Пройдя около двухсот ярдов от берега, взвод остановился около кокосовых деревьев. Стало уже жарко, поэтому большинство солдат сбросили с себя рюкзаки и растянулись на песке. Было заметно, что кто-то здесь раньше останавливался. По-видимому, здесь собирались подразделения первой волны — ровная, слегка затвердевшая песчаная поверхность во многих местах была истоптана, а кое-где валялись пустые сигаретные пачки, окурки, несколько коробок от суточных продовольственных пайков. Эти люди ушли в глубь острова и теперь где-нибудь продирались сквозь джунгли; в пределах видимости во всяком случае никого не было. Совершенно безмолвный и почти пустынный берег было видно на двести ярдов в ту и другую сторону; дальше он, поворачивая, скрывался из виду. За каждым из этих поворотов, возможно, шли жаркие бои, но с уверенностью сказать об этом было нельзя.
Части первой волны десанта, обеспеченные минимальными запасами продуктов, быстро рассредоточились в различных направлениях. Время доставки им боеприпасов и продовольствия еще не настало.
На расстоянии сотни ярдов вправо от места высадки разведвзвода Крофта расположился импровизированный военно-морской командный пункт. Всего один офицер сидел за складным столиком.
Под деревьями, в том месте, где джунгли подступали почти к самому морю, стоял джип. На расстоянии около двухсот ярдов с левой стороны, там, где изгиб берега исчезал из виду, разворачивался штаб оперативной группы. Несколько ординарцев рыли окопчики для генеральской свиты, а два связиста, с трудом пробираясь в глубь острова, прокладывали телефонные провода, разматывая их с переносной восьмифунтовой катушки. По затвердевшему песчаному грунту у самого среза воды проехал джип и вскоре скрылся где-то за военно-морским командным пунктом. Десантные катера, подошедшие к берегу по другую сторону от штаба оперативной группы — туда, где торчали разноцветные флажки частей, отошли теперь назад, развернулись на сто восемьдесят градусов и направились в море. Вода, освещенная ярким утренним солнцем, приняла лазурный оттенок, а маячившие вдалеке корабли и суда, казалось, слегка дрожали. Изредка тот или иной эсминец давал из своих орудий один-два залпа, и полминуты спустя солдаты слышали мягкий шелест летевших над головой снарядов. Иногда из джунглей доносилось стрекотание пулемета, и в ответ на него тотчас же раздавался резкий хлопающий звук легких японских автоматов.
Браун обратил внимание на кокосовые деревья с верхушками, срезанными снарядами. Несколько далее в глубь острова виднелась еще одна кокосовая роща, но верхушки на деревьях были целыми.
Браун с сожалением покачал головой. «При таком обстреле противник, наверное, понес незначительные потери и большая часть его солдат уцелела», — подумал он.
— По сравнению с тем, что было у Моутэми, сегодняшний артиллерийский обстрел слабоват, — сказал он вслух.
— Да, — согласился Ред. — От берега уже несет вонью, — продолжал он, поворачиваясь на песке со спины на живот и прикуривая сигарету.
— Как же сейчас может вонять? — спросил Стэнли. — Слишком рано еще, чтобы воняло.
— А я говорю, воняет, — резко ответил Ред.
Он недолюбливал Стэнли и хотя явно преувеличивал чуть заметный неприятный запах из джунглей, тем не менее был готов спорить и стоять на своем. Ред чувствовал, что опять попадает во власть угнетенного состояния духа, и был очень раздражен: есть еще рано, а во рту после множества выкуренных сигарет было отвратительное ощущение.
— Все это вовсе не похоже на вторжение, — сказал он, сплюнув с досадой на песок. — Это просто учение, учение по высадке десанта.
Крофт пристегнул патронную ленту и взял винтовку.
— Пойду поищу офицера по снабжению, — сказал он Брауну. — Никого отсюда не отпускай, пока я не вернусь.
— Они, наверное, забыли о нас, — сказал Ред. — Мы запросто можем поспать.
— Вот поэтому-то я и хочу найти офицера, — возразил ему Крофт.
— А тебе больше всех надо, — недовольно сказал Ред. — Почему бы нам не посидеть спокойно и не подождать?
— Слушай-ка, Волсен, прекрати эти разговоры. Чтобы ничего подобного я больше не слышал, ясно?
— В чем дело? — гневно спросил Ред. — Ты что, один хочешь выиграть всю войну?
В течение нескольких секунд они не сводили друг с друга напряженного взгляда, пока Крофт не повернулся и не пошел крупными шагами прочь.
— Не на такого напал, чтобы затевать с ним ссору, — сказал Реду сержант Враун.
— Я никому никогда зад не лизал и не собираюсь, — ответил ему Ред, сплюнув на песок. Он почувствовал, как сильно начало биться его сердце.
Приблизительно в ста ярдах от них на отмели лежало несколько раскачиваемых волнами трупов. Когда Ред посмотрел туда, он увидел, как солдат из штаба оперативной группы начал вытаскивать их из воды. В небе барражировал самолет.
— Что-то уж слишком тихо кругом, — заметил Галлахер.
— Я, пожалуй, выкопаю себе на всякий случай окопчик, — сказал Толио и начал отстегивать шанцевый инструмент.
— Лучше побереги свои силенки, парень, — посоветовал ему Уилсон.
Не обращая внимания на слова Уилсона, Толио начал старательно копать.
— Пожалуй, и я выкопаю окопчик, — пропищал Хеннесси и начал копать приблизительно в двадцати ярдах от Толио.
В течение нескольких секунд все молчали, и тишину нарушало только шарканье лопат о песок.
— Ха! — неожиданно воскликнул Оскар Риджес. — А почему бы и мне не выкопать окопчик? — сказал он со смехом, нагибаясь к своему рюкзаку. Смех его был нарочито громким и походил на крик осла.
— Ха-ха-ха! — насмешливо передразнил его Стэнли.
Риджес посмотрел на него снизу вверх и тихо спросил:
— Что ты меня передразниваешь? Я не могу смеяться по-другому... И потом, чем тебе не нравится мой смех? — Он снова нарочито расхохотался, но на этот раз на смех никто не реагировал, и Риджес начал молча копать.
Низкорослый, крепкого сложения, он чем-то напоминал короткий толстый столб, потому что тело его было одинаково широким снизу доверху. У него было круглое и пухлое лицо с длинной отвисшей челюстью, которая делала его рот похожим на щель. Большие безмятежные глаза усиливали производимое всем его обликом впечатление глуповатого, туго соображающего, но неунывающего человека.
Все его движения были ужасно медленными. Зачерпнув песок лопатой, он бросал его каждый раз в одно и то же место, затем останавливался, оглядывался вокруг и только после этого снова нагибался, чтобы зачерпнуть песок. В нем чувствовалась постоянная настороженность, как будто он все время ждал, что кто нибудь обязательно поднимет его на смех или сыграет с ним злую шутку.
— Эй. Риджес! — крикнул нетерпеливо наблюдавший за ним Стэнли. — Если бы ты сидел на горящих углях, то, наверное, но очень спешил бы встать и помочиться на них, чтобы загасить, а? — Он посмотрел в сторону Брауна, очевидно, желая получить его поддержку.
На лице Риджеса появилась растерянная улыбка.
— Может быть, — тихо согласился он, наблюдая, как Стэнли подошел к нему и остановился у окопчика, чтобы посмотреть, много ли Риджес вырыл.
Стэнли был высокого роста, среднего телосложения, с длинным лицом, которое обычно выражало тщеславие и насмешку, но иногда и некоторую неуверенность. Оно было бы красивым, если бы не длинный нос и жиденькие черные усы. Ему исполнилось всего девятнадцать лет.
— Пресвятая богородица! Да ты так за целый день ничего не выроешь! — сказал Стэнли с презрением. Голос у него был нарочито грубым, как у артиста, который нашел, как ему казалось, нужный тон для роли солдата.
Риджес ничего не ответил. Он продолжал терпеливо копать. Стэнли понаблюдал за ним еще минуту-другую, пытаясь придумать, что бы еще сказать, но в голову ничего не приходило. Он понимал, что его положение становится смешным, и, чтобы хоть как-то выйти из него, толкнул ногой песок в отрытую Риджесом ямку. Не нарушая размеренного ритма, Риджес зачерпнул этот песок и отбросил его в сторону. Стэнли чувствовал, что за его действиями наблюдают все товарищи по взводу. Он несколько сожалел, что затеял все это, так как полной уверенности в общей поддержке у него не было. Но отступать было поздно, он зашел слишком далеко. Он опять толкнул песок в ямку Риджеса, на этот раз уже значительно больше, чем первый раз.
