Она отступила от окна и решительно направилась к стопкам книг. Отец не уставал повторять, что с помощью книг можно проникнуть в тайны души их владельца. К тому же среди страниц могут оказаться спрятанная карта, деловая бумага, либо иной документ с указанием, где искать золото отца.

Эмили взяла первый попавшийся под руку толстый фолиант в кожаном переплете, сдула пыль и прочитала: «Моцарт. Мастер и его музыка», перелистала несколько страниц, отшвырнула книгу и взяла другую с названием «Полифоническая музыка Бетховена». Девушка нахмурилась, глубоко задумавшись.

Она ожидала увидеть нечто вроде «Принца» Маккиавелли или «Двенадцати путешествий в Содом» маркиза де Сада, но пока что попадалось явно не то. Эмили стала перебирать книги, везде наталкиваясь на пухлые биографии Мендельсона и Россини, авторы которых в пятнадцати томах описывали прелести величайших опер мира. Еще встретился покрытый плесенью трактат, содержащий многословные доказательства преимуществ виолы над скрипкой. Девушка хватала книги одну за другой, бегло просматривала и отбрасывала за ненадобностью, а тем временем минута за минутой убегало драгоценное время.

Тяжелый том с либретто оперы Вагнера «Тристан и Изольда» окончательно вывел ее из себя, Эмили с силой потянула его, и высоченная стопка книг зашаталась. Девушка попыталась предотвратить катастрофу, придерживая книги грудью. Пыль нещадно щекотала ноздри, с большим трудом удалось сдержаться и не чихнуть. Не хватало только, чтобы Пенфелд по возвращении вынужден был выкапывать гостью из-под груды книг; к тому же грозила свалиться и раскроить ей череп «Энциклопедия танцевальных ритмов островов Вест-Индии».

Сдвинувшиеся книги открыли прогалину между двух стопок, что позволило достать тонкий альбом в сафьяновом переплете с пожелтевшими от времени страницами. Судя по всему, его либо вышвырнули и позабыли, либо пытались хорошенько спрятать.

Эмили нежно погладила переплет неожиданно дрогнувшими пальцами. В отличие от других изданий здесь не было тисненного золотом названия. Возможно, теперь удастся проникнуть в сокровенные тайны темного прошлого Джастина Коннора.

Девушка устроилась поудобнее на полу, скрестив ноги, и открыла альбом. На первой странице виднелась надпись, аккуратно выведенная ребенком: «Это собственность Джастина Маркуса Гомера Ллойда Фарнсуорта Коннора-третьего. (Если будешь читать дальше, поберегись.)»

— Гомер, — повторила вслух Эмили и не удержалась от улыбки. Провела пальцем по костям и черепу, изображенным под грозным предупреждением, и перевернула страницу, заранее зная, что там увидит. Однако ее ожидало разочарование. Там не было ни слова о том, сколько лягушек загубил несносный мальчишка или сколько стянул со стола сладких пирожков. Более того, вообще не было букв, составлявших слова, а вместо них протянулись изогнутые линии и хитрые сплетения, усыпанные чернильными кляксами. Эмили почти уткнулась носом в текст, пытаясь разобрать иероглифы, но пришлось признать, что даже в самом юном возрасте Джастин Коннор обладал способностью зашифровывать свои секреты. Его код не поддавался разгадке.

В глазах помутнело, линии заплясали и выстроились в знакомом порядке. С распахнутым от изумления ртом Эмили стала лихорадочно листать страницы, и тут ее осенило: нет, это не шифр, а ноты, выписанные со старанием, которого, казалось бы, нельзя ожидать от ребенка. Пораженная до глубины души и немало озадаченная девушка отложила альбом. Она так глубоко задумалась, что не сразу услышала скрип дверной петли.

Одним прыжком Эмили оказалась в постели, каким-то чудом удержав сюртук на плечах. Утратить его никак нельзя, потому что до сих пор никто не догадался предоставить ей какую-нибудь иную одежду. Кальсоны камердинера, к примеру.

Глядя на Джастина, наклонившегося при входе, чтобы не удариться головой, девушка с ужасом осознала, что по-прежнему держит в руках альбом, сунула его под одеяло и громко зевнула.

— Здравствуй, Эмили, — подчеркнуто холодно приветствовал ее хозяин хижины.

— Добрый вечер, мистер Коннор, — в тон ему ответила девушка, с трудом удержавшись от искушения сказать: «Привет, Гомер».

— А где Пенфелд? — спросил он, осматриваясь.

— Он пошел за мятой, — пояснила Эмили, кротко опустив глаза.

— Ты уверена, что он не валяется связанным по рукам и ногам? — поинтересовался Джастин, заглядывая под стол.

— Изволите мне льстить, мистер Коннор, — продемонстрировала в ответ обольстительную ямочку Эмили.

Он достал и положил часы на стол, покрытый замызганной льняной скатертью.

— Отличная вещица, сразу видна рука мастера, — похвалила Эмили, глядя на часы в надежде, что Джастин как-то выдаст себя.

— К сожалению, у меня нет жилета, чтобы носить часы как положено, в кармане. Приходится носить их на цепочке, как женщина.

Однако только слепой, глухой и находящийся при смерти мог бы принять Джастина за представителя прекрасного пола. Так думала Эмили, наблюдая за тем, как хозяин хижины плещется возле тазика для умывания. На мощных руках, густо заросших темными волосами, серебром сверкали капли воды, и тонкая струйка сбежала от подбородка вниз и прокралась за пояс брюк.

Эмили громко сглотнула. В данный момент она даже готова была выпить чаю, чтобы промочить пересохшее горло.

— Передай Пенфелду, что я пошел на пляж, — сказал он, направляясь к двери.

Девушка чуть было не вскочила на ноги. Она сейчас с радостью последовала бы и за сатаной, лишь бы вырваться за пределы душной хижины.

— Возьмите меня с собой, — выпалила она.

В ее голосе прозвучала столь страстная мольба, что Джастин остановился. Девчонку, конечно, жалко. Да ладно, через несколько дней от нее можно будет избавиться и вернуться к нормальной жизни. А сейчас он просто скажет, что обойдется без ее общества. Джастин медленно повернулся и застыл под взглядом блестящих темных глаз.

— Не помешает постирать сюртук Пенфелда, так что я возьму его с собой, — предложила девушка.

— У меня к вам, милая барышня, есть только один вопрос, — сурово сказал Джастин, склоняясь над Эмили.

— Какой? — несмело спросила она, прикусив губу. На глаза наворачивались непрошеные слезы обиды.

Эмили задохнулась, когда Джастин подхватил ее на руки и они оказались нос к носу.

— А что, если Пенфелд забудет вынуть тебя из сюртука после стирки и начнет гладить его утюгом?

— Мне не впервой, — хихикнула она в ответ. — Раньше и такое случалось. Бывало, учительницы садились на меня и пытались разгладить утюгом мои волосы.

— Преступницы, — мягко сказал он, нежно перебирая девичьи кудри и в очередной раз поражаясь вспыхнувшей в нем нежности.

Эмили обвила его шею руками, и они спустились по тропинке к пляжу, залитому лучами заходящего солнца. Легкий прохладный ветер ласкал разгоряченную кожу. Девушка позабыла обо всем, подставила лицо еще жарким лучам, зажмурилась и охнула от счастья. Когда она вновь открыла глаза, то увидела совсем близко лицо Джастина. Казалось, можно пересчитать все волоски, отросшие с утра на его подбородке, возникло желание прижаться к нему щекой и приласкаться, как кошка, чтобы ощутить, насколько колючая у него щетина. Эмили раскраснелась, и не солнце было тому виной.

— Можете положить меня на песок, — предложила она.

— Ну уж нет, — возразил он, и в его глазах сверкнул задорный огонек. — Вы хотели искупаться, значит, будете купаться.

Она не успела даже пискнуть, когда Джастин, прошлепав по мокрому песку, вошел в воду. Эмили крепко прижалась к его груди, ища спасения, а он шел все дальше, и волны уже омывали ее ноги. Полы сюртука поплыли и задрались вверх, девушка безуспешно пыталась вернуть их на место.

— Ну и как вам нравится? Правда, приятно?

— Как такое может понравиться? — удивилась Эмили, лязгая зубами. — Чертовски холодно.

— Насколько я знаю, от холода есть только одно лекарство, — сказал он и разжал руки.

Эмили плюхнулась в море, сразу же наглоталась соленой воды и стала отчаянно барахтаться. «Этот сумасшедший хочет меня утопить! — промелькнуло в голове. — С самого начала могла бы догадаться. Наверное, узнал меня по портрету в детстве». Судорожно бившиеся ноги подняли тучи песка со дна, и тут до нее дошло, что здесь совсем не глубоко и что звуки, доносившиеся сверху, — вовсе не шум прибоя, а громкий заливистый смех.