— Ты все верно просчитала. — Мартин грустно усмехнулся. — Я искал тебя в театре, однако твои коллеги не сказали мне, куда ты уехала и зачем. С твоей стороны было очень мило заставить их так нагло лгать!

— Но они действительно ничего не знали! — воскликнула Сильвия. — Вернее, им была известна причина моего ухода из театра, но тебе не обязательно было ее знать. По крайней мере, тогда...

— Звучит чудесно: я не заставляла их лгать, а просто просила сказать неправду! Так кто же ты после этого, Сильвия, если не обманщица? И почему, когда прошло уже достаточно времени, ты не образумилась и не вернулась ко мне, раз утверждаешь, что наш роман не был для тебя простым развлечением?! — Казалось, Мартин готов испепелить Сильвию гневным взглядом.

— Ты не поверишь, но некоторое время назад я летала в город, где мы повстречались. И именно для того, чтобы найти тебя. Если бы мои поиски увенчались успехом, я не стала бы обвинять тебя во всех смертных грехах и упрекать во лжи. Единственное, чего я тогда желала, — увидеть человека, который был для меня дороже всех на свете, любимее, желаннее. Прижаться к его груди и слушать стук наших сердец. Вот и все... И мне было бы совершенно неважно, остался ли ты прежним бедным уличным музыкантом или стал птицей высокого полета... как теперь.

— Какая же ты наивная, Сильвия! — Женщина с надеждой взглянула в его глаза, но вместо тепла увидела в них лишь насмешку. — Ты всерьез полагала, что я останусь прозябать в своей жалкой конуре и ждать твоего снисхождения? Ты не знала меня, если надеялась застать нищего музыканта там, где считала, было его место. Как жаль, что я не оправдал твоих надежд! Конечно, для тебя было бы гораздо удобнее, если бы так оно и случилось. Но должен признаться, моим успехом я обязан... тебе. Да-да! Если бы мисс Даймонд когда-то не посмеялась над моими чувствами только лишь потому, что я беден и никому не известен, я не стал бы тем, кого ты сейчас видишь перед собой. Когда я оставил попытки узнать о тебе хоть что-то, я вдруг отчетливо понял, что не могу потратить время, отпущенное мне Богом, впустую. Коли любимая женщина отказалась от меня, я должен стать таким, как она, — богатым и знаменитым.

— О, Мартин! — В глазах Сильвии блеснули слезы. — Ты же знаешь, что я любила тебя! И мне было совсем не важно...

— Не важно?! — взорвался Мартин. — Если бы это было не важно, ты согласилась бы жить со мной, несмотря ни на что! Но я понимал, что для тебя отказ от богатства и славы подобен смерти! Однако посмотри на меня: оставшись со мной, ты бы не потеряла ничего, а только приобрела.

— Но я была бы не актрисой, а лишь твоей... женой.

— Нет, ты была бы счастлива и сделала бы счастливым меня, — неожиданно мягко и тихо произнес Мартин, наклоняясь к ней. — Но пусть все будет так, как есть, — резко добавил он и отстранился.

Сильвия хотела уже согласиться с предъявленными ей обвинениями, понимая, что этого упрямца проще оставить при его мнении, чем переубедить, но, вспомнив о Марте, воспрянула духом.

— Нет, Мартин. Ты можешь думать обо мне все, что тебе заблагорассудится, я не стану больше оправдываться. Однако ты не можешь теперь снова исчезнуть из моей жизни... и из жизни нашей дочери!

— Нашей дочери? — повторил мужчина, непонимающе глядя на Сильвию. — Ты в своем уме?

— Возможно, я и не в своем уме, но наша дочь, Марта, родилась ровно через девять месяцев после нашей первой ночи. И она настолько похожа на тебя, что я при всем желании не могла ни на день, ни на час забыть о тебе. К тому же она столь же упряма и твердолоба, одержима и своенравна, как ее отец!

Сильвия раскраснелась, в запале стукнув ладонью по столу. Столовые приборы зазвенели, сидящие за соседними столиками обернулись.

— Так девочка, которая была с тобой сегодня... моя дочь? — Казалось, Мартин никак не может поверить в услышанное. — Но, Сильвия, почему же ты тогда уехала, я не понимаю... Ты тем более должна была вернуться ко мне. Почему ты так поступила?

— Я думала, что если ты не ищешь меня, то я не нужна тебе. Что уж говорить о ребенке... Прости меня, Мартин! Я была так глупа! Прости, если можешь... — И Сильвия расплакалась, закрыв лицо руками.

Мартин растерялся, оглядываясь по сторонам и глупо улыбаясь заинтересовавшейся происходящим ресторанной публике.

— Давай выйдем отсюда, — предложил он, помогая Сильвии подняться и придерживая ее за локоть.

Они вышли на улицу. Было довольно тепло. Безветренная летняя ночь опустилась на город, и в ее безмятежной тишине все страсти, выяснения отношений, взаимные упреки показались им незначительными и мелочными...

— Я представляла тебя другим, — призналась Сильвия, кутаясь в прозрачный шарф и нервно вздыхая.

Мартин взял ее под руку, и они пошли по улице.

— Я тоже не думал, что, когда увижу тебя, буду вновь очарован твоей красотой.

— О, пожалуйста, не говори так! — взмолилась Сильвия. — Я ведь прекрасно понимаю, что не помолодела за это время. А вот ты возмужал. В тебе появилась какая-то львиная грация... Ты нашел себя в жизни? Расскажи, у тебя есть семья?

— Ты не поверишь, но я по-прежнему одинок. Многие женщины были бы рады занять место рядом со мной, но я не ставил себе цели жениться. Все силы я отдал учебе, а затем карьере музыканта и композитора. Много времени ушло на подбор оркестра и организацию гастролей...

— Но ведь ты не случайно оказался в этом городе? — Сильвия робко улыбнулась.

— Признаюсь, это и было моей основной целью. Все, что я сделал в жизни, чего добился, — было ради этого дня. Ради того, чтобы я смог услышать, что ты все еще меня любишь.

Он остановился и, взяв Сильвию за плечи, развернул к себе лицом. Несколько секунд оба стояли молча, жадно глядя друг на друга и боясь пошелохнуться, чтобы не нарушить очарование момента.

— Я люблю тебя, Мартин. Я всегда любила тебя и буду любить, даже если мы опять расстанемся.

— Я никогда больше не расстанусь с тобой, слышишь? Даже если ты снова сбежишь и спрячешься, я разыщу тебя, чтобы повторить: я тебя люблю!

Они обнялись, и страстный долгий поцелуй вновь сказал за них то, что они еще не успели сказать друг другу.

— А сейчас я хочу видеть мою дочь! — воскликнул Мартин, отрываясь от Сильвии и отводя взгляд, чтобы скрыть волнение. — Поедем к тебе! Немедленно!

Он схватил спутницу за руку и потащил к стоящему на стоянке «кадиллаку» с шофером.

— Мартин, постой! Уже поздно, девочка давно спит. Давай отложим это на завтра! — попыталась остановить его Сильвия.

— Что ты такое говоришь! Я ждал почти пять лет, а ты хочешь это отложить! Нет, мы едем к тебе, садись.

Он открыл перед женщиной дверцу и сам уселся рядом. Автомобиль помчал их к дому, где малышка Марта не спала, предчувствуя нечто необыкновенное.

— Проходи, — шепотом сказала Сильвия, на цыпочках входя в холл и осторожно прикрывая за собой дверь.

Она включила свет, и маленькие светильники в виде факелов загорелись на стенах неяркими огоньками, создавая в атмосферу старинного замка. Сильвия села на большой диван, стоящий посреди холла, и устало запрокинула голову.

— Я сейчас позову служанку, она приготовит нам чего-нибудь поесть. Ведь ты так и не дал мне насладиться едой в ресторане, — с укором взглянув на Мартина, произнесла женщина и улыбнулась.

— Вот такой я всегда мечтал тебя видеть, — задумчиво ответил он. — Я не голоден, но, если ты хочешь...

— Честно говоря, я тоже хочу чего-то другого...

Мартин склонился над Сильвией, опершись на спинку дивана. Его глаза потемнели, и женщина ощутила, как жгучее желание, давно и прочно запрятанное в тайниках ее души, рвется наружу, сладко и удушливо обволакивая сознание. Она едва коснулась его шеи руками, как вдруг сверху послышался звонкий детский крик:

— Папа!

И Марта босая, в длинной кружевной сорочке, с растрепанными волосами помчалась к ним, перепрыгивая через ступеньки. В одно мгновение она оказалась внизу и крепко обхватила Мартина за бедра, уткнувшись носом ему в живот.