На изгибе реки «Орегон» сильно накренился и ушел в занос, течение теперь несло его на противоположный берег, где пришвартованное небольшое грузовое судно мощной волной было практически выброшено на берег. Хуан налег на двигатели, стараясь держать корабль как можно правее, чтобы избежать столкновения. «Орегон» и этот грузовой корабль разошлись, с душераздирающим скрипом пройдя друг друга борт о борт.

— Должно быть, царапина немаленькая, — с колкостью заметил Эрик, хотя на самом деле он пребывал в восторге от этого блестяще исполненного Хуаном маневра, прекрасно понимая, что сам бы не смог увести корабль и избежать столкновения.

Их уносило все дальше и дальше по течению реки, словно листок, упавший в водосточный слив, и едва они могли управлять кораблем, пока, наконец, двигатели не заработали в полную мощь. Время от времени Хуану приходилось вновь и вновь выводить корабль из заносов, чтобы не дать ему пропахать берег, и каждый раз, казалось, до столкновения оставались считанные секунды. Один раз они даже напоролись на мелководье, и корабль стал резко сбрасывать скорость, пробороздив мягкую грязь. На мгновение Хуан испугался, что «Орегон» вновь сядет на мель, так как сработали защитные системы и двигатель замер, но течение было настолько сильным, что корабль легко вынесло из мелководья, и он свободно понесся по реке, вновь набирая обороты.

Несмотря на постоянную опасность, а может быть, и по причине ее, Кабрильо пребывал в состоянии некой эйфории. Это было испытание его мастерства и возможностей корабля в схватке с неумолимым потоком, вечная борьба человека и природной стихии. Он никогда не сдавался и не отступал, поскольку не раз жизнь кидала его в такие ситуации, из которых он никогда бы не подумал, что выберется. Человек никогда не знает до конца, на что он способен. В других эта черта переросла бы в самонадеянность, но в Хуане Кабрильо она остановилась на высшей степени уверенности.

— Вторая насосная труба прошла очистку и готова к действию, — сообщил Макс. — Только будь с ней поаккуратней, пока я не вышлю ребят для осмотра повреждений.

Хуан завел второй двигатель, и тот тут же откликнулся. Оба мотора теперь исправно работали. Он проверил скорость — двадцать восемь узлов. С такой скоростью Хуан мог нормально управлять судном, и его неспокойный ход начал постепенно выравниваться. Люди Абалы либо все погибли в перестрелке, либо остались далеко позади, а два вертолета, что он угнал у нефтяников, отстали сразу же, как только хлынула вода.

— Эрик, думаю, теперь до самого Бома ты можешь взять управление на себя.

— Слушаюсь, капитан. Есть встать у руля, — отозвался Эрик.

Хуан же занял свое место в командном центре. Макс Хенли тронул друга за плечо.

— Ты чертов морской волк, должен я тебе сказать!

— Благодарю. Но сомневаюсь, что захочу взяться за это еще раз.

— Хотел бы я порадовать нас, сказав, что джунгли позади. Но, к сожалению, это далеко от истины. Заряд батареи упал до тридцати процентов. И даже при попутном течении наше топливо будет полностью израсходовано, когда до живительного моря останется еще добрых десять миль.

— Ты утратил веру в своего капитана? — поинтересовался Хуан, насупившись. — Разве ты не слышал собственными ушами, как Эрик сказал, что прилив ожидается, — он глянул на часы, — через полтора часа? Океан ведь на пятнадцать-двадцать миль зайдет в глубь континента и наполнит Конго морской водой! Процент соли, что содержится в ней, достаточен для приведения в действие магнитогидродинамиков.

Макс выругался.

— Почему мне раньше не пришло это в голову?

— Поэтому мне платят больше, чем тебе! Я умнее, дальновиднее и выгляжу лучше тебя!

— И скромность твоя просто хлещет через край.

Затем он вновь посерьезнел.

— Как только мы пришвартуемся, я пошлю своих ребят в машинный отсек. Хотя по показаниям датчиков, двигатели работают исправно. Может, и не на все сто процентов. Но чутье подсказывает мне, что подкладки менять не придется.

Хоть Макс и занимал в Корпорации должность президента и ежедневно занимался многочисленными делами, шедшими на благо процветающей компании, большее удовольствие ему доставляла работа главным инженером на «Орегоне». А суперсовременные двигатели, словно подлинные произведения искусства, были его настоящей гордостью.

— И слава Богу!

Ведь поменять подкладки двигателя было не просто долгим и хлопотным процессом, так это еще и зашкаливало за миллион долларов расходов.

— Я не хочу стоять в Бома дольше, чем нужно. Как только мы подберем Линка и Эдди, надо сразу же направляться в международные воды, на случай, если министр Исака не сможет увести нас из-под удара африканских властей за вскрытие их дамбы, — заявил Хуан.

— Хорошо придумано. Мы сможем проверить насосы и двигатели в открытом океане с той же легкостью, как и будучи пришвартованными.

— Что еще по повреждениям?

— Только рентгеновский аппарат в медкабинете, да и Морис все жалуется, что в осколках почти вся посуда на кухне, но я думаю, это-то мы переживем.

Морис служил на «Орегоне» главным завхозом, самый пожилой член команды, старше даже Макса. Он более подходил для Викторианской эпохи, нежели для современной действительности. И к тому же, был единственным из всего экипажа неамериканского происхождения. Он служил в Британских военно-морских силах, отвечая за питание на флагманских судах, пока его не отправили на пенсию. В первый же год его прихода в Корпорацию он стал всеобщим любимцем. Было за что: Морис закатывал грандиозные вечеринки в дни рождения членов экипажа, а, кроме того, назубок знал любимые блюда всех членов команды.

— Да, только передай ему, чтобы он попридержал коней, когда будет заказывать новые тарелки. В прошлый раз, когда побилась вся посуда, мы тогда бежали на помощь Эдди, он заказал «Ройал Далтон» — по шесть сотен баксов за набор.

Макс хитро глянул на него:

— Жалко несколько пенни?

— Да мы спустили сорок пять тысяч баксов на чаши для омовения пальцев и подставки под мороженое.

— Ну, пару центов, не больше. Не забывай, я уже просмотрел наш балансовый отчет, и мы можем себе позволить эти расходы.

На самом деле, так оно и было. Еще никогда Корпорация так не процветала. Рискованное предприятие Хуана по обеспечению безопасности и секретному надзору превзошло даже все его самые смелые ожидания, тем не менее, и у этого успеха имелась темная сторона. Необходимость в подобной организации, особенно в период после Холодной войны, была неотъемлемой частью жизни в двадцать первом столетии. Он понимал, что без выхода на передний план негласного противостояния двух супердержав, что будут перетягивать мировую политическую ситуацию на себя, мелкие вспышки недовольства, восстания и терроризм захлестнут всю планету. Корпорация Хуана жила и процветала за счет разведок и операций по решению разного рода конфликтов, но подобная работа всегда сопрягалась с выбором: принять одно-единственное решение, встав на чью-либо одну сторону, ответив отказом другим. И это было одной из причин бессонных ночей Хуана Кабрильо.

— За это благодари мою бабушку, — парировал Хуан. — Она могла чуть ли не вечность прожить на доллар, да еще и кое-что отложить. Я чертовски не любил ее навещать, потому что она всегда покупала черствый хлеб, дабы сэкономить пару центов. Она его поджаривала, но, Богом клянусь, вкус все равно был отвратительный.

— Хорошо, только в честь твоей бабушки я передам ему, чтобы он остановился на посуде «Лимоудж», — ответил Макс, возвращаясь на свое место.

Появился Хали Касим, просматривая какие-то данные на экране компьютера перед собой. Он чему-то хмурился, а его усы комично опустились вниз.

— Капитан, Сниффер кое-что обнаружил.

Сниффер — так они окрестили небольшой комплекс радиолокационных установок, что посылал элетроколебания на несколько миль вокруг корабля, которые могли проникнуть как в обычные радиопередачи, так и в линии засекреченной сотовой связи. Все это передавалось на главный компьютер, который просеивал массу полученных данных с целью выделить в этом хаосе сигналов ценную информацию.