— Не свидание. Да, конечно, я с вами абсолютно согласна.

К этому времени сердце Милли уже достигло ее ботинок — впрочем, это было бы правдой, если бы на ней были ботинки. Пальцы ее ног больше не скручивало. Они распрямились и выглядели грустными и брошенными на кухонном полу.

— Свидания не входят в мои планы, — мягко объяснил Хью. В этой ситуации это было лишнее. — Ведь у меня недавно умерла жена. Я просто хотел убедиться, что вы поняли. Я не... не встречаюсь ни с кем.

В голове Милли раздался слабый голосок (похожий на голос Эстер), он победоносно шептал: «Ха, ха, так тебе и надо, ха, ха, ХА, ХА».

— Не беспокойтесь, — объявила Милли со всей искренностью, какую только могла изобразить. — Хочу сказать, я с вами согласна. Полностью. Я тоже не хожу на свидания.

ГЛАВА 10

— Так, так, Милли Брэди, иди-ка сюда, дай на тебя посмотреть. — Лукас Кемп протянул к ней руки, поцеловал в обе щеки в знак приветствия и бросил на нее долгий оценивающий взгляд. Широко улыбаясь, он произнес: — Прекрасно, прекрасно. Ты ничуть не изменилась.

— Ты тоже. — Милли также улыбалась; она забыла, каким неисправимым дамским угодником он был. Нет, она не забыла, что он мастер флирта — это было все равно что забыть, что бананы желтые, — но с годами она забыла, насколько интенсивны его чары.

Лукас Кемп мог бы уговорить кухонный стол, если бы он был женского рода. Он был неутомим.

В принципе Милли вынуждена была признать, что и Лукас тоже не утратил привлекательности. Особенно если брать в расчет жизнь, которую он вел. Когда шесть лет назад он покинул Корнуолл, чтобы стать знаменитым диджеем в Лондоне, у него были волосы до плеч, длинные заостренные баки, и он одевался в стиле Лоренса Левеллин-Боуина[3], которому было легко подражать. Особенно в Ньюки.

Теперь волосы у него были короче, баки на месте, но другой формы, а ястребиный нос по-прежнему велик. На нем был простой черный свитер с закатанными рукавами и черные брюки. Носков не было. Ботинок тоже. Ему будет легко раздеться за десять секунд и прыгнуть в постель с очередной добычей, подумала Милли, пытаясь сдержать свою фантазию.

Впрочем, это был офис Лукаса Кемпа, расположенный на первом этаже его дома, и он мог ходить так, как ему хочется.

Но желательно не в набедренной повязке и галошах.

— Ладно, перейдем к делу. — Лукас уселся на край стола и указал Милли на кожаное кресло. — Считаешь, ты справишься с подобной работой?

— Мне нужна работа, а эта кажется занятной, я умею кататься на роликах и не против повалять дурака. Что еще сказать?

— Отлично, — произнес Лукас весело. — Как насчет раздевания?

Ой.

— Извини, — Милли была тверда. — Я не против того, чтобы надевать безумные наряды, но заниматься стриптизом — это исключено.

— Жаль. Уродливые рубцы?

— Нет! Черт возьми! — воскликнула Милли, прежде чем поняла, что он просто ее дразнит.

— И еще, — снова усмехнулся Лукас, — тебе понадобится чувство юмора.

Следующие тридцать минут он слушал, как она поет, смотрел, как она танцует, рассказывал, что представляет из себя эта работа, и объяснял, как устроен его бизнес.

Наконец он произнес:

— Пожалуй, это все. Добро пожаловать в компанию.

— Хочешь сказать, ты меня принимаешь? — Милли была потрясена. — Я прошла испытания? Ты правда меня хочешь?

Ой, не стоило этого говорить. В уголках зеленых глаз Лукаса появились искорки — она хорошо помнила эту его особенность. Не то чтобы он когда-либо уделял ей особое внимание, просто таким уж был Лукас. Он со всеми так обращался. Даже с кухонными столами.

— Я действительно хочу тебя. — Слова сопровождались игривым поднятием бровей. Протянув к ней руки, он продолжал: — А кто бы не захотел? Такая фигура, такие глаза, не говоря уже о волосах. — Лукас тряхнул головой, очевидно онемев от восхищения. — Знаешь, кого ты мне всегда напоминала? Фею на верхушке рождественской елки.

— Отлично, большое спасибо, — пробурчала Милли. Подобные слова не являются комплиментом, если вы всю жизнь мечтаете быть похожей на Лили Манстер.

— А как вообще твои дела? Замужем? Нет? Есть приятель?

Вчера вечером Хью Эмерсон задал ей те же вопросы.

— Лесбиянка, — ответила Милли.

Конечно, это не отпугнуло Лукаса, наоборот, его глаза заблестели.

— Потрясающе.

— Не совсем, — отрезала Милли, прежде чем он начал планировать поющие лесбограммы. — Нет, сейчас у меня никого нет. Отдыхаю от мужчин. — Он все еще ухмылялся. — Лукас, это была неудачная шутка, женщины меня не интересуют. А тебя?

— Меня? Меня они определенно интересуют.

— Достаточно, чтобы жениться?

Он выглядел удивленным.

— Нет, спасибо.

— Подруга?

— Ну, знаешь... Мне некогда скучать.

Все тот же прежний Лукас, подумала Милли с улыбкой. Это значило, что у него было полдюжины подруг, с которыми он встречался время от времени, тогда, когда ему было удобно, и, без сомнения, обращался с ними ужасно, как это было в прежние времена.

Как будто отгадав ее мысли, уже провожая ее, он спросил:

— Кстати, как Эстер? Вы общаетесь?

— О, да.

Он выглядел довольным.

— Здорово. Чем она теперь занимается?

В основном говорит о тебе. Конечно, если не мотается по всему Ньюки, вылезая из кожи вон, стараясь случайно с тобой встретиться.

А вслух Милли произнесла:

— Она в ювелирном бизнесе. — Пожалуй, так звучало шикарнее. Милли не стала сообщать, что Эстер торгует дешевыми серьгами на рынке Ньюки.

— Правда? А где она теперь живет? Вот оно.

— Со мной. — Милли повернулась и посмотрела на него очень сурово. — Нет, прежде чем ты об этом подумаешь, предупреждаю, что она тоже не лесбиянка.

Лукас засмеялся.

— Милая старушка Эстер, она всегда была хорошей подругой.

О боже, подумала Милли, не слишком обнадеживающе. Вряд ли Эстер была бы польщена. «Старушка» и «хорошая подруга» — уж больно пренебрежительно.

Поняв, что он продолжает говорить, Милли спросила:

— Извини, что ты сказал? Лукас повторил небрежным тоном:

— У нее что, тоже никого нет?

Это безусловный рефлекс, по Павлову, решила Милли, он просто не мог не задать этот вопрос, у некоторых мужчин никогда не бывает перебора.

— Конечно нет, у Эстер очень красивый парень, — сообщила она Лукасу с энтузиазмом. — Он замечательный, они идеальная пара. Эстер с ним абсолютно счастлива. Правда — такой любви можно только позавидовать.

Милли спрашивала себя, не переусердствовала ли она в похвалах, не слишком ли увлеклась. Лукас был заядлым охотником... мысль о том, что Эстер счастлива с кем-то еще, могла вызвать у него интерес. На ум пришли бык и красная тряпка. Боже, он может посчитать это трудностью, которую стоит преодолеть.

Однако Лукас лишь покачал головой и беззаботно улыбнулся, распахивая перед ней входную дверь.

— Старушка Эстер, это отличная новость. Я рад за нее. Ладно, увидимся завтра днем, я представлю тебя остальным членам команды... Черт, извини.

Он отвечал на звонок по своему мобильному, пока они подходили к забрызганной грязью светло-зеленой машине Милли. Она слышала, как Лукас очаровывал кого-то женского пола, называя ее «дорогой», прося прощения за то, что подвел ее прошлой ночью. При этом он подмигнул Милли и изобразил на лице добродушное отчаяние.

Когда разговор был благополучно завершен, она сказала:

— Ты совсем не изменился.

— На самом деле изменился. — Лукас обнадеживающе хлопнул ее по плечу. — Я стал лучше.

Милли была настроена скептически.

— Лучше?

— Милая, — он игриво поднял бровь, — поверь, я стал лучше во всем, что ты можешь вообразить.

— Ну? — потребовала ответа Эстер, с такой силой втянув ее в дом, что Милли отлетела к стене. — Он толстый? Лысый? Он спрашивал обо мне?

— У него свои волосы и зубы. И нет, он не толстый. И да, он спрашивал о тебе.