- Рыжий, - ответил Гаор, невольно любуясь ею.

   - Эй, паря, - засмеялся чернобородый и светловолосый мужчина, которого остальные называли Чубарём, - на хозяйский каравай рот не разевай.

   - От погляда убытку нет, - отмахнулась от него Милуша.

   - Да и прибытку не будет, - тихо закончила сидевшая рядом с девчонками женщина.

   Гаор уже приготовился к обычному весёлому трёпу, но матери стали разгонять всех на ночь, хотя по ощущениям Гаора время было ещё не очень позднее, у Сторрама он бы только-только на вечернем построении стоял, и весь вечер был бы впереди, но с матерями не спорят.

   - Седни уж на полати ложись, а завтрева посмотрим, - распорядилась Большуха.

   Полатями назывались высокие, почти на уровне его роста нары - настилом от стены до стены. Там лежали какие-то мягкие то ли зимние куртки, то ли обрывки одеял и, к удивлению Гаора, меховые опять же как шкуры. Куда ушли остальные, Гаор не заметил: он вдруг смертельно устал, и его неудержимо клонило в сон. Он даже раздеваться не стал, нагрёб себе мягкого и мгновенно заснул. И совсем по краю сознания прошла мысль, что хозяин обещал ему двадцать пять "горячих", и бить его будет как раз этот пленный аггр, но додумать, чем это ему грозит, он не успел, заснув окончательно.

   Разбудили его, самым бесцеремонным образом дёрнув за ноги.

   - А ну слазь, пока не сдёрнули.

   Гаор сел, больно ударившись макушкой о потолок. Внизу засмеялись.

   - Чего так рано?

   - Это кому рано?! - возмутилась внизу Нянька, - вот я сейчас вицу возьму, так сразу вовремя будет!

   Что такое вица, Гаор не знал, но смысл всего высказывания понял и спрыгнул вниз. Все уже сидели за столом, а некоторые, похоже, и уже и поработать успели. "Рано как здесь побудка", - подумал Гаор, быстро умываясь у рукомойника.

   - Как лопать, так ему вовремя, а как работать, так рано, - ворчала Нянька, пока Большуха накладывала Гаору каши и наливала молока, - ишь устроился, лемзяй, шавуй мамкин...

   Так его ещё не обзывали, и Гаор, приканчивая кашу, поинтересовался.

   - А это кто, Старшая Мать?

   За столом дружно грохнули хохотом. Улыбнулся и сидевший на своём дальнем конце - со всеми, но и отдельно - и молча быстро евший аггр. Ответить Гаору не успели, потому что в кухню вошёл хозяин. Весёлый, свежевыбритый, в полевой летней форме без петлиц и знаков различия.

   - Шумишь, Нянька? Так их бездельников!

   К удивлению Гаора, за столом продолжали смеяться. А Ридург стал распоряжаться. Кому сегодня где и что делать. Все понимающе кивали.

   - Рыжий!

   - Да, хозяин, - вскочил на ноги Гаор по неистребимой строевой выучке.

   - Так, а тебе Рыжий, в гараже разбираться и обустраиваться. Что в фургоне лежит, в большой сарай перетащишь. Обе машины проверишь, отрегулируешь, что надо, чтоб назавтра обе готовы были.

   Две незнакомые машины за день, без помощника и в незнакомом гараже... - это головы не поднять.

   - Большуха, устрой его и выдай, что надо.

   - Сделаю хозяин.

   - Ну, а чтоб ты не заскучал... - хозяин сделал выразительную паузу.

   "Тебе бы так повеселиться", - насторожился Гаор, сразу вспомнив про обещанные ему "горячие". И как в воду смотрел.

   - Тебе пять вступительных положено, да ещё двадцать пять за неподобающие мысли. Понял?

   - Да, хозяин.

   - Джадд, выдашь ему тридцать "горячих". Кожу не рвать! Понял?

   - Да, хозяин, - гортанно ответил аггр.

   Только тут до Гаора стало доходить, что его вчерашний порыв на драку может ему же и боком выйти, но ни исправить, ни изменить ничего он не мог.

   Ридург оглядел его с весёлой насмешкой и вышел. Гаор вздохнул и вернулся к недоеденной - в миске оставалось ещё две ложки - каше.

   - Давай, не копайся, - поторопила его женщина, собиравшая миски и кружки. - Тебе вона скоко всего исделать надоть.

   Гаор доел кашу, вытряхнул в рот последние капли молока и встал из-за стола.

   - Спасибо, мать.

   Женщина улыбнулась ему.

   - Красава я, можешь и так звать. Ты к Джадду сейчас прямо иди, а то хуже нет, как работать, да порки ждать.

   "Это точно", - мрачно подумал Гаор, накручивая портянки и влезая в сапоги. В гараже босиком не походишь. А остальные, как он заметил, выходили во двор, не обуваясь.

   Солнце только-только поднялось, и двор перечёркивали длинные тени. Незнакомые, непривычные запахи и звуки. Мычание коров, разгуливающие прямо по двору куры, тут же вчерашняя собака лежит на солнце и что-то как выкусывает у себя возле хвоста. Может, всё это и интересно, но в раскрытых дверях одного из сарайчиков стоит и с насмешливой неприязнью смотрит на него аггр. Стараясь держаться как можно спокойнее, Гаор пошел к нему. Аггр, одетый как все рабы: босиком, в мешковато спускающихся на ступни штанах и просторной рубашке навыпуск с закатанными выше локтей рукавами, неприятно улыбаясь, ждал его, скрестив на груди мускулистые руки.

   Подойдя почти вплотную, Гаор твёрдо посмотрел ему в глаза. Так близко ему аггров не приходилось видеть. Немногие встречи лицом к лицу на фронте в рукопашном были слишком коротки, пленных он видел издалека, а мёртвые... мертвые все одинаковы, только по остаткам формы и различишь.

   Аггр кивнул и ребром ладони ударил себя по поясу.

   - Ты раздеться.

   Гаор медленно расстегнул рубашку и сбросил её на землю прямо у ног, стянул через голову майку, оставшись полуголым. Джадд снова кивнул и посторонился, пропуская его в сарай.

   Острый запах кожи, обувного клея, ещё чего-то, верстак, полочки на стенах, у дальней стены как занавеска, какие-то ремни, инструменты...

   - Это сюда.

   Аггр указал ему на странное сооружение у стены. Широкая и длинная, почти в рост человека доска с полукруглым вырезом на верхнем конце и прикреплёнными к ней ремнями.

   Когда, подчиняясь кратким и вполне понятным командам аггра, Гаор вытащил её наружу и закрепил на наклонной подставке, ему стало понятно, что это. Это была знаменитая, памятная ему по рисунку в учебнике истории "кобыла" - станок для наказаний.

   - Ты лежать.

   Стиснув зубы, Гаор выполнил приказ. Мало того, что изобьют, так ещё во дворе, у всех на глазах... сволочь, палач, все аггры - сволочи, были и останутся такими.

   Джадд затянул ременные петли на его запястьях, плотно прижав его грудь к гладкой отполированной телами доске. Щиколотки пристёгивать не стал. "Ну да, там же сапоги, - сообразил Гаор - через них ноги плотно не зажмёшь". Но тут Джадд ловко, не расстёгивая, сдёрнул с него вниз брюки и трусы, спутав или колени.

   - Ты дёргаться нет, - сказал аггр и ушёл в сарайчик, оставив Гаора во дворе.

   Вырез для головы позволял дышать, но не смотреть по сторонам, и Гаор обречённо ждал продолжения. Тридцать "горячих". Не смертельно, но это как бить будут. Хозяин велел кожу не рвать, но тогда спецура тоже его избил, чтоб кожа была целой, а матерям пришлось к нему Мать-Воду звать большим моленьем, а здесь что будет?

   Аггра не было долго, или это только ему показалось так. Но вернувшись, аггр зашёл спереди и показал ему... Огонь Великий, не дубинка, плеть! Это не просто боль, это - позор! Огонь Справедливый, за что?!

   - Ты воевать, - сказал аггр, разминая плеть ладонями, - ты победить. Ты раб. Хозяин велеть. Тридцать ударов. Кожу не рвать. Я бить. Ты кричать.

   И отошёл. "Врёшь, - прикусил губу Гаор, - врёшь, не закричу, нет, я вас, сволочей, стрелял, как хотел, нет, не закричу".

   Свист разрезаемого плетью воздуха, и как огненная узкая струя хлестнула его по спине. Первый, - сказал про себя Гаор. Но он быстро сбился со счёта, настолько непривычно острой была боль. Он старался молчать, искусав в кровь губы, но на, кажется, десятом ударе застонал.

   - Правильно, - сказал над ним аггр. - Ты кричать.