…Наступает время работы торговых и страховых компаний, учреждений и банков. В центр устремляется поток легковых машин, мотоколясок и велосипедов. Это едут служащие и клерки самого различного положения и достатка. Те, кто побогаче, едут из особняков, прячущихся в зелени пальм и кустарников в кварталах, раскинувшихся по обе стороны Дриг-роуд или в районе Клифтон, выходящем к продуваемому бризом побережью моря. Здесь теннисные корты и лужайки для игры в гольф, бассейны, закрытые клубы для офицеров и знати.

Мелкие же служащие едут из Саддара, района улиц и переулков, выходящих на Бандер-роуд. Мне приходилось бывать в этом квартале. Обветшалые каменные дома, словно соты, облепленные балконами, где обитатели их спят в жару. Не каждый может приобрести себе вентилятор. Электричество дорого, да и сам вентилятор стоит немалых денег. Дешевые харчевни и лавчонки, разбитые тротуары с открытой канализацией. Помятые, изрыгающие нефтяной перегар автобусы и дизельные трамвайчики. Передние места в них отведены для женщин. От остальных женская часть отделена металлической решеткой. Никто из мужчин не рискнет войти сюда. Его вытащат, если он будет противиться, и побьют пассажиры — приверженцы старины. Иногда в потоке транспорта можно увидеть важно шествующих верблюдов, впряженных в рессорные телеги. Они перевозят тюки с хлопком, уголь, песок, металлические балки для строек. Трусят ослики, с переброшенными через хребет корзинами, в них персики и мандарины.

К началу работы многотысячная армия клерков на местах. Опаздывать нельзя. Опоздал два-три раза — и прощайся с работой. Людей, жаждущих получить место, много, и предприниматель не церемонится. Из государственного учреждения уволить служащего сложнее. Если причина, вызвавшая опоздание или невыход на работу, существенная, то по новому законодательству уволить человека нельзя.

Традиция, заведенная еще в годы английского владычества, требует, чтобы служащие были опрятно одеты — белая рубашка, галстук, начищенные ботинки — и достойно вежливы. Едва они усаживаются за столы, как бои начинают разносить чай из таверн, открытых по соседству. Чай пьется на английский манер — обязательно с молоком и сладкий. Пьется по нескольку раз в день. Это традиция, возведенная в культ. Вы приходите в учреждение, даже в полицию, чтобы проставить отметку о прибытии или отбытии, и вам предлагается чашечка чаю. Могут предложить и кофе, оно тоже с молоком и сладкое. Отказаться — значит обидеть. В этом сказывается гостеприимство пакистанцев.

…Темнота в Карачи наступает быстро. Едва солнечный диск погрузится в зеленоватую гладь моря, как на глазах сгущаются сумерки. На улицах вспыхивают повернутые к тротуару электрические фонари, вечернее небо озаряют неоновые рекламы. Сегодня они предлагают приобретать советские телевизоры, тракторы, пользоваться услугами «Аэрофлота», представительства которого открыты в Карачи и Лахоре. На освещенные центральные улицы высыпает щеголеватая публика. Почтенные отцы семейств в окружении своих чад и домочадцев заполняют шикарные магазины, портновские мастерские, кафе и кинотеатры.

Выставив прямо на тротуар мангалы, чайханщик поджаривает на шампурах ароматные шашлыки из баранины или «чикен-тикка» — цыплят, выдержанных в соусе из красного перца. К ним обязательно подаются «наны» — лепешки, напоминающие армянский лаваш. В чанах с кипящим кукурузным маслом шипят аппетитные «самосы» — пирожки, начиненные мясом с острыми приправами или картофелем.

По улицам под неодобрительными взглядами прохожих проносятся на спортивных машинах молодые бездельники. Редко с ними увидите девушек. В Пакистане не принято, чтобы девушки на улицах ходили под руку со своими сверстниками: это неприлично. Так же редко вы встретите девушек в компании юношей в кафе, хотя там нет ни вина, ни пива. Сладости, чай, кофе — вот чем пробавляются люди. Виски или что-нибудь в этом роде можно заказать лишь в отелях типа «Интерконтинентал».

Иногда в этот калейдоскоп вклинивается джип, изукрашенный никелем, разноцветными лампочками. Это какой-нибудь синдский или белуджский помещик с семьей приехал в город за покупками или в гости к своему знакомому. С ним куча детей — как только они умещаются в машине! Если с ним жена или взрослая дочь, то лицо ее прикрыто пардой — темной накидкой с прорезью для глаз. Провинция твердо соблюдает обычай, запрещающий женщине появляться на людях без парды. В городских семьях обычай, правда, соблюдается не так строго, но приверженцы старины всячески ратуют за него.

Ювелирные магазины — место, где всегда полно женщин. Вот перед прилавком с драгоценностями стоит женщина в дорогом сари. Ее руки почти до локтей унизаны золотыми браслетами. Она примеряет золотые брошки, клипсы и кольца.

Любовь к драгоценностям не просто прихоть. Пакистанская женщина, выходя замуж, не имеет права ни на одну вещь, приобретенную за время совместной супружеской жизни. Единственное, что принадлежит ей, — это драгоценности, подаренные мужем или купленные с его согласия. Это важно при разводе. Конечно, жена может претендовать на какую-то часть имущества, если она работала. Но, как правило, мулла, без которого невозможно развестись, всегда на стороне мужчины. Сторону мужа принимает и суд, когда происходит дележ имущества. Вот почему жена, как бы она ни любила своего мужа, старается по мере возможности обеспечить себе будущее.

В Карачи, впрочем, как и в других местах, нет постоянных театров, выставочных залов. Кино — любимое развлечение людей. В городе более тридцати кинозалов, оборудованных широкими экранами, установками по охлаждению воздуха. Фильмы в основном западные. Пакистан завозит в год не менее ста кинолент. Без одобрения цензурного комитета ни один фильм не выйдет на экраны. Вырезаются кадры непристойного содержания, а также оскорбляющие религиозные чувства пакистанцев.

Реакция зрителей во время демонстрации фильма бурная. Поцелуи и объятия возлюбленных встречаются топотом ног, свистом, улюлюканьем. Пожилые зрители, если это папы и мамы, пришедшие со своими дочками, выражают таким образом недовольство. Молодежь шумит от восторга, жалея об одном, что цензор слишком много вырезал. Помню, как-то во время демонстрации американского фильма о похождениях Джеймса Бонда не то отказал мотор, не то порвалась лента. Механики долго не могли возобновить показ. Кончилось это весьма плачевно для администрации. Кто-то крикнул, что это происки индийцев. Студенты, занимавшие первые ряды партера, ворвались в кинобудку, поломали аппаратуру и избили механиков. Правда, это случилось незадолго до военного конфликта с Индией, в конце ноября 1971 г.

Сеанс, бывает, длится по три часа и сопровождается демонстрацией рекламных роликов. В середине показа устраивается двадцатиминутный перерыв. К зрителям тотчас бросаются лоточники с орешками, кока-кола, чаем, сэндвичами. Люди с аппетитом едят, бросая на пол кожуру, оберточную бумагу. В проходе и под сиденьями образуется куча мусора. Так заведено. Философия зрителя проста: плачу деньги и делаю что хочу.

…С наступлением темноты загораются окна большого двухэтажного особняка на Дриг-роуд. Это Дом пакистано-советской дружбы, место, сегодня хорошо знакомое карачинцам. Он даже попал в путеводитель по городу как советский культурный центр. Читальный зал на первом этаже всегда полон посетителей, это в основном студенческая молодежь. Здесь можно прочесть свежие номера советских газет и журналов.

Второй этаж отведен под библиотеку. На стеллажах произведения В. И. Ленина, политические брошюры, книги А. Пушкина, Л. Толстого, А. Чехова, М. Шолохова. Литература на местных языках — урду, панджаби, а также на английском. Здесь же по соседству классные комнаты. При Доме сначала 60-х годов работают курсы русского языка. Если вам повстречаются люди, говорящие по-русски, то наверняка они учились здесь. Они добрым словом помянут Инну Мухину, Киру Патаки, Аллу Лебедеву и многих других русских женщин, занимавшихся с ними.