– Хорошо. Если будешь паинькой.

Феррамо еле ворочал языком. Как ему тут поможешь? И вообще, раньше надо было думать, зачем он ее сюда приволок?

– Говори код, – не отставала Оливия. – И давай поживее, а то прирежу.

– Два четыре шесть восемь, – он чуть дышал.

– Два четыре шесть восемь? – возмутилась Оливия. – Не слишком ли просто? Получается, он одинаковый у обеих дверей?

Феррамо мотнул головой и прохрипел:

– Ноль девять одиннадцать.

Оливия вытаращила глаза. «Невероятно».

– Пожалуйста, сакр,не бросай меня. Лучше прикончи. Нет мочи это выносить, сплошные муки и унижения.

Секунду поразмыслив, она запустила руку себе за пазуху и из второй чашечки лифчика извлекла шприц с транквилизатором.

– Придется немного потерпеть, – изрекла она, заметив, как в его глазах метнулся ужас. Она задрала подол его джеллабы и нажала на поршень, выпуская пузырьки воздуха.

– Вот и все, – проговорила Оливия материнским тоном, втыкая иглу ему в ягодицу.

Транквилизатор оказался быстродействующим. Она набрала 2468 и вытащила Феррамо на волю. Но прежде, чем двери сомкнулись, она догадалась скинуть сандалии и просунуть их между створками так, чтобы остался просвет дюймов в шесть – слишком узкий, чтобы мог протиснуться человек, но вполне достаточный для того, чтобы просочилась вода. Ухватив здоровой рукой затихшего Феррамо за джеллабу, она подтащила его к следующим дверям и набрала комбинацию 0911. У нее отлегло от сердца, когда двери открылись, и перед взором предстали залитая светом пещера, экипировка для подводного плаванья и квадратик, в котором плескалась морская вода. На сей раз она сунула в двери ласты.

Оливия сбросила с плеч бурнус и на секунду заколебалась, одолеваемая сомнениями. Что лучше: идти в воду прямо так, добраться до берега, а потом будет видно, или надеть акваланг? Она взяла жилет, пояс для ныряния, кислородные баллоны, получился полный комплект.

Ступив в воду, она обернулась назад, чтобы взглянуть на Феррамо. Жалкий и помятый, он спал, как грустный ребенок. Оливия дала волю воображению и представила себе сильных мира сего – американцев, британцев, арабов – в образе обгадившихся малых детей. Наглых и заносчивых американцев, мечтающих стать звездами бейсбола; спесивых британцев, носящихся со своими привилегированными школами и считающих себя святее Папы Римского; потерянных, закомплексованных арабов, устраивающих нелепые буйства, поскольку нет ничего страшнее потери лица.

– От живого Пьера Феррамо толку будет куда больше, чем от трупа, – рассудила Оливия, подавляя в себе чувство нежности. Прислушиваясь, не идет ли кто, она стянула с него одежду и целую секунду любовалась поджарым телом и гладкой оливковой кожей. Затем осмотрела Феррамо на предмет порезов и убедилась, что для акул он не станет приманкой, после чего натянула на него жилет, водрузила ему на голову шлем аквалангиста, подкатила террориста к проему и спихнула вниз. Он мерно закачался на воде. На стене висел манометр. Со всего размаху Оливия двинула по нему кислородным баллоном – стекло разлетелось вдребезги. Подобрав осколок, она перерезала трубку. Прибор зажужжал как-то иначе. Девушка бросила взгляд на квадратик, где плавал Феррамо. Вода явно прибывала. Вот здорово! Скоро провода подмокнут, и полетит все электричество, а со всей этой гидравликой может рвануть так, что от этих казематов не останется камня на камне. А если даже и не рванет, то вода зальет помещение, и все террористы потонут.

Она вошла в море, сдула жилет Пьера, тот с головой погрузился в воду. Затем поплыла под нависшей скалой, таща за собой спящего террориста и радуясь, что они наконец поменялись ролями.

«Какая же я все-таки умница» , – похвалила себя Оливия.

Она не предвидела одного – что будет темно. Плыть под водой ночью, без фонаря, с хлипким кинжалом вместо гарпуна – не самая замечательная идея. Ей не хотелось выныривать чересчур близко к берегу, вдруг там рыщут шпионы «Аль-Каиды». Но и чересчур удаляться не хотелось – из-за акул. А еще было жалко тратить без нужды кислород – а вдруг придется опять упражняться в подводном плаванье.

Около получаса Оливия плыла прочь от берега на глубине десяти футов, затем вынырнула, сдула жилет Феррамо и затолкала его под воду примерно на два фута, где он и лежал, как бревно. Оливия вытянула затекшие ноги и взгромоздилась на Пьера верхом. Если приплывут акулы, пусть он погибнет первым. Ни зги не было видно: ни огней, ни лодок. Если акул не будет, она спокойно продержится в воде до рассвета, а что потом? Оливия задумалась: может, стоит отделаться от Феррамо и повернуть к берегу или все-таки разумнее продолжать плыть в открытое море? Она жутко устала. Ее стало клонить ко сну, когда внезапно она почувствовала сильный толчок, и что-то огромное и живое вздыбило поверхность воды.

54

– Там внизу что-то есть.

Скотт Рич сидел в штурманском кресле «Черного ястреба» и смотрел на монитор теплового излучения. От жужжания электроприборов в кабине можно было сойти с ума, но Рич старался не обращать на это внимания: он сидел, пригнувшись, и сосредоточенно прислушивался одновременно к донесениям с земли, с четырех патрульных вертолетов и от военно-морского десанта Хэкфорда Литвака.

– Сэр, с земли сообщают, что у входа в туннель нашли одежду агента Джоулз. Самого агента нигде не видно.

– Еще что замечено? – произнес Скотт. – Следы борьбы?

– Одежда порвана и в крови, сэр.

Скотт Рич вздрогнул.

– Где вы сейчас находитесь?

– У берега, сэр, в десяти футах над уровнем Красного моря.

– Еще что там видно?

– Ничего. Только снаряжение аквалангиста, сэр.

– Аквалангиста, говорите?

– Да, сэр.

– Так надевайте, черт возьми, и лезьте в воду!

Он отключил микрофон и обернулся к пилоту, указывая на мерцающий экран:

– Вон там. Видите? Снижаемся. Прямо сейчас.

Оливия завизжала: Феррамо налетел на нее, одной рукой вырвал кинжал, а другой крепко схватил ее за горло. Она, изловчившись, двинула ему коленом в пах – тот выпустил ее, и девушка поспешила прочь, быстро соображая, что делать дальше. Он ведь находится под водой дольше, чем она. И скоро у него закончится воздушная смесь – у нее у самой минут на десять осталось, не больше. Можно уйти футов на тридцать вглубь и оторваться.

Оливия начала погружение, попутно натягивая маску и прочищая регулятор смеси, но Феррамо догнал ее и схватил за запястье. Она закричала от боли: террорист начал выкручивать ей руку назад. В глазах у девушки потемнело от боли, и она почувствовала, что теряет сознание. Спасательный жилет сдувался, пояс с грузилом тянул на дно, регулятор вырвали у нее изо рта. И вдруг над головой послышалось хлопанье мощных лопастей и рев мотора, и воду пронзили яркие снопы света. Кто-то нырнул – она смутно видела темную фигуру в мутно-зеленой воде. Человек схватил Оливию, распустил освинцованный пояс и потянул за собой на свет.

– Ну какой из тебя сокол, – шепнул Скотт Рич ей на ухо, когда они были уже на поверхности и его руки крепко держали ее за талию. – Ты похожа скорее на лягушонка.

И вдруг Феррамо, зарычав, как кит в программе Би-би-си о дикой природе, кинулся на них с кинжалом.

– Поплавай пока сама, деточка, – сказал Скотт, перехватывая руку Феррамо с кинжалом и одним ударом отправляя того в нокаут.

Оливия беспокойно поглядывала вниз из кабины «Черного ястреба». Скотт Рич был все еще в воде – он пытался связать террориста, который болтался в корзине подъемника, но воздушной волной от работающего винта его все время отбрасывало назад.

– Да оставь его, – крикнула Оливия по радиотелефону. – Поднимайся. Он все равно без сознания.

– В последний раз ты тоже так думала, – ответил Скотт.

Уцепившись за край открытого люка, девушка внимательно смотрела вниз: не появится ли где в круге света на воде какой хищник.

– Держите, мэм, – крикнул Дэн, пилот, и протянул ей пистолет. – Если увидите акулу, стреляйте, только старайтесь не попасть в агента Рича.