– Ты взяла это с собой, Миртаи? – спросила Афраэль.

Великанша кивнула.

– Одну минутку, – сказала она и, опустившись под воду, принялась стягивать с себя рубаху.

– Что это она делает? – осведомился Телэн, поглядывая сквозь прозрачную воду.

– Снимает с себя одежду, – ответила Афраэль, – и уж наверное обойдется без твоей помощи. Не глазей куда не следует.

– Но ты же все время бегаешь нагишом, – возразил он. – Тебе-то что, если мы увидим, как раздевается Миртаи?

– Это совсем другое дело, – надменно пояснила она. – А теперь делай как сказано.

Телэн завертелся в воде, покуда не оказался спиной к Миртаи.

– Я ее никогда не пойму, – проворчал он.

– Поймешь, Телэн, – загадочно посулила ему Афраэль, – только не сейчас. Через пару лет я тебе все объясню.

Миртаи вынырнула со свернутой веревкой, которую носила на плече под рубахой.

– Мне нужно на чем-то стоять, Афраэль, – сказала она, поднимая «кошку», которая была привязана к веревке. – Я не смогу метнуть это, барахтаясь в воде.

– Ладно, господа, – строго скомандовала Афраэль, – отвернулись.

Спархок невидимо усмехнулся в темноте. Телэн был прав. Афраэль почти не сознавала собственной наготы, но Миртаи – совсем другое дело. Он услышал плеск воды, стекавшей со стройного тела золотокожей великанши, которая поднималась вверх, чтобы встать, как он предполагал, на самой поверхности воды.

Затем он услышал свист – это Миртаи размахивалась, описывая «кошкой» все более широкие круги. На один волнующий миг свист оборвался, и они услышали высоко над головой звяканье железа, сопровождаемое скрежетом, – это острия «кошки» впивались в камень, ища опоры.

– Хороший бросок, – заметила Афраэль.

– Повезло, – отозвалась Миртаи. – Обычно приходится делать два-три броска.

Спархок почувствовал прикосновение ладони к плечу.

– Вот, держи, – сказала Миртаи, передавая ему веревку. – Сейчас я оденусь, а потом мы все поднимемся наверх и пойдем искать твою жену.

***

– Что это ты творишь, Бергстен?! – Патриарх Эмсата дернулся и, резко повернув голову, уставился на бога, который как ни в чем не бывало шагал рядом с ним. – Ты же знаешь, что должен торопиться, – упрекнул его Сетрас.

– Афраэль хочет, чтобы к утру все были на месте.

– Мы наткнулись на солдат Клааля, Божественный, – пророкотал сэр Гельдэн. – Они вот в этой пещере. – Он указал на едва видное отверстие в склоне горы по ту сторону узкого оврага.

– Отчего же вы с ними не расправились? Я ведь рассказал вам, как это делается.

– Мы оставили в пещере фонарь, Сетрас-бог, – пояснила атана Марис, – но там дверь, и она закрыта.

– Так откройте ее, милая дама, – сказал Сетрас. – Нам обязательно нужно быть к утру под стенами Кирги. Афраэль будет очень сердиться на меня, если мы опоздаем.

– Мы бы с радостью открыли дверь, Божественный, если б знали, как это сделать, – сказал Бергстен, – но, опоздаем мы или нет, а я не уеду отсюда, оставив за спиной этих тварей, и, если это рассердит Афраэль, тем хуже для нее. – Красивый и глупый бог отчего-то раздражал Бергстена.

– И почему только я должен все делать сам? – вздохнул Сетрас. – Ждите здесь. Я все устрою, а потом мы двинемся дальше. Знаешь, мы ведь и так уже ужасно отстали от расписания. Нам придется вылезти вон из кожи, чтобы к утру быть на месте.

С этими словами он неспешно пересек каменистый овраг и вошел в пещеру.

– Этот юнец испытывает мое терпение, – пробормотал Бергстен. – Пытаться что-то объяснить ему – все равно, что толковать с кирпичом. Как можно быть таким… – Бергстен осекся, сообразив, что вот-вот переступит черту ереси.

– Он возвращается, – сказала атана Марис.

– Так я и думал, – с некоторым удовлетворением заметил Бергстен. – Видно, с этой дверью ему повезло не больше, чем нам.

Сетрас шел к ним прогулочным шагом, насвистывая какой-то стирикский мотивчик, когда вдруг вся гора в один миг исчезла в исполинском огненном взрыве, потрясшем всю землю. Клубы огня с ревом хлынули из жерла горы, швырнув оземь Бергстена и его спутников и с головой накрыв кузена Афраэли.

– Боже милостивый! – только и сумел выдохнуть Бергстен, воззрившись на кипение пламени.

И тут из огня, целый и невредимый, как ни в чем не бывало появился Сетрас.

– Вот видите, – сказал он мягко, – это было не так уж трудно.

– Как тебе удалось открыть дверь, Божественный? – с любопытством спросил Гельдэн.

– Мне и не пришлось открывать ее, старина, – улыбнулся Сетрас. – По правде говоря, они открыли ее сами.

– Но почему?

– Я постучал, дорогуша. Просто постучал. Даже у таких тварей существует некоторое понятие о хороших манерах. Ну что же, в путь?

***

– Прочие киргаи весьма страшатся их, – говорила Ксанетия, – и всякий уступает им дорогу.

– Это могло бы оказаться полезным, – заметил Бевьер, – если бы не расовые различия.

– Различия сии не являются неодолимым препятствием, сэр рыцарь, – ответила Ксанетия. – Случись в том нужда, твои черты и черты твоих спутников могут быть изменены вторично. Божественная Афраэль, вне всякого сомнения, сумеет заменить сестру свою в заклинании, коим мы уже изменяли вам обличья.

– Об этом мы поговорим чуть позже, – сказала Флейта. – Вначале, полагаю я, нам нужно понять, как расположена эта часть города. – Богиня вновь приняла свой знакомый облик, и Бевьер, судя по всему, первым вздохнул с облегчением.

– Мнится мне, Божественная, что гора сия не природного происхождения, – сказала Ксанетия. – Склоны ее повсюду равной крутизны, и улицы, кои ведут к вершине, скорее можно бы назвать лестницами. Улицы же, кои их пересекают, обегают гору на равных расстояниях друг от друга.

– Киргаям явно недостает воображения, – заметила Миртаи. – И много их бродит сейчас по улицам?

– Совсем немного, атана. Час поздний, и киргаи по большей части уже спят в своих постелях.

– Это можно использовать, – задумчиво проговорил Келтэн. – Если Флейта и Ксанетия могут сделать нас похожими на киргаев, мы запросто поднимемся на гору.

– Только не в этой одежде, – возразил Спархок.

Телэн, выскользнув из ночного мрака, нырнул в проулок, ведущий к главной шахте городского колодца. Гибкий и ловкий, юный вор во многих отношениях умел становиться невидимкой не хуже Ксанетии.

– Еще солдаты, – прошептал он.

– Эти патрули мне уже надоели, – проворчал Келтэн.

– Эти солдаты не похожи на других, – сказал Телэн. – Они не патрулируют продольные улицы, а поднимаются по ступеням к вершине горы. И доспехи у них другие.

– Опиши их мне, молодой господин Телэн, – напряженно попросила Ксанетия.

– Во-первых, – сказал Телэн, – на них плащи, а во-вторых, на нагрудниках какой-то знак. И шлемы у них совсем другие.

– Стало быть, храмовая стража, – сказала Ксанетия. – Те самые, о ком я вела речь совсем недавно. Из мыслей немногих встречных узнала я, что прочие киргаи избегают их, насколько это возможно, а когда они проходят мимо, всем надлежит низко кланяться.

Спархок и Бевьер обменялись долгим взглядом.

– Вот тебе и одежда, Спархок, – сказал Бевьер.

– Сколько их? – спросил Спархок у Телэна.

– Я насчитал десятерых. Спархок задумался.

– Попробуем, – наконец решил он, – но постараемся не нашуметь. – И он повел своих спутников из проулка на ближайшую улицу.

***

– Боже милосердный, Улаф! – воскликнул Итайн. – Больше так не делай! У меня едва сердце из груди не выпрыгнуло!

– Извини, Итайн, – сказал рослый талесиец. – Из He-Времени просто невозможно выйти иначе, как вывалиться. Мне нужно поговорить с Бетуаной и Энгессой.

Они отъехали назад, к королеве и ее полководцу.

– Сэр Улаф прибыл с новостями, ваше величество, – вежливо сказал Итайн.

– Вот как? – отозвалась Бетуана. – С хорошими или дурными, Улаф-рыцарь?