- Вы знаете, - Маша вдруг становится еще грустнее, если это вообще возможно, - а он ведь не хочет меня видеть. Совсем. Так что я не знаю...
- Это вам моя супруга сказала?
- Ну да.
- Это не так, - Артем морщится. - Она сказала это, чтобы вас... отпугнуть. Чтобы...
- Значит, Бас этого не говорил?
- Нет.
У нее такие глаза, что он снова чувствует себя Дедом Морозом.
Глава 8. Живу, чтобы любить до слепоты.
- Басик, привет.
Он ее, разумеется, не ждал. Более того, даже убедил себя, что забыл о ней, совсем, окончательно. Но сейчас, еще до того, как он успел понять, осознать разумом то удивительное и невозможное - Маша здесь, снова, стоит в дверях его палаты - сердце дрогнуло, предательски дрогнуло, сжалось - болезненно, необъяснимо и неожиданно. И единственное, что он мог сказать внятного:
- Почему Басик?
- А почему нет?
- Ты еще скажи - Барсик! - диалог у них начинается как минимум странно, но он все еще не может прийти в себя от неожиданности ее появления здесь. Маша же ведет себя как ни в чем не бывало - естественна и даже весела, причем веселость ее не напускная, а вполне себе натуральная, умеренная. И сама Маша такая... замечательная. Он совершенно не отдает себе отчета в том, что не сводит с нее глаз.
- Барсик? - Маша подходит к кровати, спускает с плеча на пол сумку с ноутбуком. - Ну, можно и Барсик. Такой рыжий боевой дворовый кот. Отощавшая версия Гарфилда, который полгода не видел лазанью.
- Гарфилд?! - Бас фыркает. - Скажешь тоже! И потом - терпеть не могу лазанью.
- По тебе и видно, - она улыбается, так мягко и...
Тут до него доходит, что не так. Нет в ее глазах тех так разозливших его в прошлый раз жалости и страха - всего этого нет и следа. Это другая Маша, та Маша, которую он так самозабвенно целовал... сто миллионов лет назад, кажется. И он ни черта не понимает, зачем она здесь снова, после того, как он ее... да выгнал, практически, если называть вещи своими именами.
Выяснять это не хочется, хочется просто смотреть на нее, в ее глаза, как она улыбается. Но он не может позволить себе слабости. Не в этот раз и не с ней.
- Маш, зачем ты вернулась?
- К тебе приехала, - Маша отвечает слегка удивленно, смотрит на него, наклонив голову.
- Зачем?
- Захотелось, - пожимает плечами.
- Почему?!
- Ты не поймешь, - отвечает она спокойно. - И, предваряя твои дальнейшие расспросы - у меня есть высочайшее соизволение на посещение твой августейшей особы. Поэтому выгонять меня бесполезно - все равно буду приходить. Лучше сразу смирись.
- Что... какое... я не понял... ты о чем говоришь?!
- Просто пойми одну вещь - я буду приходить каждый день.
- Зачем?!
- Вот ты дятел! Заладил - зачем да зачем! Сейчас фотографии покажу, - Маша деловито подвигает к постели стул, поднимает сумку с ноутбуком. - Ты же последние свои фотографии не видел, которые я делала?
- Да нет, знаешь, как-то... возможности не представилось.
- Вот! - удовлетворенно кивает Маша. - Сейчас покажу.
- Слушай, Маш... я не думаю, что это хорошая идея... Не стоит тебе... - он далеко не так решителен, как в прошлый раз. Потому что ему смертельно не хочется, чтобы она уходила, только вот себе он в этом не признается.
- Я там тебя подловила, как ты в носу ковыряешься, - Маша ставит ему ноутбук на грудь. - А с виду такой приличный мальчик...
- Все ты врешь!
- Смотри сам.
Спустя пару минут.
- Да это я просто нос чешу!
- Да? А со стороны кажется, что козявки выковыриваешь...
- Машка!!!
- Что?.. - большие, предельно невинные глаза. - А вот на этой фотографии ты что делаешь?
- Что-что... - вглядывается. - Папарацци хренова... Ремень на штанах поправляю, кажется.
- А я думала, ты снова что-то чешешь...
- Маша!!! - возмущенный возглас дополняет толчок в бок локтем.
- О, пациент уже дерется. Вижу, пошел на поправку, - она улыбается так, что он не может не улыбнуться ей в ответ.
И все-таки... когда она собралась уходить, Бас предпринял еще одну попытку. Последнюю, для очистки совести.
- Маш, я серьезно... Не стоит тебе тратить на меня свое время, правда. Я не думаю...
- Послушай меня, Литвинский, - больше всего его удивляет в ней это олимпийское спокойствие и решительность. - Мне двадцать три года. Даже мой отец перестал указывать мне, что делать. Тебя я тем более слушать не буду - мал еще, чтобы меня поучать.
- Ну... дело твое... - он демонстративно хмурит брови.
- Вот именно! Мое, только мое дело! Умница, что понял. Все, до завтра.
А назавтра ему стало страшно по-настоящему. Что он что-то не так понял. И что она не придет. Стало так тошно, что хоть волком вой. Промучился все утро, ждать было просто нестерпимо. Врубил какую-то кровомесительную игрушку, взял в руки игровой пульт. Отвлечься хоть на что-то...
- Какой ты кровожадный, оказывается...
Пульт он, естественно, тут же выронил. Обернулся резко. В дверях палаты - нет, не Маша. Огромный рыжий Гарфилд, в половину Машиного роста. А сама она выглядывает из-за рыжего плюшевого уха.
- Привет.
- Что это?!
- Это твой новый друг, - Маша с котом, а точнее - рыжий монстр и Маша протискиваются в палату, - чтобы тебе не скучно было. Его зовут Гарфилд. Можно просто - Гарик.
Сначала Бас может только удивленно хмыкнуть. И лишь потом, увидев в другой руке Маши бумажный пакет:
- А это - лазанья Гарику?
- Нет, что ты! - усмехается Мария. - Ты же не любишь лазанью. Это пончики с повидлом. Тебе.
- Пончики?!
- Ой, как глаза загорелись! - Маша уже откровенно смеется. - Да, пончики. Твой отец сказал, что ты их любишь.
- Отец?! - тут он понимает. Смесь смущения, разочарования и еще чего-то... И все это, видимо, так отражается в его глазах...
- Да-да, Литвинский! Это вселенский заговор, ты правильно понял.
- Тебя мой отец вызвал? - у него снова тот самый тон - холодный и отчужденный.
- Вот еще! - фыркает Маша. - Нет, никто меня не вызывал. И не спрашивай больше ничего, никаких подробностей вселенского заговора против Василия Литвинского я тебе не расскажу! - с пафосом: - Это страшная тайна!
- Маша! - предупреждающе.
- Лопай пончики, пока они теплые. А еще я принесла тебе кофе. Настоящий и вкусный, - она ставит пакет на тумбочку рядом, оглядывает палату. Задумчиво: - Так, куда бы Гарика пристроить...
Нет у него никаких сил с ней спорить. Да и какая разница, собственно, почему она здесь? Сейчас гораздо важнее, что она здесь. А еще вдруг смертельно захотелось именно этих теплых пончиков с повидлом. И настоящего и вкусного кофе. В конце концов, он сегодня так и не смог заставить себя позавтракать.
Правда, кофе и пончиками пришлось поделиться с Машей. Она так забавно выпрашивала у него, и он понимал, что она делает это нарочно, но так приятно было - пить с ней кофе из одного стаканчика. И откусывать один на двоих пончик. Как-то неправильно, но безумно приятно. И он ни разу не вспомнил за все это время, что рабочая у него только верхняя половина тела. Забыл, совершенно забыл об этом, пока она была рядом.
- Ну, что, готов к просмотру фотографий?
- Опять?
- Ну, не в игрушку же твою дурацкую пялиться?! У меня фотографий, знаешь, сколько на ноутбуке? Мог бы и оценить - показываю тебе бесплатно шедевры!
- Шедевры - это там, где я в носу ковыряюсь?
- Ага! Признался?!
Бас демонстративно вздыхает.
- Давай, показывай, что там у тебя есть.
Спустя минут пять.
- Ух ты! Это кто такая куколка-блондинка?
- Это моя сестра, Катя.
- Прелесть какая хорошенькая!
- Значит, Катя хорошенькая? - преувеличенно ровным голосом. - А я - нет?!
