Отэм ощутила такой сильный прилив любви к Лонни, что у нее даже заболело внутри. Девушка потянулась к нему, чтобы почувствовать тепло его обнаженной кожи на своем теле, его сильные руки, твердость его бедер и ягодиц, когда они прижимаются к ней. Она обожала его мускулистое сильное тело и находила очень странным, что такая мощная штука расслабляется и вздрагивает от прикосновения ее маленьких ладоней.

– Плевать я хотела на бриллианты, – прошептала она, – и на роскошные машины, и на особняки. Все, что мне нужно, – это Лонни Нортон и простое золотое колечко.

Отэм запустила пальцы в густые волосы на его груди, дотронулась до бархатистой кожи его мужской плоти и почувствовала, как она напрягается в ее руке.

– Не будет ли это непристойно, если мы опять займемся любовью? Похоже, мне это начинает нравиться.

– Извращенка! – Он потерся губами о ее щеку, слегка коснулся ее рта и поцеловал, вложив в поцелуй весь жар своей любви. Укутанные тишиной леса и слабым журчанием реки, они любили друг друга, и он шептал ей самые ласковые слова. Губами Лонни нежно касался сокровеннейших мест на ее теле. Он обволакивал ее, и она то теряла связь с реальностью, то возвращалась назад, тихонько постанывая от удовольствия, когда он входил в нее. Отэм закрыла глаза и отдала в его власть и разум, и тело.

Через несколько мгновений она уже почувствовала, будто ее что-то поднимает и несет сквозь время и пространство. Иногда она возвращалась к реальности и видела, что лежит на постели из листьев, а над ней – Лонни. Это было как внезапный удар грома. Тихие ночные звуки и журчание реки колоколом гудели в ушах. Опять захотелось ускользнуть в тот незнакомый новый мир, где не было ни мыслей, ни звуков, только она и Лонни, лишь их ощущения и движения.

Отэм уткнулась лицом во влажную выемку его горла.

– Лучше и лучше, – прошептала девушка. – С каждым разом лучше и лучше.

– Подожди, – сказал он, – будет еще лучше.

Она застонала:

– Надеюсь, что нет. Если будет лучше, я просто умру от этого.

Его лицо было неподвижно, но в голосе слышался смех:

– Я люблю тебя, Отэм Мак-Эван. И я очень надеюсь, что безумный и беспорядочный мир вон за теми горами никогда тебя не изменит.

Она улыбнулась, села и вдруг рассмеялась:

– Этот город пытался изменить меня с тех пор, как я дала взбучку Бобби Джо Проктору. Для них уже с восьми лет я была тяжким крестом, который они несли. В восемнадцать я все еще считаюсь самым трудным ребенком в городе. – Девушка прижалась к нему и прошептала: – Поговаривают даже, что я иногда купаюсь почти голая.

– О нет! Скажи, что это не так!

– Да-да-да! Ты только послушай, что рассказывают. Если тихонько войти в реку теплой лунной ночью, то можно увидеть эту девчонку Мак-Эван плавающей в воде, как лягушка, в одних только трусиках. – Отэм засмеялась и вскочила на ноги. – Побежали! Последуй разок! Остатки сладки!

Она мигом домчалась до кромки берега, вскинула руки, оттолкнулась и нырнула в черную воду. Выплыв на середине реки, оглянулась, ища Лонни. Он был в футе от нее и улыбался своей кривой улыбкой: «Чертовка!» Девушка опять нырнула, выгнувшись дугой и сверкнув голым задом в лунном свете, и пропала.

Отэм знала все омуты и глубокие места в реке и любила, купаясь, играть в прятки, но Лонни был всегда рядом, когда она выныривала. Он брал ее за руку, и они лениво плыли по течению, время от времени обнимаясь, и вода, нежная, как пух, с тихим шепотом омывала их тела.

Отэм хотелось бы вечно плыть рядом с Лонни, но он поворачивал ее, и они плыли назад против течения. Она улыбалась, когда он оттеснял ее от середины, где были опасные водовороты. Они выходили из воды, держась за руки, и падали на траву.

Отэм собрала свои длинные ярко-каштановые волосы и выжала воду из толстых прядей. Лонни вытянулся рядом с ней на травке, его глаза сверкали в лунном свете. Они посидели вместе, прислушиваясь к ночным шорохам, плеску волн о берег, к шуму ветерка в листве деревьев. Отэм знала, что завтра она покинет и речку, и маленький домик среди деревьев, и Молли.

Молли не очень радовала свадьба Отэм и Лонни. Она считала, что они еще слишком молоды.

После того как они с Лонни впервые познали друг друга, Отэм пришла домой, расправив плечи в приступе ложной отваги. Молли вязала, поставив ноги на скамеечку.

– Мне надо кое-что сообщить тебе, – сказала Отэм. – Надеюсь, что ты не устроишь из-за этого скандал.

Молли отложила в сторону вязанье и с любопытством взглянула на девушку:

– Чего у тебя на уме в этот раз?

– Лонни, – кратко ответила она. – Я выхожу за него замуж в сентябре.

Молли выпрямилась и поставила ноги на пол.

– Ты собралась выйти замуж за чужака?

Отэм нахмурилась:

– Я думала, что Лонни тебе нравится.

– Да, он мне нравится, конечно, но ведь ты его знаешь-то всего ничего. А потом, тебе только восемнадцать, и в таких делах ты ни бельмеса не смыслишь. Ты ничего не понимаешь в мужчинах и не знаешь, какие они коварные. Ты похожа на ягодку, такую сочную и зрелую, что тебя может сорвать первый встречный, который умеет заговаривать зубы.

– Лонни не заговаривает зубы, и я обо всем уже подумала. Он тот, кто мне нужен.

– А с колледжем что? Ты представляешь, от чего тебе придется отказаться?

– Я не брошу учебу. Я вполне смогу посещать колледж, когда Лонни получит диплом. Теперь замужество не означает, что женщина должна все бросить, как было раньше.

Молли поморщилась:

– Ты все хочешь сразу, правда? Ты хочешь мужа, детей, собственный дом, учебу... Не многим выдающимся женщинам посчастливилось все это иметь. Большинству пришлось все-таки чем-то пожертвовать. Ты прочитала много книжек. Но у тебя нет ни капельки жизненного опыта, ты совсем не знаешь настоящего мира. Время еще есть. Подожди немного, повзрослей сначала чуть-чуть. Закончи эту учебу, ведь ты так хотела.

– Я буду учиться вместе с Лонни. Ты сама как-то мне сказала, что если я найду мужчину по душе, то должна идти за ним.

Молли замолчала. Она вытащила лист из волос Отэм и с грустью посмотрела на него, вспоминая необыкновенное время в своем собственном прошлом.

– Когда-то у меня в волосах тоже застревали листья. И было время, когда мое лицо светилось тем же светом, который я сейчас вижу на твоем лице. Такой свет появляется только после долгих часов в объятиях мужчины. Я всегда говорила тебе, что надо драться за то, чего ты хочешь. Даже против моей воли. Я так себе думаю: зачем тебе сейчас меняться?

Отэм подпрыгнула и обвила руки вокруг Молли, но она недоумевала: откуда Молли могла узнать? Неужели действительно первый раз так отражается на лице женщины?

Она отстранилась и пристально посмотрела на Молли:

– Я вот думаю... Ты еще девственница, тетя Молли?

Молли усмехнулась и взъерошила ей волосы.

– Бог мой, конечно, нет. Наверное, нет ничего хуже, чем умереть в нищете, кроме как умереть девственницей. – Она встала. – Если будет свадьба – а мне почему-то кажется, что так и случится, – я полагаю, нам лучше приняться за дело. Не могу же я допустить, чтобы ты ушла к этому парню в рваном нижнем белье. А потом тебя нужно сводить к зубному врачу и убедиться, что у тебя нет гнилых зубов. Ни один мужчина не должен жениться на девушке, которой нужно вложить в рот уйму денег.

Отэм села на пол, скрестив ноги.

– Он на мне женится, а не на лошади.

– Не очень-то большая разница. Обеих надо кормить и за обеими ухаживать. Этому мальчику будет очень нелегко закончить колледж.

– Тетя Молли, он не мальчик, ему уже двадцать пять.

Молли улыбнулась и с удивлением покачала головой:

– Вы дети. Вы думаете, будто знаете, что такое жизнь. Вам кажется, что вы все уже учли, но это не так. Мне бы не хотелось лишать тебя иллюзий или портить настроение, и тем не менее жизнь – это череда тяжелых испытаний. Я надеюсь лишь, что она не преподнесет тебе слишком много неприятных сюрпризов.

Глава 3