Как только Милли вышла из ресторана, с другой стороны улицы раздался пронзительный свист.
— Это как грабить банк! — воскликнул Джед, когда Милли подбежала к грязной серебристой «тойоте». — Всегда хотел быть водителем при побеге. Давай запрыгивай!
Милли сомневалась.
— Я не должна прыгать в машины к незнакомым мужчинам.
— Отлично, и это говорит девушка, зарабатывающая на жизнь выступлениями в роли гориллы. И потом, мы не незнакомцы, мы хирурги. — Говоря это, Джед помахал своим больничным удостоверением. — Более того, мы только что спасли тебя от садовника, с которым так же весело, как с удобрением. И у тебя все еще мой телефон, — напомнил он ей. — Но тебе решать. Мы едем в «Мандрагора-клуб». Если хочешь присоединиться, будем очень рады. Но должен предупредить на случай, если ты уже без ума от меня, я никогда не сплю с незнакомыми девушками в первую же ночь.
Милли взглянула на ярко освещенный вход «Винченцо». Затем проверила, сколько времени. Пятнадцать минут одиннадцатого. Если она сейчас вернется домой, ей придется остаток вечера сидеть в кресле, пока Эстер и Нэт будут обниматься на диване.
Запрыгнув на заднее сиденье машины — и приземлившись на стетоскоп, — Милли сказала:
— «Мандрагора» звучит заманчиво.
Клуб был заполнен людьми, и на танцполе не было ни дюйма свободного пространства, но это не помешало Джеду и Уоррену, его соучастнику, вытащить Милли на середину. Они отплясывали с энтузиазмом возбужденных лабрадоров, пока жажда и усталость не заставили их направиться в бар. Прикончив по пинте легкого пива, они вернулись обратно на танцпол, чтобы отдавить побольше ног. Милли, как фрисби, летала от одного к другому. Это было напряженно, но весело. Джед и Уоррен были здесь не для того, чтобы произвести на кого-то впечатление — как многие другие, — они просто веселились от души, максимально используя свое драгоценное свободное время этой ночью. Ни один из них не позволил ей заплатить за выпивку. И — самое главное — никто даже не упомянул о садоводстве.
Это больше похоже на веселье, думала Милли, тяжело дыша и перелетая от Уоренна к Джеду и обратно — теперь уже не как фрисби, а как граната. Ходить в такие заведения и развлекаться — вот что нужно, чтобы не думать о...
Ну, о другом.
О других людях.
О других людях, которые останутся безымянными и которые, без сомнения, не тратят свое бесценное время на размышления о ней.
Как же его звали? Боже, разве не странно, она не может вспомнить.
— Меняемся! — прокричал Уоррен ей в ухо. — Скажи Джеду, что его очередь!
Ух ты! Милли пронеслась по танцполу и налетела на широкую грудь Джеда.
— Уоррен говорит, что твоя очередь, — проорала она, стараясь перекричать музыку.
Джед поднял ее и покрутил как волчок. Когда он опустил ее на пол, Милли пришлось схватить его за руки, чтобы сохранить равновесие. Прижав ее к себе, он улыбнулся и направился с ней в сторону бара.
— Готова к еще одной пинте? Ты отстаешь. Тот слабак, кто последним прикончит кружку.
Мочевой пузырь Милли и так чуть не лопался. Сначала несколько бокалов вина, а за последний час три пинты легкого пива давали о себе знать.
— Мне половину, — взмолилась Милли.
— Половину? — Брови Джеда возмущенно подскочили. — Ты что, какая-то девчонка?
— И моя фамилия Слабак. — В виде извинения она сжала его руку. — Что я могу сказать? Я представительница слабого пола, мне не угнаться за вами.
Когда музыка на мгновение замолкла, в ее сумке снова зазвонил телефон. Милли совсем забыла, что он остался у нее, и стала оглядываться, стараясь понять, откуда исходит звук.
Засмеявшись, Джед ловко провел рукой вокруг ее талии и вытащил телефон из ее сумки.
— Да? Привет, вы где? Нет, мы в «Мандрагоре», — он перекрикивал возобновившийся водопад музыки. — Едете сюда? Отлично! Увидимся. — Он выключил телефон и улыбнулся Милли. — Последняя смена закончила работу. Они направляются сюда.
— Хорошо. — Милли скрестила ноги.
— Слушай, можно тебя спросить? Но это личный вопрос.
— Спрашивай. Только побыстрее, — очень романтично заявила Милли, — потому что я страшно хочу писать.
Джед колебался. Он и так весь взмок и раскраснелся после недавних упражнений на танцполе, а теперь стал и вовсе пунцовым.
— Скажи, я тебе нравлюсь?
Милли была потрясена:
— Конечно нравишься! Ты меня спас, верно? Я была барышня в беде, а ты героическим рыцарем! А потом ты платил за всю мою выпивку, а это тоже неплохо...
— Я имел в виду, — прервал Джед ее бормотание, — ты в меня не влюбилась?
Милли онемела.
— Не влюбилась, верно? — Он был нетерпелив.
— Э... в общем, нет.
— Блестяще. — Джед облегченно вздохнул и неуклюже похлопал ее по плечу. — Ух. То есть я так и предполагал, но решил проверить.
К этому времени его уши были уже интенсивно-красными. Улыбаясь, потому что и так все было очевидно, Милли спросила:
— Почему ты спрашиваешь?
Джед пожал плечами и, казалось, застеснялся; теперь он больше походил на скромного молодого фермера, чем на опытного хирурга.
— Есть одна медсестра, которая мне очень нравится, она одна из тех, кто сейчас едет сюда из больницы. Я просто хотел удостовериться, что ты не расстроишься, если я ...
— ...переключишься на нее? — вмешался Уоррен, присоединившись к ним в баре. — Речь идет о Дженни, да? Он уже несколько недель зациклен на ней, — пояснил он.
— Ты точно не возражаешь? — Джед проигнорировал своего друга. — Мы же затащили тебя сюда. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя...
— Дурачок, конечно я не возражаю! — Милли засмеялась над выражением его лица. — Давай дерзай.
Он с облегчением запечатлел влажный поцелуй на ее лбу.
— Отлично, когда они приедут, я тебя познакомлю со всей командой. Кто знает, может, кто-нибудь придется тебе по душе, — добавил он, подмигивая. — Например, Рауль, ортопед, он во всех отношениях неплохая добыча.
— Спасибо, но я правда не ищу... ну, знаешь...
— Эй, — нетерпеливо прервал их Уоррен. — Мы не пьем и теряем драгоценное время. — Он пнул Джеда в бок. — Ты заказываешь или нет? Я готов.
К тому моменту ноги Милли уже перекрутились до самых щиколоток и она произнесла:
— А мне надо в туалет. Вернусь через секунду.
ГЛАВА 46
Воздух в женском туалете был насыщен сигаретным дымом, лаком для волос, духами и слухами. В ожидании своей очереди Милли прислонилась к прохладным плиткам стены, закрыла глаза и сосредоточилась на обрывках разговоров, жужжащих вокруг. В основном потому, что это было лучше, чем думать о том, как хочется писать.
— ...Говорю же тебе, это как целовать верблюда.
— .. .Черт, вставка из бюстгальтера куда-то делась... выпала, наверное, на танцполе.
— ...Как она может ему нравиться? Это же ходячий мешок целлюлита.
— ...Говорю тебе, он красавчик.
— ...Надо ее найти, они же сорок фунтов в «Ла Сензе» стоят!
— ...Но я его люблю, и он сказал, что л-любит меня, а теперь он вьется вокруг этой толстой коровы, и я не знаю, что мне де-е-елать...
— ...Представляешь застрял в кольце, вставленном в ее пупок. Пришлось вызывать «скорую», и их вместе унесли на носилках.
— .. .У него жена умерла в прошлом году. Глаза Милли резко открылись. Пальцы на ногах напряглись. Эту последнюю фразу произнесла высокая брюнетка, которая увлеченно пудрила щеки у раковины. Рядом ее коренастая подруга подкрашивала глаза лиловыми тенями.
Дверь туалетной кабинки распахнулась. Очередь Милли.
Это все мое воображение, подумала Милли. Они могут говорить о ком угодно, надо взять себя в руки, это просто необходимо.
Но она стала писать медленно и бесшумно, чтобы не пропустить ни одного слова.
— Откуда ты знаешь?
— Я сама его спросила, балда! Вчера он работал в кафе, а Джерри, как обычно, трепался о своей подружке — боже, этот парень просто размокший салат, — а я спросила: «А как у вас? Есть подружка?», а он и говорит: «Нет», а я подумала: «Ура». Потом сказала: «Почему? С вами что-то не в порядке — слишком уродливый?», а он вроде улыбнулся и согласился: «Наверное, в этом причина». Тогда Джерри пихнул меня, потащил в кухню и прошипел: «Идиотка, он был женат. Его жена умерла в прошлом году». А я тогда: «О господи, так печально». Такая, в общем, траге-е-едия.
