Хотя инициатором и провидицей великой тайны стала именно Машка, каким-то нюхом предугадавшая первый поворот судьбы. Ибо как она догадалась заговорить, ублажить и выведать у деревенского дурачка то, в чем он и сам сомневался? Во все времена Яшку никто в упор не замечал: идет себе тень, да и ладно. Часть деревенского пейзажа, вечный страдалец и пьянчужка. Разве что сердобольные женщины порой дадут ему кусочек чего вкусненького да мужики под праздничное или хмельное настроение стаканчик к калитке вынесут.

Вот и три дня назад мы Яшку вначале не заметили. Как и раньше не замечали, когда он проходил. Мы – это я имею в виду себя и лисичек. Зато Машка сразу напряглась и забормотала вслух:

– Куда это он так разогнался? О как чешет! И трезвый, похоже. Даже не шатается.

Мы тоже повернули головы в сторону улицы, сообразили, кого видим, пожали равнодушно плечами и вернулись к нашему обеду, проходящему прямо на открытой веранде. Зато нашей королеве словно шило в одно место попало. Она вскочила с места, вихрем метнулась к калитке и голосом сердобольной матери обратилась к деревенскому дурачку:

– Добрый день, дядя Яков! Куда так спешите?

Пьянчужка замер на месте, явно растерянный и ошарашенный. Ведь к нему подобным образом, да еще с такой вежливостью, похоже, никогда в жизни не обращались. Как только не обзывали по простоте душевной и черствости людской. И просто «Яшка» в этом длинном списке считалось самым достойным даже со стороны карапузов. А тут на тебе: «дядя», да еще и с полным именем. Поневоле тормоз сработает. А Машка еще и дальше удивлять продолжала:

– Вечно вы, дядя Яков, куда-то торопитесь. Совсем, видимо, заботы одолели?

Вот только после этого нам стали понятны предпосылки начавшегося разговора: наша лидер компании решила поиздеваться над взрослым человеком. Так сказать, в порядке инициации процесса и приобретения опыта. Кажется, такие мысли мелькнули в голове не только у меня, потому что близняшки хитро переглянулись и с вожделением стали хихикать. А замерший дурачок попытался улыбнуться и промямлить нечто утверждающее:

– Ну да, я как все. Работы хватает.

Хотя все в округе прекрасно знали: из полезных дел этот бездельник только грибы любил собирать, изредка ворочать вилами подсыхающее сено да частенько спать в летнее время в свежескошенных охапках травы.

– Ой, так ведь обед сейчас, работники кушают! – издевалась наша подружка. – А вы все в трудах да заботах.

Издевки в ее словах Яшка не заметил. Наоборот, приосанился и расправил плечи.

– Да, я такой.

Хотя даже мы понимали: от сельпо он сбежал лишь по той причине, что ему там или строго отказали в стаканчике дармовой выпивки, или вообще выгнали с глаз долой. И все это совпадало на двести процентов.

Но ведь наша старшенькая подружка хотела развлечений, и добиваться своего она умела.

– Дядя Яков, а вы стаканчиком винца угоститься не желаете? – Видя изумление, проступившее на лице даже такого любителя халявы, она с сияющими честностью глазами добавила: – Нам дед Назар целую бутылку оставил и разрешил потчевать любого односельчанина одним стаканчиком в честь его дня рождения.

Пьяница замычал от тяжких мыслей, припоминая, в самом ли деле у глуховатого Назара сегодня праздник, ибо любые именины для него всегда тоже были радостным днем. Чтобы ложь сразу не раскрылась, Машка приглашающим жестом указала во двор:

– Заходите, дядя Яков, сейчас нальем. – И, оббежав сомневающегося в такой удаче гостя, поспешила к веранде первой. – Вера, принеси гостевую бутылочку из подвала. А ты, Катя, – стакан с кухни.

Пока лисички, чудом угаданные по именам, мотались за указанными вещами, мне тоже нашлась работа:

– Боренька, а ты сделай бутерброд.

Как я ее ненавидел за это слащаво-приторное, набившее мне оскомину обращение при взрослых! Столько тайного смысла, угрозы и стервозности вкладывала подружка порой в это ласкательное имя, что мне ее убить частенько хотелось.

Но я со вздохом лишь приступил к сооружению большого бутерброда. Пока проходили подготовительные мероприятия, разговор между тринадцатилетней соплячкой и тридцатилетним забулдыгой продолжался:

– За грибами в лес собрались аль за ягодами?

– Да, за ними… – Хотя корзинки при нем не было, лишь в левой руке у Яшки только и виднелся, что зажатый пальцами картуз. – Надоть собрать малость.

– А мы пока еще и грибников не видели. Неужели беляки пошли?

– Хе-хе! Грибники здесь в любое время ходят, – как-то неосознанно ответил гость. – Да и не в беляках дело.

Проследив за его взглядом, прикипевшим к устанавливаемой на стол бутылке, мы поняли, что пьяница теперь думает только о стаканчике вожделенного винца. Но наша язвочка процесс наливания растянула по максимуму.

– А что же тогда грибники собирают, если грибов нет?

Яшка уже держался правой рукой за стакан и жадно сглатывал слюнки.

– Грибники тоже разные бывают.

– Просто гуляют?

– Ага! Шастают туда-сюда! Из дырки в дырку, словно крысы возле сельпо. Да ты наливай, малая, не тяни!

– Только вы, дядя Яков, нас не выдавайте, что мы вам налили, – просила Машка, хитро подмаргивая нам и наполняя граненую посуду доверху. – Может, дед Назар вас и не имел в виду, когда всех угощать разрешил.

– Имел, конечно имел, – дрожащим голосом прохрипел дурачок. – Мы с ним старые друзья. Он тоже грибника не раз видел.

К тому моменту его дрожащая рука поднесла стакан к губам, и выпяченный кадык резко заходил от дерганых, громких глотков. Смотреть на такое питье было не просто неинтересно, а даже противно. Мне по крайней мере. Потому что мои подружки наблюдали за этим действом с нездоровым интересом. Кажется, они уже заранее упивались зрелищем жутко пьяного, ничего не соображающего и ползущего по дороге мужчины.

Вино у нас было отличное. А так как в нашей семье из родителей его почти никто не пивал, то запасов скопилось изрядно и вряд ли дед Назар заметит исчезновение даже десятка бутылок. Высокое качество даже Яшка оценил. Прикрыл глаза и, причмокивая, похвалил:

– Благодать!

А когда открыл глаза вновь, в них уже плескался океан удовольствия с морями безумия и любви ко всему миру.

– Хорошо-то как! Дай бог здоровья дядьке Назару и вам, милые детишки!

– Бога нет, – вырвалось у меня. – А вот закусывать надо!

Я чуть ли не насильно вынул у него из руки пустой стакан и вложил в него бутерброд.

– Боренька, – сразу послышался стервозный, полный скрытой угрозы голосок, – мы и без тебя разберемся. Не лезь к старшим, малыш, со своими нравоучениями.

Впервые при посторонних Машка обратилась ко мне так уничижительно. И пока я переводил дух от бешенства и глотал готовые вот-вот сорваться слова бунта, за меня неожиданно вступился деревенский дурачок. Причем голос его странно окреп, а язык трепался как помело.

– Не ругай его, деточка. Может, он и прав по поводу Бога. Потому как иначе за бога придется считать любого грибника. Ха! А то и меня самого! Я ведь тоже знаю, как пролезть в дырку.

– А мы вообще в любую дырку пролезть можем! – похвасталась Катька.

– Потому что мы худенькие, – пояснила Верка.

– Дети вы еще, – заважничал пьяница, косясь на отодвинутую на дальний край стола бутылку. – Рано вам про такие вещи слушать, да и не про дырку в заборе я говорю.

– А про какую? – залебезила перед ним Машка. – Расскажите, дядя Яков! Нам так интересно.

– Еще чего! – буркнул Яшка. – Да так за мной вся деревня уйдет. А оно мне надо? Они и там станут пить и жрать, а мне даже стаканчика не нальют. Сволочи!

Хорошее и крепкое вино подействовало сразу на ослабленного выпивкой алкоголика. Его настроение менялось, как осенний ветер. Он теперь вспомнил наносимые ему ежедневно обиды и стал злым и раздраженным. Так что и дураку было понятно, что никакими своими секретами он с детьми делиться не собирается. Но ведь для моих подружек в первую очередь важен сам процесс издевательств. Да и какие могут быть секреты у дурачка? Смешно даже нам слышать про какую-то дырку. Поэтому королева только продолжила свою коварную игру слов, кривляний и жеманства: