Они прошли по террасе и остановились на другом ее конце. Отэм казалось, что весь Сан-Франциско лежит у ее ног, как бы символизируя то, что Мэрфи мог ей предложить. Огоньки всех мыслимых цветов рассыпались по земле и небу, и над ними сияла золотисто-желтая луна. Это была восхитительная частная выставка, устроенная только для взоров богатых людей.

– Богачи не похожи на других, – повторила Отэм. – По крайней мере женщины. Они похожи на избалованных детей.

– Они и есть дети. Здесь много «старых денег». Этим женщинам не приходилось работать и вообще думать о чем-нибудь другом, кроме приемов, или где сделать прическу, или не слишком ли их мужья увлечены своими последними любовницами... Я был «новыми деньгами», и они не принимали меня в их среду, пока я не женился на своей покойной жене. Она была «старыми деньгами».

– Ты поэтому и женился на ней?

– Преимущественно.

– Ты был ей верен?

– Никогда.

– А она тебе была верна?

– Всегда. – Его руки скользнули под накидку, он обнял девушку и прижал к себе. – Я не хочу думать о ней. Только о тебе.

Стоя здесь, закутанная в норковый мех, окруженная блеском богатства, Отэм чувствовала себя бесконечно далекой от «Конуры» и Эверетта. Она смотрела на лицо Ллойда, освещенное луной, видела твердые очертания его рта, ощущала силу его рук, таких горячих на ее спине, и ей хотелось, чтобы этот большой ирландец обнимал и целовал ее. Она подалась вперед, ища губами его губы.

Накидка упала с плеч, но он согревал ее теплом своего тела. Она прижалась к нему, чтобы еще раз почувствовать это сладкое самозабвение. На мгновение ее тело стало послушным и податливым, отозвавшись на прикосновение мужчины в ночной тишине. Но тут, вынырнув из самой глубины сознания, нашептывая обвинения, возникли Эверетт и ее собственное добровольное обещание. Тело ее мгновенно напряглось, и Ллойд это прекрасно почувствовал.

– Не надо, – прошептал он. – Ты опять отдаляешься. Отэм, пусть все так и остается.

Она прижалась лицом к его шее так сильно, что почувствовала быстрые удары его сердца.

– Мне нравится, когда ты обнимаешь меня, нравится, как ты меня трогаешь. Но мне как-то неудобно.

– Это из-за людей. Когда мы останемся одни, все будет хорошо. Великолепно.

– Нет, это из-за Эверетта. Я чувствую себя виноватой.

– Так и должно быть, но только сначала. Когда ты не будешь с ним, все сразу изменится. Останься сегодня здесь. Я сделаю так, что ты захочешь меня, если ты сама позволишь мне.

Она высвободилась из его рук и покачала головой:

– Если я останусь сегодня, то я могу вообще никогда отсюда не уйти.

– Я как раз об этом и думал.

Она снова покачала головой:

– Я не могу. Эверетт болен, к тому же он такой ранимый. Он для меня как ребенок, мой больной ребенок.

Ллойд раздраженно вздохнул.

– Я начинаю ненавидеть этого сукина сына. – Он схватил ее за руки и заставил посмотреть себе в лицо. – Отэм, отделайся от него, отделайся от прошлого. – Он повернул ее лицом к освещенной комнате, откуда доносились мягкие звуки музыки и шум голосов. – Все это может стать твоим, но только в том случае, если ты избавишься от этого балласта, который тащишь.

Она отвела взгляд от комнаты и посмотрела на Ллойда:

– Мне не нужно ничего из того, что там есть. Платье, которое на мне, куплено в твоем магазине, но мне в нем хорошо. В моей квартире нет ковров глубиной по колено, но я ей вполне довольна. Единственно, что мне нужно, мистер Мэрфи, – это деньги. Обыкновенная наличность.

– Обыкновенная наличность или бриллианты. Все это ты можешь получить, но сначала должен исчезнуть Эверетт.

– Не могу. – Отэм подала ему руку. – Ты бросил мне вызов, я его приняла. Надеюсь, что когда-нибудь ты сделаешь то же самое для меня.

– Упрямая ирландка! Я не собираюсь от тебя отказываться.

Она улыбнулась, и в глазах у нее заплясали серые огоньки.

– Господи, надеюсь, что нет. Я не обманывала, когда сказала, что мне нравится, как ты меня держишь. Когда я буду свободна, мне бы хотелось, чтобы ты опять держал меня в своих руках, но только уже подольше, а не одну секунду.

– Я подожду. Этому мерзавцу придется умереть раньше меня.

Глава 17

Отэм зашла за стойку бара и налила себе свою первую в жизни легальную порцию виски. Было 28 апреля, ее день рождения. Она чокнулась с Уолли:

– Будем здоровы!

– Как собираешься отмечать свой большой праздник?

– Собираюсь сегодня весь вечер сидеть в баре и пить со взрослыми ребятами. Еще собираюсь плясать и петь с группой.

Она осушила свой стакан и оглядела бар. Без помощи Ллойда расширить «Конуру» было нельзя, но реконструировать пустующую часть помещения оказалось вполне возможным. Отэм обратилась к строительному подрядчику, чтобы тот произвел необходимый ремонт, а затем через маклера по недвижимости сдала ее в аренду. Она наняла также бригаду маляров, которые придали бару совершенно новый вид. Затем прослушала и взяла музыкальную группу, чей репертуар был посовременнее. Атмосфера в «Конуре» стала более шумной и непринужденной. Каждый вечер бар наполнялся новой, более молодой публикой.

Внимание Отэм привлек громкий смех, и она посмотрела в ту сторону, где сидела Линди со своими друзьями. С Ллойдом они не виделись с той самой ночи на террасе, даже мельком, но с конца октября его дочь стала захаживать в «Конуру», приглашая Отэм то пошататься по ночным клубам, то на вечеринки, то быстренько смотаться в Рино или Мексико на самолете ее папы. Отэм благодарила, однако от приглашений неизменно отказывалась.

Линди обычно заходила в бар с друзьями, но иногда появлялась и одна. Их разговоры по большей части были простым трепом, хотя время от времени на Линди что-то находило и она начинала рассказывать о себе. На основании ее слов у Отэм начал складываться более четкий образ Ллойда. Этот человек совершенно не зависел от женщин. Они не были нужны ему в обычном смысле, разве только для того, чтобы оказывать им поддержку в той или иной форме. Многим женщинам он помог добиться их целей, но делал он так исключительно потому, что находил это занятным, и помогал только на своих условиях. Он любил Линди, хотя Отэм казалось, что лишь постольку, поскольку она была продолжением его самого.

Поначалу Отэм думала, что Линди приходит к ней в бар, потому что он необычный и отличается от ее собственного мира. Но когда ее визиты стали более частыми, Отэм начала искать другие причины. То, как внезапно Линди ворвалась в кабинет отца, прием, внезапное приглашение на день рождения – все это сейчас казалось ей цепочкой весьма подозрительных совпадений. Ллойд сказал, что он не отступит. Когда номер с приемом не удался, он обратился к Линди и попросил ее испробовать другие пути. Отэм считала его тактику хитрой, но смешной. Она втайне потешалась над ним, продолжая играть с Линди в эту игру. В последнее время девушка заходила реже, однако при этом всегда с каким-нибудь очень соблазнительным приглашением.

Отэм смотрела на Линди и вдруг почувствовала, что устала от их маленькой игры. Она подошла к ее столу, немного поболтала, а потом, отведя в сторонку, пригласила Линди в заднюю комнату, которая теперь стала ее офисом.

Когда Отэм высказала Линди свои подозрения, та улыбнулась и кивнула:

– Прием был уже запланирован. Папа позвонил мне утром и попросил заскочить к нему в офис и как бы между прочим пригласить тебя на день рождения. Через несколько недель он попросил зайти сюда с другим приглашением. А когда ты продолжала отказываться, тогда и меня саму разобрал азарт.

– А ты хотя бы спрашивала папу, почему он об этом тебя просит?

– Мне и спрашивать не надо. Я знаю папу, знаю, как у него работает голова. Он тебя хочет и поэтому пытается вырвать тебя из твоего окружения.

– Тебя это не волнует?

Линди пожала плечами:

– Мы с папой понимаем друг друга. Я не вмешиваюсь в его жизнь, он не встревает в мою. Как отец он самый лучший. Но он просто дьявол по части разных махинаций, настоящий заговорщик. Чтобы завоевать упрямую женщину, он проявляет столько же выдумки и осторожности, как и при открытии нового магазина. Папа – жесткий бизнесмен; так же жестко он управляет и собственной личной жизнью. Мне даже кажется, что он такой же и в постели.