— Ты на меня не смотрела. Сейчас, на танцполе, с этим твоим приятелем. — Хью сделал паузу. — Ты смотрела куда угодно, но только не на меня. Что может означать только одно: ты заметила меня раньше и сознательно старалась не смотреть в мою сторону. Кстати, стоит ли тебе это пить? — Он кивнул в сторону наполовину пустой кружки с пивом.

Было одно волнующее мгновение, когда ей показалось, что он считает ее беременной.

— Это разрешено. Мне уже больше восемнадцати.

— Я видел, как ты что-то недавно приняла. Таблетку. — У него был ровный тон. — И дала одну своему парню.

Милли постаралась не улыбаться. Неудивительно, что у него был осуждающий тон.

— И ты решил, что это экстази? Ради всего святого, разве похоже, что я принимаю наркотики?

— Вы оба отплясывали так, как будто были под кайфом, — рассудительно сказал Хью.

— Вообще-то мы были под «Тик-Таком». — Милли глотнула из своей кружки. — А я танцевала так, чтобы составить Джеду компанию.

— Хм. Жаль, твой парень это не ценит. Он сейчас у стойки бара забалтывает новую девицу.

— Джед не мой парень. Просто знакомый. — Вытянув шею, Милли разглядела Джеда в баре, он старался очаровать свою долгожданную медсестру, по которой вздыхал уже несколько месяцев. Она была высокая, с сильно вьющимися волосами и ртом как у Джулии Робертс. — А ты-то что здесь делаешь? Вернее, я знаю, что ты здесь делаешь, — поправилась она, помахав свободной рукой, — но никогда бы не подумала, что это твое место.

Произнося эти неуклюжие слова, Милли поняла, что за ней наблюдают. Теперь была ее очередь. Так Печально пристально следила за ними обоими через просвет в толпе, полностью игнорируя мужчину, который стоял рядом и шептал ей что-то на ухо.

— Это не мое место. Меня сюда затащили помимо моей воли. — Хью проследил за взглядом Милли. — Я создал вебсайт для новой компании. Они открылись на прошлой неделе и очень настаивали, чтобы я пошел с ними сегодня вечером это отметить.

— Правда? Я слышала, что ты в последнее время работаешь в кафе. — У Милли внутри все еще было перекручено, но она чувствовала, что неплохо справляется с этим. Боже, они практически вели нормальную, вежливую беседу.

— Я об этом и говорил. — Хью слегка улыбнулся. — Интернет-кафе на Вардор-стрит. Я занимался их техническим обеспечением.

О. Значит, он не мыл посуду.

— Ее зовут Анита, — продолжал он. — Она официантка.

— Она собирается покорить тебя сегодня. — Милли не была уверена, стоит ли это говорить, но все равно сказала. Пусть, какого черта.

Хью засмеялся и подвинул стул.

— Я уже догадался.

— Я слышала, как она говорила о тебе в туалете. Она «36-2 Д», — беспечно добавила она.

Боже, она что, стала мазохисткой?

— Я это знаю. Она мне сообщила.

— Тогда почему ты не рядом с ней?

— Перестань, — сухо произнес Хью. — Я подошел к тебе, именно чтобы сбежать от Аниты.

Как это льстит ее самолюбию. Заинтригованная, Милли спросила себя, какие еще фокусы он припас. Может, он пригласит ее потанцевать с ним что-нибудь медленное и тягучее. Но не потому, что он в нее влюблен или еще что-нибудь в этом роде, а только чтобы отделаться от Так Печально.

Этот сценарий был ей знаком по подростковым годам — очень эффективный способ дать кому-то понять, что он тебя не интересует. Беда в том, что если ты втайне была увлечена мальчиком, который использовал тебя для своих целей, то, когда музыка заканчивалась, было больно слышать его самодовольное заявление: «Хорошо, мы ее отшили, теперь можешь идти».

Или даже — ух: «Здорово, Милли, ты славный парень».

Такие слова быстро не забудешь. Особенно когда тебе пятнадцать.

— Но это неправда, — заметил Хью.

— Правда! Он так меня и назвал! И даже шлепнул меня по заду, говоря это.

Хью смотрел на нее удивленно.

— Что?

Милли слишком поздно поняла, что они говорят вовсе не о ее подростковом унижении. Теперь он решит, что она не в себе.

А с чокнутой спать дважды не захочется.

Тряся головой и стараясь выглядеть нормально, она сказала:

— Извини, извини. Что неправда?

К счастью, он решил не замечать ее временного помрачения.

— Я хотел сказать, что подошел к тебе не для того, чтобы отделаться от Аниты. Нам надо кое о чем поговорить. — Хью мялся, искал слова. — Я должен извиниться перед тобой.

Ты чертовски прав, приятель!

— Слушай, не стоит, — соврала Милли. — Я серьезно. Все в порядке.

— Нет, не в порядке. Я должен объяснить, почему...

— Хью? — Очевидно устав дожидаться, Анита материализовалась перед ними. — Потанцуешь со мной?

Вот так просто, восхитилась Милли. Никаких сомнений, никакой неуверенности. Так Печально хотела его вернуть, поэтому она пришла за ним. Как трехлетний ребенок упрямо требует отдать назад любимую игрушку.

— Вообще-то, — заметил Хью, — я собирался...

— Пожалуйста! Это моя любимая песня.

Диджей гордился своими разносторонними вкусами, поэтому после ухающего техно-рэпа поставил Селин Дион, выводящую трели о сердце, которое будет продолжать биться-я-я.

— Вообще-то, — повторил Хью, — я собирался пригласить Милли потанцевать со мной.

Многих лет как ни бывало: ей вдруг опять было пятнадцать. У нее были скобы на зубах, и она сохла по Энди Тренту. Милли знала, что ничего не значила для Энди, — он приглашал ее танцевать, только чтобы заставить ревновать Стефани Чемберс, — но она не могла ему отказать, это было легче сказать, чем сделать. Если бы она сказала Энди «нет», он бы только пожал плечами, засмеялся и пригласил кого-то еще. А если она говорила «да», у нее была возможность обнимать его три минуты и вспоминать об этом многие недели; три минуты божественной близости, прежде чем закончится музыка, он по-приятельски шлепнет ее и вернется к своим друзьям.

Поэтому она никогда не могла заставить себя сказать «нет». Кому вообще нужна эта гордость? Три минуты невообразимого счастья было лучше, чем ничего. Сказать «нет» — значит отрезать себе нос, чтобы досадить лицу.

Хватит, хватит, мне уже не пятнадцать. Мне двадцать пять. Я взрослая женщина с громадной гордостью и зубами без железок.

— Хорошо, — выпалила Милли.

— Извини. — Хью пожал плечами и улыбнулся Так Печально.

Девица бросила убийственный взгляд в сторону Милли и отчалила.

— Теперь нам придется это сделать, — пробормотал Хью, отчего ее самооценка безгранично выросла.

— Необязательно. Если честно, я бы лучше осталась здесь.

— Не глупи.

Милли совсем не была уверена, что ей хочется танцевать.

— Я думала, ты хотел мне что-то сообщить.

Улыбнувшись, Хью взял ее вялую руку и поднял Милли на ноги.

— Это может подождать.

О боже, есть ли на свете более изощренная пытка? Пока они танцевали вместе, каждая клеточка тела Милли требовала большего, желая бесстыдно прижаться бедрами к его бедрам, провести руками по его спине, на дюйм приблизить голову к его плечу... и еще на дюйм, и еще на дюйм...

Давай, взывали ее возбужденные гормоны, давайте раскрутим это шоу! Это он, верно? Не старайся делать вид, что ты забыла! Именно с ним тебе прошлый раз было так хорошо, так чего же ты сейчас ждешь?

Они были простыми гормонами, они не понимали. Милли собрала свою силу воли, всю до последней капли, и сосредоточилась на музыке. Когда они с Эстер пошли в кино смотреть «Титаник», менеджер кинотеатра был вынужден попросить их плакать потише. Очевидно, другие зрители жаловались, что не слышали слов. Не думай о Хью, не думай о нем, скоро все кончится, продолжай двигаться и не думай о Хью. О господи, он ущипнул меня за зад!

— Что? — спросил Хью с невинным видом.

— Зачем ты это сделал?

— Что сделал? — поддразнивал он ее.

— Это! — Это было так пошло и неромантично с его стороны. Совсем не интеллигентно.

В бешенстве Милли ущипнула его в ответ — и довольно сильно.

— Ой, больно!

— Вот и хорошо.

Через долю секунды она почувствовала, что это повторилось. Обернувшись, Милли увидела счастливого Джеда, удаляющегося с медсестрой его мечты. Он ей подмигнул и пошло, неромантично поднял два пальца вверх.