Смотрелся профессор достаточно импозантно, вполне соответствуя своим званиям, оценил коньяк, безошибочно определив его происхождение.

   - Кроймарн? Вот не ожидал, что он ещё сохранился.

   - Да, - кивнул он и мягко вздохнул. - Остатки былой роскоши.

   Профессор задумчиво кивнул, пригубил коньяк.

   - Слишком многое стало остатком.

   Он невольно насторожился.

   - А о ещё большем осталась только память, - задумчиво продолжал профессор. - И скоро её будет некому хранить.

   - Есть архивы, музеи, галереи, - осторожно возразил он.

   - Вещи мертвы. Заключённая в них память жива, пока есть люди, - профессор поверх рюмки внимательно посмотрел на него. - Вы часто бываете в замке Армонтин? - И не дожидаясь его ответа. - А ведь это память вашего рода. И целой эпохи в нашей истории.

   - Да, я помню, дед рассказывал мне о вашем решении. Сделать родовой замок общедоступным музеем и этим сохранить род. Остроумное решение, - искренне сказал он. - Но вы правы, я не бывал в замке, - и с извиняющейся улыбкой пояснил. - Я не историк, живу настоящим.

   Профессор улыбнулся с горечью и кивнул.

   - Да. Но как... - выразительная пауза и последовавшие за ней слова понравились ему сочетанием явного намёка на несказанное и правдой произнесённого, - как умный человек вы не можете не думать о будущем.

   С этим нельзя было не согласиться. Ему стало настолько интересно, что он предложил играть в открытую.

   - Забота о будущем привела Вас сюда, не так ли?

   - Вы правы, - одобрительно кивнул профессор.

   - Вас волнует будущее Армонтинов, Армонтов или Армов?

   - Меня волнует будущее дуггуров. Всего народа. Но теряя сейчас роды, ветви, семьи и даже отдельных людей, мы теряем и весь народ.

   - Согласен, но без обновления нет будущего, а обновление невозможно без отмирания всего устаревшего, - сказал он, провоцируя профессора на спор.

   - А кто определяет, что устарело? - ответил профессор вопросом.

   Разговор становился ну очень интересным. О профессоре он слышал ещё от деда и, никому ничего не говоря, потихоньку собирал информацию о родичах. Принятый тогда тремя братьями-бастардами вариант спасения рода, к которому они строго по закону не имели уже никакого отношения, восхищал оригинальностью замысла и изяществом исполнения. Как и решение об уходе в тень, практически в небытие, Венна Арма, которому обособленность от рода помогла сделать карьеру, ибо родственные связи зачастую мешают служебным. Но при этом никаких заявлений, документов и тому подобного, что может помешать совершить, если это понадобится, обратный ход. И упорство Кервинайка Армонтина, последнего из рода Армонтинов, с которым тот старается разрушить систему, дающую ему самому целый ряд привилегий, вызывало уважительное удивление.

   - Вы задали интересный вопрос, почтенный. Конечно, можно сослаться на волю Огня, который сам выбирает, что сжечь, а что оставить, но...

   - Но оставим рассуждения о воле Огня богословам, - кивнул профессор. - Каждый компетентен в своей области, а некомпетентность порождает неверные решения.

   - Стопроцентно согласен, - подхватил он. - И что я могу сделать в пределах своей компетенции?

   И тогда прозвучало это имя.

   - Кервинайк Армонтин.

   Он кивнул и уточнил.

   - Кервин. "Эхо. Свободная газета".

   - Да.

   Профессор смотрел на него открыто и не строго, а требовательно. Требуя понять несказанное.

   - Каждый человек бесценен. Я правильно понял вас?

   Профессор кивнул.

   - Нас слишком мало осталось, чтобы мы могли быть расточительными.

   - Браво! - вырвалось у него. - Блестящая формулировка. Вы разрешите ею воспользоваться?

   Профессор пожал плечами.

   - Разумеется. А к вопросу об отмирании и обновлении... Что важнее? Сосуд, в котором пустота, или Огонь, пылающий в сосуде?

   Он кивнул, оценив изящество цитирования старинного трактата, и продолжил изречение.

   - Золото, украшающее Храм, или Храм, освящающий золото?

   Брови профессора приподнялись в радостном удивлении.

   - Блестяще. Не ожидал.

   Он рассмеялся.

   - Ну, здесь я дилетант. Моя компетенция несколько в иной области. Разумеется, меня волнует будущее дуггуров, и я согласен с вами. В пределах моей компетенции я сделаю всё возможное.

   ...Умному достаточно, на этом они простились. И когда Венн начал - опять же потихоньку и не привлекая лишнего внимания - разбираться с газетой родича, то и наткнулся. На статьи некоего Гаора в газетах трёх и четырёхлетней давности. Послушный референт, никогда не задающий вопросов, не относящихся к конкретному заданию, и гордящийся этим, подготовил подборку. И прочитав её, Венн сам подложил в неё статью, подписанную озорным псевдонимом. Никто, он же Некто. Единство стиля бросалось в глаза, и если бы не три с половиной года перерыва, псевдоним бы раскрыли мгновенно. Но начинающего журналиста Гаора из "Эха" успели забыть. Это и спасло и парня, и газету, и Кервина.

   Что ж, Никто-Некто сработал на него, на всю операцию в целом. Попробуем проверить: случайны ли удар, его сила и меткость. Дадим возможность протянуть цепочку связи и получить ещё одну статью. И если второй выстрел будет столь же... эффективным, включим парня в операцию. Разумеется, не посвящая его в детали и планы. Пусть делает то, что умеет и может, и будет уверен, что это его свободный выбор. Марионетка, не подозревающая о своих ниточках, играет очень убедительно.

   Лихим виражом Венн закончил трассу и уже не спеша подъехал к кассе расплатиться за сеанс. Отличная штука - автодром экстремальных трасс.

* * *

   Весна в Дамхаре - горячая пора. Лето, впрочем, тоже. И хотя шофёрская работа внесезонная - людям надо есть и одеваться в любое время года - весенняя страда посевов коснулась и его. Между рейсами Гаор со всеми копал, рыхлил, сажал... не говоря уже об обычных работах по двору, чистке хлевов и прочем. В общем, работа на земле ему даже нравилась. Ещё в Орртене его заставляли помогать садовнику. Конечно, прополка дорожек и газонов - занятие муторное и противное, после которого долго болят пальцы, а вот возиться с цветами было приятно. И в училище тоже садовой работы не избежал. Там, правда, приходилось, в основном, полоть и чистить. Цветов почти не было, так как считалось, что цветы размягчают и размагничивают. Идиотизм, конечно, но... дело прошедшее. На дембеле он всё собирался купить себе пару горшочков на окно, но так и не собрался. То денег не было, то... хотя денег у него никогда не было. А здесь здорово помогало сознание, что он не только работает, но и работает. Сам ведь будет это есть.

   Под эти мысли Гаор привычно гнал свой фургон через кишащие людьми весенние поля, сады и огороды мимо бродящих по молодой нежно-зелёной траве стад. Половодье уже схлынуло, но в низинах было ещё сыро, речки ещё стояли вровень с берегами, а кое-где и мостами, и, проезжая, он прогибал гибкие настилы, разбрызгивая искрящуюся воду. И надо всем золотое, яркое, словно умытое полой водой солнце - Золотой Князь.

   Проверяя себя, Гаор посмотрел на карту. Нынешний рейс отличался от обычных. Опустошив фургон, раздав заказы и собрав бланки новых, он должен ехать не домой, а в Административный центр, и там у филиала Ведомства Крови его будет ждать хозяин. Ну, Ведомство крови, не Рабское, так что можно надеяться, что его из-за руля не отправят на торги. А остальное его не колышет. Просто здесь выбиться из графика в любую сторону опасно. Приехать раньше времени и ждать хозяина - это наверняка нарваться на полицию, а она очень не любит бесхозных рабов, даже с карточкой. Хорошо если только изобьют. А опоздать - это столь же гарантирована езда на "кобыле", не считая оплеух прямо на месте. Время-то указано точное - четырнадцать периодов пятнадцать долей. Так что, крутись сам и крути баранку, водила. И береги свою категорию. Надо бы это добавить к тем заповедям. Не верь, не бойся, не проси и категорию береги.