Кабрильо не было необходимости подтверждать место своего нахождения, поэтому он ничего не ответил.

— Удачи, капитан. Вытащите наших парней оттуда. «Орегон». Конец связи, — добавила она.

Хуан отключил рацию и положил ее в защитный футляр, висевший у бедра.

Вдруг трое часовых у ворот внезапно выпрямились, одновременно с этим прямо под Хуаном распахнулась дверь, и оттуда вышла длинная темная фигура. Ему отлично было видно, как, пересекая внутренний двор, человек размахивал вправо и влево внушительным фонарем. Подойдя к одному из охранников, он что-то у него спросил, а затем вернулся туда, откуда вышел.

Обжигающий солнечный свет ударил Хуану прямо в спину. Солнце постепенно восходило. Несмотря на отбрасываемые зданием тени, ему удалось увидать три невысоких деревянных столба вдоль стены левее ворот. Прежде чем солнечный свет залил весь двор, Хуан легким движением руки метнул свой карманный нож, целясь в один из столбов. Тот попал прямо в подножие среднего столба. Дед подарил ему его первый нож, дед же научил его парочке трюков.

Пока Хуан подготавливал гранатомет, во двор потихоньку стекались наемники, кто по двое, кто по трое. По оживлению среди них можно было ясно понять, что они находятся в предвкушении казни. По самым скромным подсчетам, солдат оказалось около сотни. И, конечно же, почти все они были вооружены. До Кабрильо доносились их оживленные разговоры и грубый смех, пока дверь административного здания не распахнулась.

Повернувшись, Хуан увидел, что пара охранников выводит Эдди, Майка и Ски. На секунду он невольно возгордился своими ребятами: они шли, расправив плечи и высоко подняв головы. Они не были связаны. Они шли на смерть достойно и мужественно, как настоящие мужчины.

Кабрильо навел лазерный прицел.

За годы службы в ЦРУ Эдди Сенг дважды присутствовал на смертных казнях, пока работал под прикрытием. И оба раза место и дата казни держались под строжайшим секретом. Здесь же старший офицер гарнизона превратил казнь в настоящее зрелище, решив позабавить своих неотесанных солдат, вероятно, он подсмотрел это в каком-нибудь дешевом боевике.

Наблюдая все это со стороны, а не будучи на волоске от смерти, Эдди непременно зашелся бы от смеха от всей абсурдности этой сцены.

Он был очень храбр. Намного храбрее остальных, но он не хотел умирать. Не хотел умирать так — беспомощно, бессмысленно. Перед глазами всплыла семья. Хотя его родители умерли уже давно, в Нью-Йорке проживало огромное количество его дядь, теть, племянников и племянниц, братьев и сестер. Никто из них не знал, чем он зарабатывал на жизнь. Никто никогда не спрашивал, почему он так редко бывает дома. Каждый раз они лишь принимали его в своих домах с распростертыми объятиями, заваливали едой. Они разговаривали с ним, слушали его, показывали ему детей, что родились во время его отсутствия, они были семьей.

И каждый раз, уезжая на очередное задание, он скучал по ним. Скучал так, как никогда не мог себе представить, что будет так по ком-то скучать.

Теперь они никогда не узнают, что с ним произошло. Когда Хуан выписал ему первый чек, уже в то время семизначный, они не поверили, что деньги заработаны честным путем. Они посчитали, что он ввязался во что-то грязное, незаконное. Чек порвали и выкинули, а имя его забыли навсегда.

Эдди тяжело сглотнул, слезы стыда и позора перед семьей покатились из его глаз.

Сначала он не придавал значения еле заметному лучику света, игравшему на шее у Ски, однако вскоре понял, что это был далеко не случайно упавший солнечный луч, а сигнал азбуки Морзе.

— Красавчик прямо за вами, — Эдди приложил все усилия, чтобы инстинктивно не обернуться на Хуана. Капитан здесь, и он подает сигнал, используя прицел автомата. Вот хитроумный жук! Он пришел их спасти. Он не оставил своих ребят.

— «РПГ», нож у среднего столба.

Эдди понял, что Хуан собирается воспользоваться гранатометом, а у среднего столба, к которому, скорее всего, привяжут именно его, поскольку их выводят друг за другом, а он — посередине между Майком и Ски, должен лежать нож. План поистине замечательный. Пока наемники будут привязывать их к столбам, появится прекрасная возможность действовать: ведь командование вряд ли прикажет стрелять по своим.

— Капитан здесь, — прошептал он в микрофон под очередной взрыв хохота африканских наемников. Этого было достаточно. Они подчинятся любому приказу Кабрильо и будут действовать согласно изменившимся обстоятельствам. Ски лишь еле заметно кивнул в знак того, что услышал слова Сенга.

— Чертовски вовремя, — пробурчал Майк, и один из солдат врезал ему ребром ладони по шее.

Пара солдат плюнула на заключенных, пока те проходили мимо, а некоторые все норовили подставить подножку. Эдди не обращал на все эти выходки никакого внимания. Он мысленно продумывал каждый свой шаг с того момента, как завладеет ножом, как он повернется, чтобы разрезать привязь Ски.

Шеренга солдат расступилась, как только их подвели к столбам. У каждого из столбов стояло по наемнику с длинными веревками в руках. Вдруг один из солдат заметил нож и, не говоря ни слова, тайком сунул его в свой карман. Выпрямившись, он на секунду замер, встретившись с бешеным взглядом Эдди Сенга.

«Парень, это самая большая ошибка в твоей жизни», — подумал Эдди. В голове его уже созрел план нападения.

С внутреннего двора Кабрильо практически не было видно, тем более что всех присутствовавших поглотило предвкушение казни. На плече его уже в полной боевой готовности покоился гранатомет, оставалось только спустить курок.

Старший офицер шагнул вперед и помахал рукой. Он подарил своим солдатам такое зрелище и хотел погреться в лучах своей возросшей славы. Те сразу отреагировали, замахав руками и заулюлюкав. Он встал перед заключенными и, повернувшись к своим подчиненным, махнул рукой, на этот раз требуя тишины.

Как хотел Хуан разобраться с ним лично.

Офицер обратился к своим подчиненным на родном языке. Его глубокий низкий голос гулко разносился по всему двору. Солдаты внимательно его слушали и через некоторое время вдруг разом захлопали в ладоши — видимо, командир их особенно чем-то порадовал.

Кабрильо примерно представлял, о чем говорил этот малый: «Мы поймали трех агентов ЦРУ, бла, бла, бла… Да здравствует революция… Не правда ли, я самый великий офицер…» и тому подобное.

— Давай уже заканчивай со всем этим.

Наконец командир окончил свою десятиминутную речь и кивком дал наемникам, стоявшим у столбов, сигнал привязывать заключенных.

Указательный палец Хуана лег на курок. Прицелившись прямо в дверь, ведшую в отделение для заключенных, он резко сжал пусковой механизм и пустил первый снаряд. Как только тот взметнулся в воздух, Кабрильо моментально выстрелил снова и так несколько раз. Первая граната разорвалась прямо над дверью отделения с камерами. Взрывной волной выбило стекла, а через секунду-другую вся стена рухнула прямо во внутренний двор, практически полностью завалив ворота.

Тем временем Эдди, услышав свист рассекаемого снарядом воздуха, обернулся вокруг своей оси и одним точным ударом ноги в голову отбросил своего стража в сторону на нескольку футов. Затем он рванул к солдату, присвоившему нож. Подбежав к нему, Эдди заехал ему в пах и, пока тот корчился от боли, побежал дальше: второй страж уже наступал ему на пятки. Выбрав момент, Эдди подставил ему ногу, и тот от неожиданности потерял равновесие.

Они повалились на землю как раз в тот момент, как первый снаряд разорвался прямо над дверью старого блока с камерами. Со связанными руками Эдди мог отбиваться только ногами, однако, падая, он умудрился заехать подбородком по горлу африканца, раздавив его глотку. Тот забился в конвульсиях, потеряв возможность дышать.

Эдди перекатился через спину и попытался добраться до кармана, где лежал нож, однако это было не так-то просто: африканец судорожно дергался и хрипел. Тогда Эдди, нащупав нож, резко дернул его, оторвав кусок обмундирования солдата.