацию в случае появления турецких войск в Иранском Курдистане и западной части Южного (Персидского) Азербайджана. То есть люди военные и дипломаты иллюзий здесь не строили. Они трезво оценивали боевые возможности тех русских войск, которые оставались на территории Персии.

Не строились иллюзии и относительно Персидской Казачьей Его Величества Шаха бригады, созданной усилиями русских военных инструкторов. Можно было, разумеется, рассчитывать на симпатии к России ее командования и рядовых казаков. Но боеспособность этой лучшей части шахской армии в соотношении с боевыми качествами турецких войск, стоявших на границе с Персией, желала быть намного лучше.

Тот же глава российского МИДа в письме военному министру прямо высказался за продолжение присутствия какой-то части русских экспедиционных войск в Иранском Азербайджане. На основе данных, поступивших к нему по дипломатическим каналам, Сазонов вполне резонно считал, что военная сила шаха не способна сдержать наступление турок, вздумай они перейти персидскую границу. В том декабрьском письме подчеркивалось:

«Дальнейшее присутствие наших войск в Азербайджане будет необходимым, так как несколько сотен персидских казаков, конечно, не были бы в состоянии оказать в случае надобности серьезное сопротивление попыткам турок проникнуть на персидскую территорию».

Ситуация в случае военного конфликта на границе в черте западной части Иранского (Южного) Азербайджана прогнозировалась вполне объективно, что и подтвердили начальные боевые действия на Кавказе в Первой мировой войне:

«…На наших войсках будет по-прежнему лежать обязанность сдерживать… турецкие наступления… а равно им придется оказывать поддержку персидским казакам в их столкновениях с более значительными массами курдов, преимущественно турецких».

Сложившиеся отношения между Россией и Персией давали первой право, по сути дела, без согласования с Тегераном вводить войска на ее территорию в российском приграничье. Российский посол, разумеется, информировал об этом шахское правительство в лице министра иностранных дел.

С объявлением войны Германии и Австро-Венгрии стало со всей очевидностью ясно, что в самом скором времени на стороне держав Центрального блока выступит султанская Турция. Другого варианта вступления ее в Великую войну быть не могло. Поэтому русские войска стягивались из внутренних военных округов, прежде всего из Туркестанского, на Кавказ заблаговременно.

Но главная причина в такой переброске заключалась в том, что Кавказский военный округ в первые дни войны отдал на Восточный фронт половину своих сил — 2-й Кавказский армейский корпус (командир — генерал от артиллерии Самед Бек Мехмедаров), который со 2 августа вошел в состав 10-й армии. Заменить его должны были войска Туркестанского военного округа, то есть 2-й Туркестанский армейский корпус, которым в первые дни фактически командовал генерал-лейтенант Н.Н. Юденич, а затем генерал от инфантерии М.А. Пржевальский.

Вместе с армейскими войсками на Кавказ в ожидании вступления в войну Турции из Туркестана перебрасывались и казачьи войска. Это касалось в первую очередь Закаспийской казачьей бригады. Она состояла из 1-го Таманского и 1-го Кавказского кубанских казачьих полков, 4-й Кубанской казачьей батареи (6 полевых орудий) и Туркменского конного дивизиона. Дивизион, развернутый за счет добровольцев в Текинский конный полк, был отправлен на Восточный фронт.

Закаспийской казачьей бригадой на начало войны командовал Генерального штаба генерал-лейтенант Николаев (оренбургский казак). Бригадный штаб возглавлял Генерального штаба капитан Степан Сычев (донской казак).