– А за тем столом вы читаете ваши лекции? – спросил Ано, указывая на помост.

– Мы отодвигаем его от стены и ставим за ним стул, – ответил виконт и улыбнулся. – Должен вам кое в чем признаться, мосье Ада. Я начинаю жить, когда занимаю место за этим столом и вижу этих бедных людей, доверившихся мне на целый час.

Ано бросил на де Мирандоля странный взгляд.

– Начинаете жить? Да, мосье виконт, думаю, вы говорите истинную правду. Я вас отлично понимаю, – серьезно сказал он, произнося каждое слово медленно и веско.

Мысленному взору мистера Рикардо представилась сцена совсем иного рода. Он снова сидел на скамье в Олд-Бейли,[61] а перед ним стоял знаменитый королевский адвокат и, обращаясь к присяжным, разбивал в пух и прах обвинение в убийстве, также четко произнося самые простые слова.

Ано поднял руки к дверцам шкафа, закругляющимся сверху.

– В столе есть ящик, а в ящике – ключ, – сказал де Мирандоль, прежде чем он попытался их открыть.

Детектив приподнял свешивающийся над ящиком край сукна и внезапно выпрямился, держа сукно в руках.

– Старое сукно было таким ветхим и заляпанным чернилами, что я его стыдился, – сказал виконт, хотя никто не требовал у него объяснений.

– И поэтому вчера мы положили новое? – осведомился Ано.

– Вчера, позавчера или месяц назад. Мой слуга это знает, – ответил де Мирандоль слегка дрогнувшим голосом.

– Думаю, вчера, – настаивал Ано, и на сей раз виконт не стал ему противоречить.

Достав из ящика ключ, детектив отпер и распахнул дверцы стенного шкафа. Узкая пустая ниша не имела полок и сверкала белой краской. Ано осторожно коснулся краски – кончик его пальца побелел.

– Ага! Значит, мы покрасили не только калитку?

– Одна идея приводит к другой, – пожал плечами де Мирандоль.

– Да-да, белая краска поверх зеленой, а зеленая, возможно, поверх красной. Кажется, красной краской у нас красят гильотину.

Виконт кисло улыбнулся и посмотрел на мистера Рикардо, словно удостаивая его признанием некоторой общности с ним в воспитании и хороших манерах. Подобных дурных шуток следует ожидать от полиции, и самое разумное – игнорировать их.

– Вы видели все, что хотели видеть? – обратился он к Ано.

– Я видел куда больше, чем ожидал, – ответил детектив, запирая шкаф и кладя ключ в карман. – Кроме того, мы заставляем ждать магистрата, а это неучтиво.

Хозяйским жестом он распахнул дверь комнаты, приглашая компаньонов выйти.

– Мосье Тидон, несомненно, уже ушел, – сказал де Мирандоль.

– Не думаю, – с вежливой улыбкой отозвался Ано, запирая дверь конференц-зала.

Спустившись по лестнице, они увидели на стене главного коридора тень магистрата, стоящего в освещенной библиотеке. Моро все еще дежурил в холле, и Ано обратился к нему:

– Можете разыскать инспектора? Я подожду здесь. Это важно.

Моро отсалютовал и вышел из дома. Тень на степе шевельнулась и застыла вновь. В отсутствие Моро никто не произнес ни слова. Входная дверь осталась открытой, и шелест колеблемых ветерком листьев наполнял коридор звуками, похожими на шорох морских волн, омывающих пляж. Вскоре их заглушили шаги, и в дверях появились Моро и инспектор.

– Я вам нужен, мосье Ано?

– Да. В комнате сверху есть стенной шкаф над столом, стоящим на помосте. Буду вам обязан, если вы его опечатаете. Потом опечатайте саму комнату. Несомненно, вам понадобится санкция мосье комиссара. Прошу вас получить ее как можно скорее, а пока что поставить у двери часового. Вот ключ.

Инспектор вызвал из сада полицейского и поставил его на лестничной площадке, а сам взял ключ.

– Я все сделаю, – сказал он.

Из библиотеки послышался голос Тидона, зовущего Ано. Мистер Рикардо последовал за другом до двери и заколебался, вновь разрываясь между вежливостью и любопытством. Но магистрат, сидящий в кресле в перчатках, со шляпой на коленях и с тростью в левой руке, пригласил его войти.

– У меня нет никаких секретов. Входите и вы, де Мирандоль! Пожалуйста, закройте дверь.

Магистрат говорил спокойно и учтиво, но его лицо было бледным и временами подергивалось, словно от боли.

– Мосье Ано, – заговорил он официальным тоном, – пока вы были наверху, я продолжал обдумывать идею, над которой размышлял весь день. Конечно, в столь важном деле я стараюсь не действовать опрометчиво и не допускать несправедливостей. Но пришло время употребить мою власть. Я освобождаю вас от всех обязанностей в связи с этим расследованием.

Мистер Рикардо был ошарашен. Ничтожный провинциальный магистрат с позором отстраняет Ано от дела! Это граничило со святотатством и к тому же выглядело абсурдным. Мистеру Рикардо самому приходилось один-два раза указывать знаменитому детективу на ошибки и направлять его на путь истинный, но исправления принимались, и Ано одерживал триумф. А теперь этот жалкий мосье Тидон позволял себе тявкать на великого человека, как пекинес на Лабрадора! Требовалась всего одна фраза, чтобы пекинес скрылся под диваном в поисках убежища. Кипящий негодованием мистер Рикардо уже был готов произнести эту фразу, но сдержался, увидев усмешку на лице Ано. Детектив был доволен!

– Разумеется, мне известна заслуженная репутация мосье Ано, – продолжал магистрат, слегка озадаченный реакцией детектива, – и он не должен рассматривать мои действия как пятно на ней. Я четко укажу это в своем рапорте. Но это преступление необычайно сложно и отличается от большинства тех, с которыми приходится иметь дело парижской Сюртэ. Это не апаши.[62] в кабаре и не ограбление на Елисейских Полях[63] Социальное положение замешанных в нем требует предельной деликатности. Его следовало тщательно расследовать на месте – в Сювлаке. – В голосе магистрата послышались суровые нотки. Он упивался собственными словами, черпая в них уверенность. – Для меня явилось глубоким разочарованием, когда мосье Ано уехал в Бордо. Я хорошо знаю, что он ведет там утомительное расследование, которое требует времени и энергии…

– Дело вдовы Шишоль, – кивнул Ано.

Мистера Рикардо удивляло, что каждое упоминание о старой карге вносило смятение. Сначала виконт де Мирандоль склонился, как стебель на ветру, а теперь мосье Тидон выглядел потрясенным до глубины души. Он застыл с открытым ртом, как слабоумный, все его красноречие испарилось, а руки вцепились в подлокотники кресла. Имя вдовы Шишоль служило лакмусовой бумажкой. Но, как Ано признал с самого начала, Артюр Тидон был сильным человеком.

– Каково бы ни было это дело, – заговорил он снова, – оно, несомненно, требует вашего присутствия. Надеюсь, де Мирандоль, вы разрешите мне воспользоваться вашим телефоном?

– Ну конечно, друг мой! – воскликнул виконт, потирая ладони. – Мой дом к вашим услугам.

Магистрат поднялся с кресла, опираясь одной рукой на подлокотник. Хотя его слова были твердыми, подобной крепости не было в его ногах. Он с трудом удержал равновесие, прежде чем шагнуть вперед. Но телефон находился в другом конце комнаты, и путь к нему преграждал Ано.

– Прошу вас об одолжении, мосье судья, – заговорил он почтительным тоном, весьма удивившим его друга. – Пожалуйста, скажите, кому вы собираетесь звонить и какое сообщение передать.

– Оно не причинит вам никакого вреда, – любезно отозвался Тидон. – Я намерен позвонить комиссару полиции и сообщить, что ваши неоценимые услуги требуются в Бордо и что я вынужден с сожалением освободить вас от ваших обязанностей в Сювлаке… – он немного помедлил, – с этого момента.

Ано не сдвинулся с места.

– Это означает – пожалуйста, не считайте мой вопрос дерзостью, – что распоряжение, которое я только что отдал насчет опечатывания конференц-зала, не будет выполнено?

– Это означает, что я лично буду решать этот вопрос и все другие, связанные с данным делом. Пожалуйста, отойдите.

Мистер Рикардо ожидал от своего друга чего-то героического – открытого неповиновения магистрату или даже сокрушительного удара, который отправил бы Тидона в нокаут. Но он находился в стране, где субординация была священной. Ано отошел в сторону.