— Что-то черное. Меня заинтересовало место, к которому она пристала. Доска перил примерно пять на два дюйма. Внутри она действительно корявая, и именно внутри застряло это волокно.

Немного помолчав, Вальдарно ответил:

— Это, может быть, и немного странно, но, на мой взгляд, не играет особой роли. Кто-то склонился через перила, опустил руки вниз, заглянул в глубину и… — Он умолк, нахмурился и просто проговорил: — В любом случае, идите туда, мой друг, и осмотрите все, что вам потребуется. Вы имеете мою полную поддержку.

— Вы очень добры, — ответил Аллейн и немедленно воспользовался предложением.

Он спустился вниз и нашел людей Вальдарно под руководством Бергарми за обычной процедурой. Виолетту уже сфотографировали в первоначальном положении и перенесли на носилки. Врач стоял, склонившись над ее страшным лицом. Крышку саркофага обследовал специалист по дактилоскопии. Аллейн ни минуты не ожидал, что здесь обнаружат что-то новое. Бергарми чрезвычайно учтиво, но без радости принял визитную карточку своего начальника.

У Аллейна был свой, особенный фотоаппаратик. Пока Бергарми и его подчиненные рассеялись по подземелью, он срочно трижды сфотографировал внутреннюю сторону перил. Затем он вернулся в базилику. Он сообщил Вальдарно, что сделал снимки, и сказал, что хотел бы воспользоваться столь любезным предложением и посетить квартиру Мейлера. Вальдарно приказал одному из шоферов доставить его туда, и, во второй раз обменявшись прочувствованным рукопожатием, они расстались.

Квартира Мейлера находилась в переулке за Пантеоном. Аллейн прошел к ней по запущенному дворику и по наружной лестнице поднялся на высокий первый этаж. Дежурный агент впустил его и, взглянув на всемогущую карточку, предоставил ему полную свободу действий.

По комнатам, а их было три, чувствовалось, что хозяин богатеет. Пара кресел с новой, дорогой обивкой, отличный письменный стол, роскошный диван и густо расшитое, изрядно безвкусное бархатное покрывало на кровати Мейлера — все указывало на достаток. Неприбранная кухонька, грязная ванна и пятнистые пористые стены говорили о том, что достаток недавний. На книжных полках стояла внушительная подборка старомодной порнографии, в том числе чрезвычайно дорогие издания, а также обычная порнография, дешевая и крайне мерзкая. Агент синьора Вальдарно коротал время над образчиком книг второго рода.

Аллейн спросил его, изучалось ли содержимое стола. Он ответил, что вице-квестор Бергарми собирался заняться этим позже, если Мейлер не возвратится.

— Он не возвратится, — сказал Аллейн. — Я посмотрю, что в столе. Прежде чем я приступлю к делу, вы, может быть, позвоните квестору Вальдарно.

Фокус удался. Агент вновь погрузился в книжку, и Аллейн перешел к делу. Его заставил повозиться единственный замок — от шкафчика, спрятанного в глубь серединной выемки письменного стола; в этом-то шкафчике он и нашел, что искал: аккуратный гроссбух, подобие делового дневника. На страницах его против дат стояли пометки, сопровождавшиеся одной, иногда двумя буквами. Аллейн взглянул на собственную записную книжку и обнаружил, что эти записи по числам совпадали с предполагаемыми поставками героина из Измира в Неаполь и оттуда через Корсику в Марсель. Напротив даты чуть более годичной давности он прочел: «Андж. в авг. Б. Г.» и четырьмя днями позже: «Б. Г. С. в Л.». Это было странно и непонятно, пока в ящике письменного стола он не нашел рукопись под заглавием «Анджело в августе». Он вернулся к гроссбуху.

Ничего интересного, пока он не наткнулся на запись от мая минувшего года: «В. дер В. Подтверждение. Ждать». С этого дня через промежутки времени стали появляться записи о поступлении крупных сумм — без объяснений, но совпадающие с днями поставок. Он не отрывался от гроссбуха. Агент зевал над своей книжкой. Записи текущего года. «Перуджа. К. Д. 100 000 лир». Еще несколько записей с инициалами К. Д. И после этого всего одна заметка о первой и последующих экскурсиях «Чичероне».

Аллейн закончил осмотр письменного стола. В запертой коробке для денег он нашел некоторое количество писем, явно указывавших на то, что мистер Мейлер занимался шантажом, одно из них на незнакомом ему языке, который он счел голландским. Он переписал и сфотографировал это письмо, равно как и некоторые записи в дневнике. Было уже половина двенадцатого. Он вздохнул, попрощался с агентом и направился к Вальдарно, размышляя о том, что, по всей вероятности, только что совершил неприкрытое должностное преступление. Но он нимало не раскаивался в этом.

В полдень вся группа незадачливых туристов мистера Мейлера собралась в роскошном кабинете квестора Вальдарно.

И леди Брейсли, и Кеннет Дорн, и майор Суит были живыми свидетельствами излишеств предыдущей ночи. Ван дер Вегели выглядели удивленными, Софи Джейсон — потрясенной, Барнаби Грант нервничал. Они неловко расселись полукругом на роскошных псевдоренессансных стульях; по приказу квестора Вальдарно на царственном подносе им принесли бокалы. Леди Брейсли, Кеннет и майор Суит болезненно взглянули на них и отказались. Остальные в тревоге отхлебывали вино и слушали квестора.

Чем дольше говорил квестор, тем с большим опасением туристы глядели на Аллейна, который сидел в стороне.

Вальдарно без обиняков рассказал им, что обнаружено тело Виолетты, и подчеркнул, что Себастиан Мейлер пока что не появлялся. Он сидел за великолепным письменным столом. Аллейн заметил, что средний ящик его приоткрыт и что в нем лежит бумага. Квестор непринужденно положил сложенные руки на ящик, но, воодушевясь собственным красноречием, забылся и стал свободно жестикулировать. Его слушатели беспокойно ерзали на стульях. Майор Суит с усилием выговорил, что с первого взгляда этот тип Мейлер показался ему подозрительным. Никто его не поддержал.

— Миледи, леди и джентльмены, — заключил квестор, — я уверен, все вы, без сомнения, понимаете, как важно установить местонахождение этого мистера Мейлера. Высокие власти уполномочили меня заверить вас, что мы сделаем все, чтобы не причинять вам ненужных неудобств и чтобы ваше пребывание в Риме — приятное, мы надеемся, — никоим образом не было… — он помолчал и взглянул в выдвинутый ящик, — …омрачено этим несчастным происшествием.

«Он по рассеянности задвинул ящик большим пальцем, это ошибка, — думал Аллейн. — В остальном он прекрасно справился с делом».

— Очень цивилизованно, да. Сделаем все, что можем, — сказал майор Суит.

— Конечно, — сказали Ван дер Вегели и Софи.

— Да, в самом деле. — Леди Брейсли неуверенно огляделась. — Я хочу сказать, как все это неловко и странно. — Она открыла портсигар, но рука ее дрогнула, и сигареты рассыпались по полу.

— Eccelenza[42]! — воскликнул квестор. — Извините! Позвольте мне! — Он вскочил на ноги.

— Нет! Нет! Пожалуйста! Кеннет. До чего же я неуклюжа. Нет!

Кеннет собрал сигареты, положил их в портсигар и не без трудностей закурил; сигарета в губах его задрожала. Соседям было неловко глядеть на леди Брейсли и Кеннета.

— Вы этого прямо нам не сказали, — громко проговорил Грант, — но прав ли я, полагая, что вы подозреваете в этом убийстве Мейлера?

Кеннет Дорн издал что-то среднее между смешком и фырканьем.

Квестор прибег к одному из изысканнейших своих жестов.

— Не следует торопиться с выводами, — проговорил он. — Скажем так, мистер Грант, у нас есть такое чувство, что он может…

— Помочь полицейскому расследованию, — выпалил Кеннет, — что-то слишком знакомое! Инспектор или суперинтендант Как-его-там говорит, что хочет найти мистера Себастиана Мейлера, который, по мнению полиции, может помочь…

Он вдруг умолк, уставившись на Аллейна.

— Боже! — воскликнул он и вскочил на ноги. — Я был прав! Боже! Теперь я все вспоминаю. Я знал, что видел эту сказочную физиономию раньше. Боже, вы — полицейский!

Он обратился к соседям:

— Это гнусный полицейский. Тот самый сыщик, о котором постоянно пишут в газетах. «Красавчик»… как это?.. Да, вот — «Красавчик Аллейн». — Он указал пальцем на Аллейна. — Он не турист, он — шпик. Вчера вечером. У «Тони». Шпионил. Вот чем он занимался.