– Справедливо предполагая, что ты питаешься кое-как,– подхватила Ханна. Слова ее прозвучали сурово.

– Точно. И чем больше я съем, тем больше она разрешит мне сделать в их хозяйстве. Поэтому я всегда стараюсь принимать ее приглашения. Даже когда это нарушает мои планы. Как сегодня.

Он положил ладонь на ее обнаженную руку. Сердце девушки зашлось от одного прикосновения... Вдруг запищал телефон.

Снова Салли. Иден молча слушал, потом сдержанно произнес:

– Да, это Ханна... Хорошо, я сейчас спрошу.

Перевернув трубку, так чтобы можно было одновременно и машину вести, он сказал:

– Салли приглашает тебя на ужин.

– О...

– Ты не обязана соглашаться.

– Хорошо, я не поеду,– поспешно проговорила Ханна.

– Если ты согласишься, это будет только...

– А ты... ты хочешь, чтобы я...

– Ханна, я хочу, чтобы мы сегодня поужинали вместе,– четко произнес Иден. Диалог был короткий, но важный для обоих.

– Я согласна,– одними губами сказала девушка. Хартфилд поднял телефонную трубку.

Ни словом больше они не обмолвились об этом, но теперь молчать можно было смело. Они открыли друг другу свои карты. Они знали, что их личные отношения – это реальность, и что никто, по крайней мере сегодня, не нарушит их.

– Для второго завтрака рановато,– заметил Иден, когда, проехав главные ворота Национального парка, они начали подниматься вверх по склону холма. Кругом красовался богатый, первозданный лес, вглубь уходили туристские тропы, ведущие в гости к хозяевам природы.– Предлагаю: сначала изучим животный мир, затем ленч, в конце – достопримечательности естественного происхождения.

– Неплохо! – улыбнулась Ханна. Хартфилд забавно имитировал манеры гида-бодрячка.

Выставки в центральном павильоне они оставили без внимания. В такой день грех находиться в помещении. В воздухе резко пахло эвкалиптом. В зеленой паутине ветвей прятались птицы, однако тайны они хранить не умели, поэтому щебетали, пищали, звенели на все лады, кто сладко и нежно, кто пронзительно и резко. Таких концертов не бывает нигде на свете, чуть ли не с гордостью думала Ханна.

Посетителей в Национальном парке оказалось много. Роскошный весенний день всех вытащил на улицу. Но Ханна твердо знала, что здесь, в зеленых дебрях, места хватит всем; она была уверена, что и на их долю останется уединенный уголок и неожиданная лесная встреча. А уж дух приключений не покинет сегодня эти края.

Ханна как ребенок ждала встречи со своими любимцами – кенгуру. Не сразу удалось увидеть их.

– Смотри! Вон там, в траве! – шепотом закричала Ханна.– Серый. Значит, она. Ну иди, иди же ко мне!

Девушка протянула руку. Животное приблизилось, с любопытством поглядывая на непрошенных гостей, потом отщипнуло пучок зелени, по-прежнему не сводя глаз с людей.

– Ой, да у нее маленький! – ахнула Ханна.– Пожалуйста, ну пожалуйста, покажи нам его! – по-девчоночьи умоляла она мамашу.

Им повезло. Прошло несколько бесконечных мгновений, и из сумки кенгуру появилась лохматая, рыжая головка... Как завороженные Ханна и Иден смотрели на это чудо природы. Вдруг откуда-то донесся резкий звук. Прыжок – и в одну секунду кенгуру исчез. Им оставалось только рассмеяться.

– Ну не чудо ли? – воскликнула Ханна.– А знаешь, в детстве у нас в доме был кенгуренок. Я кормила его из бутылки, укладывала спать, купала как ребенка... Потом он смылся, конечно. Представляю, во что превратилась бы лужайка у дома от его прыжков, останься он с нами!

– Не говоря уж о мебели! Они ведь грызут все подряд.

– Вот они – наши святыни! – нарочито сокрушенно вздохнула Ханна.– Лужайка да мебель! Нет бы подумать о братьях наших меньших...

Они еще много смеялись, много болтали, переходя из рощи в рощу. Им встречались диковинные звери и птицы, их сопровождали пряные, сладкие и терпкие запахи. Аппетит они нагуляли великолепный. Слава Богу, Иден позаботился о пропитании. Салаты, сыр, ветчина, бутерброды, фрукты, булки – все это было сметено за несколько минут.

– Все, я больше не могу.– В изнеможении Хартфилд откинулся на траву.

– Боюсь, я тоже,– простонала Ханна.– Но все равно страдаю при мысли, что вон те булочки и сыр я не попробовала... Хотя... по-моему, не все потеряно. Они отлично пойдут с вином.

Девушка подняла пластиковый стаканчик, будто это был хрустальный бокал.

– Оставь место для десерта,– посоветовал Иден.

– О нет! Только не это!

– Тогда давай соберем остатки и тронемся в путь. Чай еще есть, кекс еще есть – будет чем подкрепиться по дороге.

– Я только чуть-чуть отдохну...– почти шепотом сказала Ханна, подкладывая под голову свитер, который так и не пригодился. Теплынь стояла такая, что хватало одной блузки... Сон быстро смежил ее веки. Рядом звенел ручей, перекликались в кустах птицы, и шелестел в листве ветерок...

...Колыбельная продолжалась и во сне... девушка покачивалась на волнах грез, нежилась в сладких перинах... одно перышко скользнуло по губам, потом щекоча пробежало еще раз... а как тепло... но сновидение вдруг растаяло. Ханна просыпалась нехотя, не желая расставаться с поцелуем, которым еще не насытилась. А был ли это поцелуй – или перышко скользнуло?

– Я думал, ты проснешься, если я поцелую тебя,– раздался шепот.– Но к тебе следует применять более суровые методы. Хотя какие методы? Сам не знаю...

Они быстро собрались и поехали на поиски наиболее живописной туристской тропы, которая шла по склонам высокого, поросшего лесом холма. Оставив у его подножия автомобиль, Ханна и Иден начали восхождение.

Кругом бурлила жизнь. Опасаясь спугнуть птиц, зверей, Ханна старалась шагать как можно тише, отдавая предпочтение мягкому мху или гладким скалам. Еще бы, ни одна уважающая себя птица-лирохвост не останется на месте, услышь она вблизи человеческие шаги.

Добравшись до самой верхней точки, они опустились на мягкую подстилку из зеленого, пружинистого мха.

– Пора подкрепиться по дороге! – вспомнила Ханна недавние слова Идена.– Вот уж не думала, что мне сегодня снова захочется есть. Но вынуждена сознаться – голодна. И как!

– Благотворное влияние свежего воздуха налицо! – отозвался Хартфилд.– Вот бы сюда наших ребят из отделения! Они живо нагуляли бы аппетит.

Впервые за весь день возникла столь привычная профессиональная тема, но оба по молчаливому согласию отвергли ее в следующую же секунду. Они не хотели тратить время на разговоры о пациентах, операциях, обследованиях, когда рядом никого не было.

– Чай вкусный! – заметила Ханна.– Оказывается, и пить мне хотелось не меньше, чем есть.

– Здесь хватит еще на целую чашку.– Иден указал на термос.

– Нет, пожалуй, не буду! – Ханна вдруг поежилась.– М-м, прохладно. Сидим в тени.

– Ты не замерзнешь,– тихо молвил Иден и мягко обнял ее теплой, сильной рукой.

Кругом была тишина. Ни людских голосов, ни шагов, ни шорохов. Они глянули друг другу в лицо. Их поцелуй стал кульминацией этого чудесного, ласкового дня. Для обоих не было ничего более естественного и важного, как припасть губами к губам. Легкие бисеринки пота поблескивали на висках мужчины, от его тела исходил возбуждающий аромат, который сливался с терпкими запахами леса и проникал женщине в самое сердце. Она прижалась к нему, грудью ощущая его дыхание. Она перебирала мягкие завитки волос на затылке. Телу ее стало тесно в кружевах белья, в складках одежды. Женская плоть рвалась навстречу мужским рукам, которые ласкали и требовали, возбуждали и утешали.

– Иден...– выдохнула Ханна, изогнувшись в чувственном порыве, когда он сжал ее груди и стал теребить соски.

– Ханна... Все, все исчезло, Ханна... только мы с тобой... только ты и я,– хрипловато шептал он, холодя дыханием ее шею.

Внезапный громкий треск и шелест в зарослях кустарников вспугнул их. Они так резко отпрянули друг от друга, что девушка, неловко повернувшись, ощутила боль в ноге. Она поспешно оглянулась, ожидая увидеть очередную группу туристов и опасаясь их плохо скрытых усмешек. Рубашка Идена была расстегнута до половины... распахнута была и ее трикотажная блузка, так что из кружев бюстгальтера бесстыдно выглядывали мягкие округлости грудей.