Однако Лукас, ее собственный вор, никуда не убегал. Он лежал рядом с ней лицом вниз и занимал три четверти кровати.

И храпел.

Эстер была слишком удивлена, чтобы засмеяться, она проигрывала в голове каждое мгновение, проверяя, не упустила ли что-нибудь. Как если бы ты села смотреть фильм и следующее, что помнишь, — просыпаешься, а на экране идут заключительные титры.

Но даже этого не было. Не было никаких оправданий. Все заняло три минуты, от начала и до конца.

И это не было головокружительно быстро. Это просто было так... так плохо. Так неумело, при полном отсутствии фантазии. Ладно, может, у Лукаса и был приличный инструмент, но он не имел ни малейшего понятия, как им пользоваться. Он был неуклюж, резок и нескоординирован. Так же некомпетентен, как четырнадцатилетний мальчишка, с удивлением размышляла Эстер, и никакого чувства ритма, никакой тонкости.

Как ни печально это признавать, от правды никуда не деться. Факт оставался фактом: несмотря на всю свою сексапильность и репутацию ловеласа, Лукас Кемп был в постели полным нулем.

Громкий храп сотрясал его тело, этого звука было достаточно, чтобы разбудить соседей. Противный звук, похожий на поросячье хрюканье, нечто отталкивающее и неприятное. Эстер пихнула его локтем в ребра, и он издал протестующий стон.

— А? Что такое?

— Ты храпишь.

Как большой, жирный боров.

— О. Извини. — Он тряс головой и не мог открыть глаза, как будто проспал много часов, потом на его лице появилась ленивая, самодовольная улыбка. — Эй, это было блестяще. Ты была потрясающей, Эстер. Боже, я совсем разбит. Сколько времени?

Эстер произнесла со значением:

— Двенадцать минут одиннадцатого.

— Да? Хорошо, что ты меня разбудила, пожалуй, я пойду. — Зевая, он слез с кровати и взял свой костюм Ричарда Гира. — Мне правда понравилось. Надо будет как-нибудь повторить.

Только не со мной, подумала Эстер. Но до этого он был с ней добр так, что она не могла произнести такое вслух. Вместо этого она сладко улыбнулась, повыше натянула одеяло и стала наблюдать, как Лукас облачается в одежду, которую с такой скоростью сбросил с себя всего десять минут назад.

— Да. Обязательно.

Уже полностью одевшись, он наклонился над кроватью и запечатлел быстрый поцелуй на ее лбу.

— Пока, милая. Ты была фантастически хороша.

— Спасибо. — Эстер ужасно подмывало захихикать.

— Тебе тоже понравилось? — Лукас до смешного был доволен собой.

— О да, конечно. — Кивнув, Эстер умудрилась сохранить серьезное лицо. И честно добавила: — Мне гораздо лучше.

— Нет! — возбужденно выдохнула Милли. — Не могу поверить! Только не Лукас. Конечно, не Лукас.

— Я говорю правду, только правду, клянусь. — Эстер сидела скрестив ноги на ковре в гостиной и качала головой.

Милли была так поражена, что даже не заметила, что край шоколадного печенья погрузился в ее кружку с чаем. Вернувшись домой в одиннадцать часов, Милли определенно не ожидала такого.

Чтобы окончательно удостовериться, она спросила:

— Ты уверена, что тебе все это не приснилось?

— Я сама себя об этом спрашивала. Жаль, что не приснилось. Милли, три минуты! — Она начала хихикать, потом добавила: — Могу поспорить, у Дебры Уингер в «Офицере и джентльмене», такого не было.

— Какое разочарование. Кто бы мог подумать? — поражалась Милли. — Лукас Кемп несостоятелен в постели.

— Абсолютно несостоятелен. Все это время я его считала каким-то сексуальным богом. А он ни на что не годен, он подделка! Но я не понимаю, как ему удавалось так долго это скрывать.

— Сама подумай, — рассудила Милли, — ты не знаешь никого, кто бы переспал с ним.

— Верно.

— И ты ведь тоже ему не сказала, что он был ужасен.

Эстер скорчила физиономию.

— Я не могла. Бедный Лукас, он считает себя неподражаемым. Как я могла разбить его иллюзию, после того как он был так добр ко мне? Все равно что сказать пятилетнему ребенку, что его рисунок никуда не годится. Я не могла быть такой жестокой.

Милли взглянула на нее.

— Знаешь, я думала, ты гораздо больше расстроишься.

— Ты шутишь? — Эстер наклонилась и взяла еще одно печенье. — Это лучшее, что могло произойти. Я излечилась, разве не видишь? Мне больше не нужно желать Лукаса. Я могу жить дальше. Я свободна.

Это действительно было облегчением.

— А Нэт?

— Ну, я все еще расстроена из-за Нэта. Конечно расстроена. Но все это из-за того, что он уверен, будто я спала с кем-то еще. А я знала, что это не так. — Она пожала плечами. — Это было самое ужасное: меня считали виноватой, а я была невиновна.

— Значит, секс с Лукасом помог?

— Боже, конечно. По крайней мере, хоть Нэт меня и бросил, я знаю, что теперь я это заслужила.

— Ладно, — сказала Милли. Она подняла свою кружку и чокнулась с Эстер. — В таком случае давай выпьем. За Лукаса.

ГЛАВА 39

— Все дело в твоей матери, — со вздохом произнес Ллойд Брэди.

А Милли гадала, почему отец с Джуди пригласили ее на ланч.

— В чем проблема?

— Она все еще здесь. Разве этого мало? — Ллойд в отчаянии поднял брови. — Речь шла о нескольких днях. А прошел уже месяц. Мне кажется, что я снова женат на этой чертовой женщине!

— Я же тебя предупреждала.— Милли сочувствовала, но не слишком. — С самого начала ты не должен был соглашаться, чтобы она останавливалась у вас. Вкусно пахнет, — просияла Милли, когда Джуди поставила перед ней на стол картофельную запеканку. — А ты не можешь сказать, что ей пора уезжать?

— Я пытался. Она рассмеялась и велела мне не говорить глупости. — Ллойд еще раз глубоко вздохнул и положил себе на тарелку фасоль с морковкой. — Она говорит, что сейчас, когда она от души веселится, ей никак нельзя уезжать.

Милли была потрясена.

— У твоей мамы появился здесь друг, — объяснила Джуди.

— Что? Вы шутите? Это серьезно?

— Кто знает? Она часами болтает по телефону, хихикая, как девчонка. А почти каждый вечер она исчезает с ним.

Ни один из них не выглядел слишком радостным.

— Но это здорово, — заявила Милли. — Правда? Именно этого ей так хотелось все эти годы. Наконец-то она нашла того, кто ей нравится, это прекрасная новость! — Она с энтузиазмом наклонилась вперед. — Давайте, расскажите мне о нем. Как он выглядит?

Ллойд и Джуди переглянулись.

— Мы не знаем, как он выглядит, — сказал Ллойд, — потому что мы его не видели. И возможно, это не такая уж прекрасная новость.

— Почему, скажите на милость?

— Мы думаем, он женат, — объяснила Джуди.

— Что?

— Наверняка. Это единственное объяснение, — пожал плечами Ллойд. — Иначе зачем такие секреты?

— О боже, — простонала Милли, чувствуя, что ее надежды рушатся. — Этого только нам не хватало. Моя мать превратилась в гулящую женщину, разбивающую семью, и в итоге все это закончится слезами. Как она может так глупо себя вести? Вернее сказать, — воскликнула Милли, — как она может так позориться?

— Мне очень жаль, дорогая. — Ллойд успокаивающе похлопал Милли по руке. — Но мы подумали, тебе следует знать. И может, тебе стоит с ней поговорить. Выясни, что представляет из себя этот новый приятель, и постарайся привести ее в чувство.

— Пусть она одумается, пока еще не поздно, — подзадоривала Джуди, — прекратит все сразу и, может, успеет на следующий поезд до Лондона.

— Хотите, чтобы я выполнила всю грязную работу? Вы трусы! — Несмотря на все услышанное, Милли начала смеяться. — Разве вы сами не в состоянии с ней поговорить?

— Когда это бывшая жена прислушивалась к советам бывшего мужа? — спросил Ллойд с усмешкой. — Меньше всего можно ожидать, что Адель выслушает мой совет и скажет: «Знаешь, дорогой, ты абсолютно прав». А ты ведь ее дочь, — напомнил он Милли.

— Ха. Но я же не виновата.

— Более вероятно, что она выслушает тебя.

— Ты просто хватаешься за соломинку, — предупредила Милли.